Дитя раздора

Многие еще помнят, как в 50-х годах в газетах публиковались объявления обо всех предстоящих бракоразводных процессах. Тогда на 90.000 браков приходилось 5.000 разводов, каждый из них был катастрофой, и слово "безотцовщина" било побольнее, чем отцовский ремень. Сегодня, когда в Беларуси распадается 60 - 70 браков из 100, "разводная тема" утратила былую остроту. Между тем с 1994 года число разводов не опускалось ниже 42.000 в год. Это без малого 100 тысяч мужчин и женщин, чья семейная лодка потерпела крушение. У них есть дети. По статистике, в 1999 году 265.000 ребят воспитывались в неполных семьях, и у каждого - своя трагедия, связанная с уходом одного из родителей, чаще всего отца, из дома, а зачастую и из дальнейшей жизни ребенка.

Любой развод, даже по самому что ни на есть обоюдному желанию, чем-то сродни хирургической операции. С той лишь разницей, что в данном случае режут без наркоза - по живому. Перво-наперво, конечно, делят вилки-ложки, потом принимаются за детей, словно и они - часть совместно нажитого имущества. "Сначала очень больно, а потом... привыкаешь, даже азарт какой-то появляется", - призналась однажды подруга. Она знает, о чем говорит: вот уже три года Ирина со своим бывшим мужем и, по-моему, очень неплохим парнем Андреем делят не поделят 9-летнего Лешку.

После развода он, естественно, остался с матерью. Против встреч с папой та не возражала, и поначалу все шло довольно мирно. Вот только Ирина мама, которой зять никогда не нравился, никак не могла угомониться. Принесет Андрей деньги - мало, продукты купит - не те, одежду - не такую. В общем, в один прекрасный день двери тещиного дома для него наглухо закрылись. Андрей подал на бывшую супружницу в суд - на "передел" сына. И понеслось...

Сколько же состоялось судов - не сосчитать. "Да окажись они пьяницами какими или дебоширами, было бы проще. Так ведь не пьют, не гуляют, нормальные люди, с высшим образованием оба..." - вздыхают уполномоченные заниматься разделом ребенка чужие дяди и тети. Они единодушно постановляют отдать мальчика отцу. У того и жилищные, и материальные условия получше, да и, по всему видно, любит он сына. "А я что же, выходит, не люблю?! - взвивается в ответ Ирина. - Подумаешь, проверяющие обнаружили, что в холодильнике бананов нет, ну так это ж не значит, что ребенка не кормят! Папочка ему вообще ничего не покупает". Ирина лукавит. Покупал Андрей сыну и одежку-обувку, и продукты приносил, в "МакДональдс" водил, правда, лишь однажды - больше Лешку с ним не отпустили. "Без твоих подачек обойдемся", - и хлоп дверью. Глупо, говорите? Как сказать. Ирина таких покупок себе позволить не может и страшно боится, что сыну будет с папой лучше, чем с ней. Андрей тоже в долгу не остается. Поскольку домой его не пускают, караулит сына по дороге из школы и... учит пользоваться миниатюрным диктофоном, мол, как только мама про папу что-нибудь говорить станет (а ничего хорошего она, понятно, не скажет), нажми, Лешка, во-от на эту кнопочку.

Ачто же Лешка? Он весь светится, когда приходит отец, вот только принесенные папой подарки раздаривает школьным товарищам. Почему не несет домой? Потому что отчаянно боится услышать от разъяренной матери: "Этот подлец, твой папочка, опять приходил?!" Где ему понять мамину логику: вчера папа был хороший, а сегодня - подлец. На вопрос: "С кем ты хочешь жить?" - Лешка неизменно отвечает: "С мамой". Что на самом деле? Он уже и сам не знает. Он совсем запутался между двух взрослых, самых родных на свете людей.

После очередного судебного заседания "военные действия" возобновляются с новой страстью. У каждого Лешкиного родителя своя правда, и отстаивают они ее изо всех сил. Андрей обращается за защитой отцовских прав в международные организации. Ирина ищет поддержки местной общественности, время от времени пытаясь втянуть в разборки всех наших общих знакомых. Есть и еще одна правда, и она в том, что папа и мама даже не заметили, что отняли у собственного чада три года детства. Что интересы ребенка, которые всяк из них понимает по-своему, давно перестали иметь значение и для обоих смыслом жизни стала война друг с другом - в ней каждый хочет непременно победить. Даже если ценой победы будет сын?

Самое грустное, что история эта по нынешним временам достаточно типична. Можно даже сказать, заурядна. Нередко ребенок становится предметом купли-продажи. Знаю даму, которая поставила экс-супругу условие: "Ты выписываешься из квартиры и можешь видеться с дочкой сколько угодно". Знаю папу, который спор о разделе имущества решил так: "Отпишет мне жена "тачку" - пусть забирает дочку себе. Не отпишет - пожалеет".

Порой родительский произвол доходит до абсурда. Любящие мама с папой два года самостоятельно делили дочку: выкрадывали ее друг у друга и перепрятывали. Иногда в самых неожиданных местах, вроде интерната для детей, больных туберкулезом. Жизненный сценарий другой семьи еще круче. Растили супруги дочь - неизлечимо больную девочку. Жили скромно, стараясь облегчить участь ребенка. Потом пришла перестройка, а с ней мода на благотворительность, и пошел папа за подаянием для больной девочки по фирмам-конторам. Подавали щедро, так что вскоре на дочкином счете собралась приличная сумма, которую папа, недолго думая, пустил в дело - занялся операциями с недвижимостью. Бизнес успешно развивался, требуя все больших вложений. Папа ворочал большими суммами, а мать с дочкой сидели впроголодь. Когда муж перестал давать деньги даже на самое необходимое, жена подала на развод. Что в итоге? Больную девочку оставили ей. О нет, папа на дочку не претендовал. Зачем, если ему достались дочкины деньги, которые крутились в его бизнесе.

Ежели вокруг одного ребенка кипят такие страсти, можно представить, что творится при разделе троих-четверых. Тут ведь и азарт, надо полагать, в 3 - 4 раза сильнее. И все же всем, кто предпочел ужасный конец ужасу без конца, хотелось бы напомнить притчу. Однажды к царю Соломону пришли две женщины с ребенком. Каждая утверждала, что ребенок этот - ее. "Если вы обе называете его своим, так разделите его поровну", - сказал Соломон и велел разрубить дитя пополам. "Хвала тебе, мудрый царь! - воскликнула одна из женщин. - Справедливо твое решение. Пусть так и будет". А другая с плачем бросилась царю в ноги: "Пощади! Отдай ребенка этой женщине, только не убивай!" И тогда Соломон поднял ее с колен и произнес: "Возьми дитя. Именно ты - его мать".