С момента звездного часа Егора Волчка прошло ровно десять лет.

Дипломированный менеджер с хорошим голосом

С момента звездного часа Егора Волчка прошло ровно десять лет
Егор ВолчекУчастие в детском «Евровидении», и даже победа в нем, не дает путевку в светлое будущее. Никто из белорусов, засветившихся на этом песенном конкурсе, на музыкальном небосводе не сияет. Вот и с момента звездного часа Егора Волчка прошло ровно десять лет. Сегодня ему уже 24, за плечами высшее образование и долгие годы забвения, впереди, верит он, — исполнение его давней мечты.

— Егор, после детского «Евровидения» тебя долго нигде не было видно, ты не собирался связывать свою жизнь с музыкой?

— Нет. Просто после конкурса оборвались все связи, про меня забыли, перестали звать даже на мероприятия в родном Мозыре. Это было очень тяжело. Я ведь с самого детства в музыке и хотел продолжать. Переживал, но мама направила мою энергию в учебу, я поступил в БГУ. И когда заканчивал университет (я — дипломированный менеджер), понял, что меня по-прежнему тянет на сцену. Пошел на кастинг «Академии талантов».

— И вытянул счастливый билет!

— Это точно. Все эти годы я продолжал заниматься музыкой, но не афишировал этого. Когда поступил в университет, мы с ребятами создали группу, выступали. Но дело в том, что после «Евровидения» я стал бояться конкурсов. Я ведь и на «Академию талантов» не сам пошел, меня привели. Явился задолго до начала кастинга, но не решался стать в очередь. Уже собирался вообще уйти, но меня заметила мама одной моей знакомой, которая пришла занять очередь для дочери. Она взяла меня за руку и поставила рядом. Спасибо ей за это.

— То есть участие в том детском конкурсе чуть не сломало тебе жизнь?

— Да, это отголоски «Евровидения»: сперва взлет, потом резкое падение и полное забвение. После «Академии талантов», услышав положительные отзывы, немного расправил крылья. 

Просто у нас слишком серьезно относятся к детскому «Евровидению». Когда меня, мальчишку из Мозыря, отобрали для конкурса, я был на десятом небе от счастья. Но по приезде в Норвегию испугался. Помню, на первой вечеринке каждый участник должен был спеть кусочек своей песни, я от страха сбежал в туалет и сидел там полчаса, чтобы вообще не петь. Был очень стеснительным мальчиком. Больше никаких вечеринок не посещал. В Норвегии видел только номер отеля и зал, в котором выступал.

— После «Академии талантов» ты попал под покровительство Владимира Кубышкина, о чем мечтают многие молодые исполнители. Зачем тебе еще понадобился проект «Хочу к Меладзе»? 

— Владимир, кстати,  даже не знал, что я пошел на кастинг. Но потом похвалил. Почему я решил попробовать? Моя подруга Катя Волкова, с которой мы познакомились на «Академии талантов» и которая участвовала в «Хочу в ВИА Гру!», позвонила однажды и сказала: объявлен кастинг на новый проект Меладзе, по ее мнению, я должен обязательно воспользоваться этим шансом. Я это пропустил мимо ушей. Но через какое-то время мне позвонили из Киева и предложили явиться на предкастинг в Минск. Я был плохо подготовлен, не успел даже разучить песню какого-нибудь бойзбэнда. Спел то, что знал. Но жюри моя «самодеятельность» не понравилась, они мне предложили другие композиции и сказали ждать звонка. 

— Катя наверняка рассказывала всякие ужасы про конкурс, тебя это не останавливало?

— Когда рассказывала, был уверен, что она утрирует. Но оказалось, все было чистой правдой. Было тяжело и физически, и морально. Ту неделю запомню надолго: спали по два часа, пить и есть не давали. Администраторы искали эмоции и находили их: многие в такой ситуации срывались. Отношения между ребятами были хорошими, но как только включались камеры, нас начинали сталкивать лбами, провоцировать. Скандалы и истерики, конечно, были, но не в такой степени, как это показывали в эфире, телевизионщики просто делали на этом акцент, нагнетали страсти.

— Ты действительно хотел петь в группе?

— У меня никогда не было цели быть в бойзбэнде. Но хотелось поработать с Меладзе, считаю его отличным композитором и продюсером. Практически все участницы «ВИА Гры» стали сольными исполнительницами. Поэтому был готов поработать в группе, чтобы потом получить путевку в самостоятельное плавание.

— Удалось наладить важные контакты?

— Никаких контактов со звездами до четвертого этапа вообще не было. Было обидно вылететь на этой стадии, так как хотелось получить какие-то советы от наставников.

— Говорят, в подобных проектах победители известны заранее.

— Фавориты были заметны с первого кастинга. Телезрители это тоже могли понять: кого-то показывали вскользь, а о ком-то рассказывали целые истории.  Пару человек я определил сразу и не ошибся.

— Будешь участвовать в конкурсах дальше или на этом поставишь точку?

— Сейчас я к конкурсам отношусь проще. Осознаю, что потерял много времени. На проекте Меладзе было множество парней, которым по 16—17 лет. И я понимаю, что несколько лет прожил впустую: сидел на диване и подпевал себе под нос, а надо было стучаться во все двери. Сидеть на месте — это теперь уж точно не про меня.

— На взрослое «Евровидение» не хочешь пробиться?

— В прошлом году подавал заявку, но не пошел. В этом не буду, так как у меня нет настоящего хита, который взорвет публику. Сейчас я в процессе написания достойной композиции. 

— Шоу-бизнес в Беларуси слабенький, хорошо живут лишь единицы, в свою компанию чужих пускают неохотно, не боишься опять оказаться за бортом?

— Не знаю, как сложится жизнь, но у меня ведь есть диплом. Серьезная профессия, высшее образование — это скорее мамино желание, а не мое. Она в принципе права: артист — профессия нестабильная, сегодня ты можешь быть популярен и востребован, а завтра никому не нужен. Поэтому неплохо иметь запасной аэродром. Но пока я всем доволен и не собираюсь доставать диплом из шкафа.


stepuro@rambler.ru
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter