Дежурные по Апокалипсису

В папке на третьей полке сверху, на которой черным фломастером размашисто написано слово "Ответственность", подобраны у меня материалы по теме, давно волнующей и не дающей покоя.
В папке на третьей полке сверху, на которой черным фломастером размашисто написано слово "Ответственность", подобраны у меня материалы по теме, давно волнующей и не дающей покоя. В папке - материалы об Эйнштейне, Оппенгеймере, Боре, Курчатове, Сахарове, Капице... Из перечня имен вы легко догадались, думаю, о какой ответственности и о какой области человеческой деятельности идет речь. Совершенно верно! В этой папочке подобраны материалы, касающиеся людей, которые были причастны к созданию оружия, что в корне изменило жизнь человечества, сделало невозможным одно из самых "популярных" людских занятий - войну.

Так уж повелось: ученые придумывают новые вооружения - военные их применяют... Со времен бронзы, железа, лука, пороха, динамита, аэропланов, ракет - всегда... И вдруг - осечка! Ученые изобрели атомную бомбу, а военные применить ее не могут. То есть могут, конечно, - но только пугать, играть мускулами, накапливать арсеналы, складировать, множить тонны и мегатонны, а использовать - нет. Вот и "колотятся" господа генералы: с одной стороны, руки чешутся, а с другой - не враги же они сами себе, понимают, какими последствиями это грозит. И понимают, кстати, лучше политиков, лучше обывателей, лучше тех, кто зарабатывает на производстве этого оружия. Согласитесь, ситуация парадоксальная - военные сами выступают против войны, сами останавливают ее, придумывая, чтобы не потерять лицо, всяческие доктрины вроде "ядерного сдерживания", "локальных конфликтов" и т.д., которые сути дела не меняют. Всеобщая война, которая появилась на Земле в XX столетии, похоже, навсегда в этом столетии и осталась.

Можно было бы расценивать это как исторический парадокс, если бы не выстраивалась при внимательном сопоставлении фактов некая цепочка событий, свидетельствующая о том, что парадокс этот был выстрадан и подготовлен человечеством. Что люди пусть неосознанно, пусть на первый взгляд абсолютно случайно, однако очень своевременно включили некий тумблер, запускающий систему самосохранения жизни.

Вот выдержки из текста письма, которое написал Леонардо да Винчи, "нанимаясь" на службу к Франческо Сфорце, правителю Милана: "Светлейший Государь, рассмотрев и вполне обдумав опыты всех тех, которые считаются мастерами и изобретателями военных орудий... я постараюсь открыть перед Вашей Светлостью некоторые мои секреты". И далее в документе, который сегодня мы бы назвали "портфолио", великий флорентиец сообщает: "Я знаю способ делать мосты в высшей степени легкие и удобные для переноски, посредством которых можно преследовать и даже обращать в бегство врагов... На случай осады какой-нибудь местности я знаю способ осушать рвы... Я знаю способ разрушить всю крепость, обыкновенную или горную, если только она построена не на скале... Я знаю способы делать пушки, очень удобные и легкие для передвижения... Я делаю закрытые повозки, надежные и неповредимые. Врезавшись в среду врагов, повозки эти, со своей артиллерией, могут разомкнуть какое угодно количество вооруженных людей, а позади этих повозок может следовать инфантерия... Я могу делать пушки, мортиры и огнеметательные снаряды... Вообще, согласно обстоятельствам, я могу создавать самые разнообразные орудия для причинения вреда".

Предложения, несомненно, заманчивые, и правитель Милана ими соблазнился. Однако ни одно из них осуществлено не было. Может быть, Леонардо просто "пиарил", обещая сделать то, чего сделать не мог? Нет! Современные ученые, разбирая заметки флорентийца, с удивлением констатируют: военные изобретения Леонардо могли быть осуществлены, невзирая на то, что опередили свое время на века. В чем дело? Подозреваю, что Леонардо вовсе не собирался осуществлять то, что декларировал. Не собирался строить ни танки, ни крепости, ни понтонные мосты, ни огнеметы, ни самострелы. Канализацию в Милане построил... А секреты оружия - не раскрыл! Более того, информацию о нем скрыл, зашифровал. Чего боялся Леонардо? Может быть, церкви? Сомнительно. Ренессанс был на дворе, охота на ведьм шла на убыль. Думаю, опасался прежде всего человеческой безответственности, помноженной на феодальную жадность и жажду власти. Поэтому и зашифровал, и спрятал свои записи, эскизы своих изобретений. Так мне кажется. Вполне возможно, что я не прав, но верить в это очень хочется. Тем более что история XX века дает основания думать, что Леонардо, запустив процесс ответственности ученого перед человечеством, процесс тяжких душевных переживаний и мучительных размышлений о миссии ученого, о его роли в обществе, сделал его необратимым.

Мучительно размышляли о судьбе своих открытий и Эйнштейн, и Оппенгеймер, и Сахаров. Обращались с письмами к властям предержащим, убеждали отказаться от применения ядерного оружия или хотя бы поделиться его секретами с потенциальными политическими противниками, чтобы уравновесить силы в мире. Однако ничего путного из этого не вышло. Гарри Трумэн принял решение о бомбардировке Хиросимы и Нагасаки. Сталин вместе с Берией поставил страну на дыбы, ввязавшись в беспримерную ядерную гонку. Однако в среде ученых были и те, кто подхватил факел ответственности, зажженный Леонардо. Поэтому попробую протянуть умозрительную ниточку от рубежа XVI столетия, времени Леонардо, до времен Нильса Бора и Петра Капицы, до наших дней.

Ни один из имеющих у нас хождение рассказов о Нильсе Боре не обходится без двух анекдотов. Первый. Молодой сотрудник делится с шефом свеженькой теорией. Бор изрекает: "Спору нет, идея ваша - сумасшедшая. А вот достаточно ли она сумасшедшая, чтобы быть правильной?" Второй анекдот. Над входом в лабораторию Бора прибита подкова. Молодой сотрудник удивляется, неужели шеф верит в нелепые приметы? Бор изрекает: "Разумеется, нет. Но говорят, она помогает и тем, кто в это не верит". По правде говоря, не пойму, отчего среди многочисленных историй о Боре у нас принято выделять именно эти две. Мне более импонируют иные. Известно, например, что именно он через надежных людей проинформировал о беседе со "звездой арийской физики" Вернером Гейзенбергом, специально приехавшим к нему в Копенгаген, своего русского друга Петра Капицу, а вместе с ним и наши компетентные органы о том, как далеко продвинулись нацисты в создании ядерного оружия. А некоторое время спустя согласился встретиться с советским "охотником" за атомными секретами, разведчиком из легендарного судоплатовского подразделения "С", выдававшим себя за физика, - Яковом Терлецким, который привез для него составленный Курчатовым вопросник, касающийся технологических подробностей сооружения бомбы. Что именно согласился передать Бор для Курчатова, сказать трудно - те немногие, кто действительно что-то об этом знал, потом резко разошлись в показаниях. О своей беседе с Терлецким, в котором он видел вовсе не шпиона, а коллегу-ученого и одновременно полуофициального посланника советских властей, он сразу же рассказал своим американо-английским партнерам. Бор был открыт, честен, не играл в шпионов, до конца отстаивал свои убеждения и свои идеалы. Может быть, поэтому в науке XX века и стал "апостолом профессионалов". Может быть, поэтому не мнение Эйнштейна, а негромкий совет Бора захотели услышать разделенные войной физики-атомщики, ближе всего подошедшие к решению ядерной проблемы, - Майтнер, Фриш и Розенфельд, когда на горизонте появился призрак атомной бомбы. Он всегда и во всех ситуациях оставался верен своей идее: физики всего мира, во-первых, не должны делиться на враждующие станы, а призваны свободно обмениваться сведениями; во-вторых, ученым следует помнить: на них лежит ответственность перед человечеством за то, чтобы достижения науки не употреблялись людям во вред.

Имя Петра Капицы, одного из любимейших учеников Резерфорда и друга Бора, уже промелькнуло выше, когда я упоминал о том, что именно через него передал информацию "для Советов" знаменитый датчанин. Но мне не хотелось бы, чтобы у читателей сложилось неадекватное впечатление об этом замечательном ученом, человеке несомненной внутренней свободы, проводившем "линию Бора" не на свободном и толерантном к мнениям и поступкам собственных гениев Западе, а в жестких условиях действительности сороковых годов.

Отношения между Петром Капицей и советским правительством всегда были довольно загадочными и непонятными.

В 1945 году, когда американцы сбросили атомную бомбу на Хиросиму, а в Советском Союзе с максимальной энергией развернулись работы по созданию ядерного оружия, Капица был смещен с поста директора Института физических проблем и в течение 8 лет находился под домашним арестом. Я пытался найти хотя бы намек на то, почему человек, наиболее близко в СССР подошедший к решению ядерной загадки, в самый решительный момент, почти на финишной прямой, оказался не у дел? Ни один ответ меня не удовлетворил.

Существует мнение, что Петр Капица "не поладил" со всемогущим Лаврентием Берией, который отвечал за создание советского ядерного оружия. Однако что значит - не поладил? Берия был не тот человек, с которым можно было ладить или не ладить.

Нет прямого, недвусмысленного ответа на этот вопрос и в околонаучной, популярной, мемуарной литературе. Ясно одно - Петр Капица был отстранен от ядерного проекта потому, что при всех его знаниях и огромном научном потенциале ни Сталин, ни Берия до конца ему не доверяли. Предчувствовали, знали: Петр Капица в их конструкции может оказаться слабым звеном.

Ничуть не хочу умалить научный подвиг тех, кто, изобретая ядерное оружие, тем самым положил предел мировым войнам. Понимаю нравственный выбор Эйнштейна, Оппенгеймера, Курчатова, Харитона, Сахарова, однако хочу с вниманием отнестись и к нравственным посылам тех, кто выбрал для себя неучастие, вернее, нежелание соучаствовать... Подозреваю, что причина отстранения Петра Капицы от советского ядерного проекта еще и в том, что он был из той же когорты ученых, которые, подобно Леонардо и Нильсу Бору, превыше всего ставили чувство ответственности перед человечеством и не хотели хоть на гран уступать политической конъюнктуре. Впрочем, мне было бы интересно узнать точку зрения таких персон ядерной эпопеи, как Зельдович, Алиханов, Ландау. Тоже людей исключительно высокой морали, успешно работавших в Арзамасе-16.

Я закрываю папку с надписью "Ответственность", ставлю ее на полку... Может быть, когда-нибудь кому-либо из посетителей моей кунсткамеры доведется перелистать лежащие в ней странички, свидетельствующие о величии человеческого духа, о человеческой способности брать на себя ответственность перед людьми, историей и Богом. Для него - любопытного и неравнодушного - на последней страничке пишу слова средневекового христианского подвижника, которые, как мне кажется, имеют непосредственное отношение к тому, о чем мы сегодня с вами беседовали: "Спасись сам, и вокруг тебя спасутся тысячи".

Мучительно размышляли о судьбе своих открытий и Эйнштейн, и Оппенгеймер, и Сахаров. Обращались с письмами к властям предержащим, убеждали отказаться от применения ядерного оружия или хотя бы поделиться его секретами с потенциальными политическими противниками, чтобы уравновесить силы в мире.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter