Детки из клетки

Ранним воскресным утром в квартиру Надежды Курды в доме № 6 по улице Социалистической в Слуцке пришли милиционеры...

Ранним воскресным утром в квартиру Надежды Курды в доме № 6 по улице Социалистической в Слуцке пришли милиционеры. Сердце молодой женщины тревожно сжалось, когда один из них показал ей разбитые очки в металлической оправе: «Вашего отца?» «Да». Служивый тяжело вздохнул: «Крепитесь. Сергей Романович погиб...»


Смерть у гаражей


Его труп обнаружили 2 часа назад. Пассажиры, спозаранку спешившие на железнодорожный вокзал. Недалеко от путей. В маленьком переулочке, примыкающем к улице Ленина. Возле одного из стоящих на отшибе четырех металлических автогаражей. О страшной находке сообщили билетному кассиру Нине Алешкевич. Та — сотруднику Осиповичского ОВД на транспорте Андрею Хартановичу, который дежурил на станции. Милиционер позвонил коллегам в Слуцкий РОВД. Жители близлежащих домов, призванные в понятые, сразу опознали бездыханное тело. 53–летний Сергей Толоконников жил у дочери. На улице Ленина он бывал в небольшой усадебке, доставшейся в наследство от отца с матерью. Там, в сарае, Толоконников держал кур. Каждый день приходил их кормить. Нередко в родительском доме оставался на пару–тройку дней. Именно поэтому ночное отсутствие отца в квартире на Социалистической нисколько не встревожило дочь.


Как установили эксперты, Сергей Романович умер в субботу, около 10 часов вечера. Смерть его была мучительной. Перебита нога, сломаны ребра, позвоночник. Размозжена печень. Разорвано сердце. Убитая горем Надежда не могла понять, кто и за что зверски расправился с отцом. Тихий, безобидный, тщедушный (Толоконников весил чуть более 50 килограммов. — Авт.). Он никогда ни с кем не конфликтовал. Наоборот, был дружелюбным и приветливым.


Лопнувшая ниточка


Возле трупа лежали очки в металлической оправе. И забрызганный кровью силикатный кирпич. Недалеко от места убийства (что это именно убийство, сыщики не сомневались с первой минуты) — 2,5–литровая бутылка из–под пива Gold mine BEER. Тоже со следами крови. И 3 пластиковых стаканчика. Очки опознала Надежда Курда. Кровь на кирпиче, по заключению экспертов, принадлежала растерзанному Толоконникову. А вот бутылка и стаканчики... На одном из них были обнаружены отпечатки пальцев некоего Александра Саниковича, 22–летнего рабочего спиртзавода из Стародорожского района. Он же оставил кровавый следок на бутылке. Сыщики сразу ухватились за появившуюся ниточку. Саниковича задержали. Стародорожец отпираться не стал. Да, в субботу в Слуцке был. В гостях. Пиво Gold mine BEER из 2,5–литровой бутылки пил. Увы, в неположенном месте — возле металлических гаражей. Однако культурно: из пластиковых стаканчиков. Со сводной сестрой Мариной и подругой Анастасией Лысенко. Но не вечером, когда погиб Толоконников — эту фамилию вообще слышит впервые. А днем. Кровь на бутылке? Сильно оцарапал палец. Вот и... Проверка показаний Саниковича не оставила сомнений. Рабочий спиртзавода никоим образом не причастен к изуверскому преступлению. Ниточка лопнула с громким треском. Следствие забуксовало. И тут...


Звонившая в милицию дама была явно нетрезвая. Выражалась сумбурно, разбавляя многослойную словесную шелуху крутым матерком. Но дежурный по РОВД даму понял. Суть обращения сводилась к тому, что ей известен... убийца «мужика, которого мертвым нашли возле гаражей». Это «отморозок по кличке Ежик». «Он всех бьет», — закончила хмельной монолог добровольная помощница стражей порядка. И обиженно добавила: «Мне так врезал, синяя хожу». Слуцкие сыщики взяли «пьяный» звонок на заметку. Тот, кто отзывался на кличку Ежик, был хорошо известен местным милиционерам.


Четверо в черном


Они возникли из темноты. Неожиданно и зловеще. Четверо. Чем–то напоминающие пугающих ниндзя из японских боевиков. Все в черном. Черные куртки. Черные брюки. Черная обувь. Толоконников не успел отпрянуть в сторону с их пути, как один из четверки нанес ему сокрушительный удар в челюсть. Над рухнувшим на асфальт оглушенным человеком наклонился второй. Вывернул карманы. Вытащил деньги. Передал их третьему...


...Это был обычный вечерний променад праздношатающихся 19–летних Владимира Володина, Вадима Кондаля, Ивана Акимова и 18–летнего Дениса Степанова. Друзей с детства. Из четверки лишь Акимов после окончания школы добывал хлеб насущный трудом. В качестве дорожного рабочего СПМК–97. Кондаль всего пару недель как после настойчивого семейно–воспитательного натиска сменил статус «временно неработающего» на должность экспедитора «Слуцкторга». Володин и Степанов принципиально били баклуши. Их кормили, поили, обували, одевали, снабжали мелочью на карманные расходы матери. Когда денег не хватало, приятели занимали у знакомых, в основном у девушек. Или... Первую скрипку в квартете играл Володин. Кличку Ежик ему дали неспроста. Он мог ни за что ни про что прицепиться к кому угодно. Ни с того ни с сего ударить. Избить... Одна такая выходка закончилась судом. И приговором: год исправительных работ с удержанием 25 процентов заработка. Плюс компенсация миллион рублей потерпевшему. Компенсацию выплатила мать Ежика. А вот исправительные работы... Плевать он на них хотел «с высокой башни угловой».


...Володин ударил случайного прохожего так, под настроение. Степанов обыскал. Кондаль забрал деньги. Отошли. Пересчитали. Всего ничего — 5.500 рублей. Степанов решил, что, видимо, плохо искал. И вместе с Володиным снова направился к поднявшемуся с асфальта Толоконникову. Двух кулачных ударов оказалось достаточно, чтобы опять сбить его с ног и свести на нет возможность сопротивляться. Степанов по новой принялся обшаривать карманы жертвы. Денег больше не нашел. Зато обнаружил оранжевый пластиковый прямоугольничек — расчетную карточку банка. «Пин–код! Какой пин–код?!» «Не помню», — хрипел Толоконников. Володин и Степанов стали бить его ногами, обутыми в черные твердокаменные берцы. Кондаль содрогнулся: «Мужик, назови любые 4 цифры. Отстанут». Степанов отмел жалость сотоварища: «Не отстанем. Если соврет, из–под земли выкопаем. Мало не покажется». Теряющий сознание Толоконников только стонал. Опасаясь постороннего глаза, Володин и Степанов подхватили упрямца под руки. И поволокли в проулок, к гаражам. Там, требуя назвать злосчастный пин–код, снова маниакально били. Кулаками, ногами... Ополоумевший от ярости Володин прыгал на несчастном, как на батуте. Степанов ломал уже безмолвной жертве пальцы... Испуганные Кондаль и Акимов попытались оттащить озверевших приятелей от окровавленного тела. Напрасно. Акимов, не выдержав зрелища чудовищной расправы, ушел. Когда Володин взял силикатный кирпич и стал им дробить ногу умирающего, Кондаль тоже поспешил ретироваться. С Володиным и Степановым он свиделся через час. В рабочем общежитии. На той же улице Ленина, где они случайно набрели на безобидного прохожего, направлявшегося кормить своих кур. В комнату, в которой обитал Степанов, Кондаль принес бутылку пива «Крынiца», купленную на скудные гроши убитого Толоконникова. Пиво по–братски разделили на троих. Степанов спокойно констатировал, что «лоха» они с Володиным, скорее всего, «замочили». А пин–код он так и не выдал. Чему преступники были искренне удивлены. Они тогда еще не могли знать, что забитый ими до смерти случайный прохожий не назвал вожделенные цифры не оттого, что упрямился. А потому, что не мог. Даже под ужасными пытками. Эту банковскую карточку рабочий Слуцкого ремзавода Толоконников получил всего 3 с небольшим месяца назад. Вместо потерянной. И просто еще не успел запомнить код, открывавший доступ к его деньгам. И каким деньгам! На банковском счете садистски замученного Сергея Романовича было... 40 (сорок) белорусских рублей. На эти деньги невозможно купить даже коробок спичек...


Володин приказал Степанову и Кондалю «защелкнуть рты на замок». Но спустя несколько дней сам же проговорился. В порыве уркаганского бахвальства. Одной из гулевых подружек, которую тут же за какое–то неосторожно сказанное слово кулачно «обидел» в глаз...


Минский областной суд приговорил Владимира Володина к 20 годам и 3 месяцам, Дениса Степанова — к 20 годам исправительной колонии усиленного режима. Вадим Кондаль за недонесение об особо тяжком преступлении направлен на 1 год и 7 месяцев на «химию». Верховный Суд оставил это решение без изменения. Иван Акимов проходил по делу всего лишь как свидетель...


Комментарий


Геннадий Клещенок, заместитель председателя Минского областного суда:


— Автор материала сосредоточил внимание на фактических обстоятельствах дела. Однако есть еще обстоятельства социально–психологические. Они заключаются в том, что все осужденные воспитывались в так называемых неполных семьях. Один с 4 лет, второй с 10, третий с 14. Можно до бесконечности выяснять, кто из родителей прав, кто виноват в разрыве. Но... Отцы ушли. Матери либо снова вышли замуж. Либо появился сожитель. Да, их обували, одевали, кормили... Но тепла, любви явно не хватало. Дети росли закомплексованными, бесчувственными, озлобленными. С выхолощенными пустыми душами. Итог ужасен. Дикое преступление. Сроки, к которым приговорены двое из троих, превышают их возраст. Налицо проблема. К сожалению, пока еще никем толком не изученная. Но от этого, естественно, не теряющая своей актуальности и серьезности. И требующая для решения целого комплекса мер, включая совершенствование законодательства. И корректировку морально–этических установок немалой части нашего общества.

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter