В принципе, “Клопа” можно было довести до ума. Руководство Нового драматического театра — директор Василий Мартецкий и главный режиссер Сергей Куликовский — предлагало Юрию Дивакову перенести спектакль с большой сцены на экспериментальную малую, но он не согласился. “Клоп” был задуман режиссером как большое высказывание. По мнению Дивакова, Владимир Владимирович Маяковский и его хлесткая сатирическая пьеса на малой сцене поместиться никак не могут.
И вот на креативной площадке культурного инкубатора Ок16 Центра визуальных и исполнительских искусств “АРТ Корпорейшн” состоялась премьера спектакля “Крестовыйпоходдетей” по одноименной пьесе известного драматурга Андрея Иванова. Пробелы в названии режиссер убрал намеренно, видимо, под стать модным нынче в микроблогах и социальных сетях хештегам. Да и в наименовании культурного инкубатора (то еще словосочетание!) адрес, по которому он расположен — Октябрьская, 16, удачно сократился до жизнеутверждающего междометия. Но все ли “о’кей!” на сей раз?
Те, кто видел “Войцека” в Купаловском театре, найдут немало визуальных параллелей с нынешним спектаклем. Действие разворачивается в средневековой французской деревне Мэр и состоит из десяти пасторалей. Правда, само действо пасторальным или безмятежным никак не назовешь.
Диваков продолжает выстраивать свой мир синтетического театра и искать свой уникальный сценический язык, обращаясь, скорее, к подсознанию зрителя. Его игру с текстом Иванова и постмодернистской-то не назовешь, для нее термина еще не придумали. И чем сильнее режиссер на тебя “напирает”, тем большее внутреннее сопротивление это вызывает — просто какой-то третий закон Ньютона в грубой формулировке: сила действия равна силе противодействия. Но у Дивакова свои законы “сценической механики”. Под ритмичный электронный бит режиссер выстраивает в пространстве Ок16 свой хаос. Молодые актеры театра РТБД Дмитрий Давидович, Вероника Буслаева, Илья Ясинский, Мария Демидчик-Здоронкова работают вдохновенно, меняют несколько образов. Вероника Буслаева в конце спектакля цитирует финал российского фильма “Пыль” и прибегает к сурдопереводу. В “Пыли” на язык глухонемых переводили песню Виктора Цоя, здесь — “Вечную любовь”.
Если этот эпатаж искренен, то, как советовал один из персонажей Бориса Акунина, стоит многозначительно вздохнуть, отойти в сторонку и посмотреть, чем дело кончится...
pepel@sb.by
