Внимание: дети!
Нелепости сиротской судьбы
Сиротство — само по себе вопиющая несправедливость. Менее всего страданий заслуживают дети, которые ни в чем не виноваты. Но они страдают. Тем более досадно, когда жестокость судьбы усугубляют нелепости и казусы, скажем так, административные. В жизни Михаила Янчевского таковых было с избытком. Они, увы, продолжаются.
4 года назад, 31 июля 2004 года, «СБ» посвятила житейским проблемам 14–летнего подростка статью «Близкие люди». Незадолго до того у Михаила умерла мать, с которой он жил в деревне Ачукевичи Новогрудского района. Отца он не знал никогда. Имеющиеся родственники отказались взять мальчика к себе и официально его опекать. И это было даже горше, чем одиночество...
Статья заканчивалась оптимистично. «Сейчас Любчанская СШ намерена обратиться в суд, чтобы Мишу Янчевского признали круглым сиротой. А решив эту проблему, возьмется за вопрос оформления наследства на дом. Я очень верю в благоприятный исход дела. И надеюсь, что те, кто служит букве закона, увидят за ней человеческую судьбу...» — писала журналистка Светлана Бартошевич.
Сейчас я вынужден повторить маршрут командировки коллеги. Увы, не сбылось то, на что она надеялась. Сиротой Мишу не признали. Хозяином дома после смерти матери он так и не стал. Как первую статью инициировало письмо, так и теперь: «...Местные органы опеки и попечительства делали только то, что им было проще, не заботясь о конкретном человеке. Сейчас Мише как никогда требуется помощь...» В первый раз писала тетка, сейчас — сестра. Сам Михаил никогда помощи не просил!
Сейчас он уже не мальчик. Я оказался в Ивьевском лицее, который оканчивает Михаил, в день последнего экзамена. Принимавший его преподаватель Виктор Яроцкий был за Михаила спокоен: у того в журнале только высокие оценки.
«Парень самостоятельный, зрелый. Входит в пятерку лучших. Думаю, не пропадет», — подтверждала мастер Людмила Бурнос. В конце июня Михаил получит диплом электромонтера–водителя. Не пропадет!
Но отчего же не видно радости на его лице, чем так обеспокоен парень? Объясняет: получив диплом, одновременно потеряю, мол, сиротский статус. А с ним — и все имеющиеся льготы. Это не настроение иждивенца. На льготы Михаил надеется по одной причине: оформить–таки на себя дом.
Итак, драматичное и нелепое в жизни парня. В доме, который мать (скажем так: женщина непростой судьбы) купила в Ачукевичах, они с Мишей прожили лишь полгода. Женщина тяжело болела и трудно умирала. Скончалась через несколько дней после дня рождения сына. Мальчик, говорят, не плакал — кричал. Проведя немалую часть жизни в интернатах, он опять потерял и обретенную семью, и теплый дом…
Но остался жить в нем, предпочтя интернатам. Хотя было страшно: несколько месяцев прожил в тишине, даже без телевизора. Было холодно: зимой в школу ходил в сандалиях. Было голодно: мать умерла в декабре, опекуна же мальчику назначили только в конце февраля. Представим: зима, ночь, одиночество в чужой еще деревне... В 14 лет! Парень признается: бывали настолько жуткие моменты, что думал о худшем... Но выстоял, зиму пережил. И помощи не просил! Добрые люди, конечно, сами помогали. Кое–какие деньги на питание и одежду собирали, например, учителя.
Почему поначалу Янчевский не получал от государства положенной помощи, мне объяснят в Новогрудском райисполкоме. Нужно выяснить статус: действительно сирота или «ребенок, оставшийся без попечения родителей»? Это разные вещи.
Со статусом, как оказалось, напутали в Ивьевском ЗАГСе. Отчество Миши в свидетельство о рождении записали со слов матери: Иосифович. Не должны были записать! Женщина назвала, похоже, вымышленного мужчину. Во всяком случае, установить факт его существования не удалось. Зато нашелся реальный мужчина, с которым мать Миши продолжала оставаться в браке: развод не оформила. Он не был фактическим отцом мальчика, но — по нормам закона — стал таковым документально. Загс исправил ошибку: в метрике отчество Михаила изменили — на Леонидович...
За всю свою жизнь Миша не видел вновь обретенного «родителя». Не говоря уже о какой–то помощи. Тем более что в это самое время тот отбывал наказание — за ДТП со смертельным исходом, совершенное в пьяном виде на технически неисправном тракторе...
Зато статус был определен, и все стало на свои места. Миша — не круглый сирота, а ребенок, оставшийся без попечения родителей. Можно было выплачивать пособие.
А с домом–то что? Перед смертью мать Миши не успела его оформить на себя. Имеется только купчая. Зарегистрированного права собственности — нет. Дом в деревне Ачукевичи и сейчас фактически ничей: Михаил даже не может в нем прописаться. Органы опеки несколько лет кормили его обещаниями, формально даже закрепили дом за ним. Увы, для нотариальной конторы это не имело юридической силы. Пришлось Михаилу самому обращаться в суд. И опять не обошлось без нелепости. Подойдя к делу чисто формально, БТИ оценило деревенское жилище в огромную сумму. Михаилу предстояло уплатить почти 2 млн. рублей госпошлины: неслыханные деньги! Опять тупик.
Вот отчего уныние на лице без пяти минут специалиста. Диплом — хорошо. Но куда семью прописать, как дальше жить и где?..
Да, самое главное: Михаил уже не один. Пока он в Ивье сдает экзамены, в Ачукевичах его ждут жена Ксения и кроха сын Илья. Ксения, впрочем, не вполне жена. Грустная ирония: в ее судьбе решающими оказываются те же административные нелепости, что и в жизни Михаила.
Ксения, приехав с матерью из Средней Азии в 5–летнем возрасте, выросла (без отца, как и Миша) и окончила школу здесь. Сейчас девушка, женщина, уже растит ребенка. Но гражданства у нее нет. Нет и паспорта. Поэтому год назад у нее не приняли документы в медуниверситет. Поэтому она не может оформить брак, не может прописаться к Михаилу, поскольку и некуда, и фактически он ей — никто. И т.д.
Ксения пишет, просит, жалуется: помогите, дайте паспорт и гражданство. В Новогрудском РОВД отвечают: поезжайте, мол, в Москву, в посольство той страны, из которой прибыли, привезите подтверждение, что не являетесь той страны гражданкой...
Формально отвечают правильно: закон требует такого подтверждения. А по–другому, спрашиваю, можно его получить? Не может Ксения с грудным ребенком поехать в Москву. На это и денег нет.
Можно, отвечают мне в РОВД. Мы, дескать, и сами можем послать запрос, хотя это займет больше времени. Пусть, мол, Ксения только заявление напишет.
Отдает фантасмагорией. А почему, спрашиваю, ей раньше это не объяснили? Ведь могла бы уже в университете учиться! Возражают: у нее есть вид на жительство, который заменяет паспорт. И брак, дескать, можно регистрировать, и в вуз поступать: документы обязаны принять. Час от часу не легче! Почему этого не знает Ксения Купырова, юная мать, несостоявшаяся белорусская гражданка и студентка? Почему вы, уважаемые товарищи, исчерпывающе и давно ей все не разъяснили?
Те же вопросы возникают в кабинетах Новогрудского райисполкома, где органы опеки и попечительства курируют судьбу Янчевского. Вот, мол, личное дело. Здесь отмечен каждый шаг Михаила: интернаты, школа, смерть матери, лицей... Особенно охотно мне показывают письменные отказы родственников от опеки над мальчиком. Дескать, близкие люди отвернулись, а мы столько для него сделали!
И тут же, при мне, названивают в Ивье, в лицей: как там Михаил Янчевский. Он еще сирота или уже нет? И оттого лишь усиливается впечатление, что бумаги, отчеты, аккуратно подшитое личное дело заслонили реальную судьбу. Которую Михаил Янчевский, не жалуясь и ничего не прося, главным образом творит сам. И слава Богу!
Почему не называю имен и должностей чиновников и администраторов, причастных к судьбе Михаила? Не в именах дело. Газета периодически обращается к теме сирот и сиротства («Обидели сироту», «Отрезанный ломоть», «Между домом и приютом»...), и всегда картина примерно одинакова. Государство делает для обездоленных детей практически максимум возможного. Казалось бы, изо всех сил стараются и чиновники. Но как–то стандартно стараются, строго по букве. О том же говорил подзаголовок последней публикации («Между домом и приютом», 28 мая) «Еще раз о формальности и сентиментальности». Именно сантиментов, чувств и чуткости администраторам часто и недостает в общении с сиротами. Потому–то в жизни, бывает, все складывается не так гладко, как прописано в законах. Но, право, стоит ли ждать сантиментов от чужих людей, если их не хватает и родным?
С другой стороны, тяготы и лишения, вызванные сиротской долей, не обязательно пагубно сказываются на судьбе человека. Иных они закаляют с младых лет, делая человека особо стойким к неизбежным жизненным передрягам. Из встреч и разговоров с Михаилом Янчевским я лично вынес твердую уверенность, что в его жизни так и будет. Что Ксения с Ильей будут за ним как за каменной стеной. Хотя проблемы в семье неизбежны, причем в самое ближайшее время.
Последние новости, поступившие уже после командировки. Сначала хорошие. Буквально после моего отъезда из Новогрудка местный РОВД отправил запрос в Москву, в иностранное посольство. Вероятно, вскоре Ксения получит оттуда нужную бумагу, затем паспорт и станет полноценной гражданкой Беларуси. Второе: суд признал за Янчевским право собственности на дом. При этом судья, войдя в положение Михаила, взыскал минимально возможную, посильную госпошлину. К тому же помогла деньгами сестра с мужем, у которых и своих детей трое. Теперь предстоит оформление жилья в БТИ, которое тоже потребует расходов.
В этой связи плохие новости. Напрасно Михаил переживал, что в июне потеряет сиротский статус, а с ним и льготы. Он лишился всего этого еще в феврале — когда истек срок наказания его «отца». Формально тот вступил в свои законные права, посему Михаил никак не может считаться «оставшимся без попечения». Эту новость Михаилу сообщили по телефону, когда он был уже на практике. Добавив, что, выходит, денег ему с февраля переплатили. То есть платили незаконно. Как бы не пришлось их возвращать! Отсюда следует и второе: не видать Михаилу после получения диплома «подъемных». Это около миллиона рублей. Семья на них очень рассчитывала.
По форме все правильно. Что Михаил никогда не получил от «отца» ни рубля и вряд ли получит в будущем, в расчет почему–то не берется. Более того. Как сообщили мне родственники, «отец» намерен через суд снять с себя родительские обязательства перед Михаилом. Причина понятна: ему, отбывшему 4–летнее наказание, теперь предстоит вернуть в бюджет несколько миллионов рублей, потраченных государством на содержание ребенка. Которого он своим не признает. Но это уже совсем другая история.
Держись, Миша!
Фото автора.
