pixabay.comТуда много лет, как в запасники музея, складывали нужные и ненужные вещи. Только в музее есть хранители, списки-описи, названия предметов и их история. В старом деревенском сарае почти все они безымянные. Кто, когда и зачем притащил их туда и бросил — ты можешь только догадываться. Они лежат беспорядочно, занимая огромное пространство, заполняя его, делая большущий сарай тесным.
Доски, бочки разных фасонов и размеров, ящики, как большие, так и маленькие, столы, стулья, оконные рамы, пыльные стекла, обручи, пирамиды старых ведер, разнообразных корзин, вдруг фотоувеличитель, детская коляска, саночки, борона железная и деревянная, грабли, лопаты, вилы и косы… Да разве все перечислишь!
Цепляешься ногой за что-то железное, оно гремит. Поднимаешь кусок металла, собираешься положить в сторону, но задумываешься. Что-то тебе подсказывает: когда-то ты уже эту железяку видел, только тогда она была иной. Принимаешься крутить ее в руках, разглядывая с разных сторон, как археолог, и проваливаешься в прошлое, еще не вспомнив ее название. Вдруг, как вспышка, как озарение, и ты вспоминаешь мягкий блеск металла, отполированного землей. И шепчешь: «Нарог» — почему-то всегда на ум приходит белорусское название. Взвешиваешь на ладони тяжелую полоску ржавого металла, нижнюю часть плуга, и пробуешь вспомнить, а как это будет по-русски. Через несколько мгновений в памяти всплывает: лемех. Ты произносишь это слово и вспоминаешь хозяина этого дома. Видишь его молодым, идущим за плугом, а себя ребенком, ведущим коня по борозде. И чувствуешь запах вспаханной теплой весенней земли, цветущего сада. Видишь завалившийся набок плуг со сверкающим лемехом, красного коня, щиплющего на меже траву, и тех, кого давным-давно нет на этом свете.
Твое отношение к этой железке меняется, она становится ценной. Ты начинаешь с ней носиться, как с реликвией, а жена говорит вполне так серьезно: «В Минск забери… Под подушку положишь, если она тебе так дорога!»
Почти с таким же восторгом находишь два железных кольца, соединенных короткой цепью. Сначала думаешь: кандалы, а потом улыбаешься. Давным-давно так спутывали лошадей, оставляя ночью пастись на лугу. К этим кандалам нужен был и замок с ключиком, чтобы никто не увел лошадь…
Попадается под руки и странное ржавое приспособление с длинной цепью. Очищаешь от паутины и многолетней пыли и понимаешь, что у тебя в руках капкан. Становится еще интереснее, принимаешься взводить невероятно тугие и хрустящие пружины. Удается. Ставишь его на пол и длинной щепкой прикасаешься к маленькой педальке. Старый капкан так хищно лязгает и гремит, что я, вскрикнув, отскакиваю с перекушенной щепкой в руке.
Уважительно цепляю его на кованный гвоздь, вбитый в бревенчатую стену. Один из углов занимает странная деревянная конструкция из узких серых досок. Догадываюсь: форма для отливки колодезных бетонных колец. Пробую перетащить ее на чердак, но и там хранилище всякой всячины. Ящики для посылок, рыжие рамки для ульев, все еще пахнущие воском и цветочной пыльцой… Все рассмотреть не успеваю. В сарае появляется жена со звенящим телефоном в руке и говорит, что это друг из Нью-Йорка…
Рассказываю американскому другу про всякие реликты в деревенском сарае, а он слушает и просит кое-что заснять и показать ему. Капкан, кандалы и лемех летят через Атлантику.
ladzimir@tut.by
