Как устанавливаются цены на нефть и почему доллары, не обеспеченные фиксированным золотым запасом, остаются мировой валютой?
Сегодня сравнение нефти с черным золотом — это не художественный образ, пусть и затертый от времени, а точное отражение реальности и тех перемен, которые произошли в мире за последние десятилетия.
Ротшильды и Рокфеллеры
Одна из самых больших загадок современности — как устанавливаются цены на нефть. Эта тема постоянно находится в фокусе мирового внимания потому, что сегодня нефть перестала быть просто товаром, таким как бриллианты или презренные металлы, а стала фактором глобальной политики. Кто контролирует краник на трубопроводе, тот правит миром. Без горючего на АЗС останутся на приколе не только машины, экономика любого государства остановится на полном ходу, как поезд с сорванным стоп-краном. Кто же определяет, сколько стоить баррелю?
Рыночными цены на “горное масло” (как сперва называли нефть) были, пожалуй, только на заре новой топливной эры, когда в США едва ли не все принялись углубляться в землю в ожидании чудесно бьющих из недр фонтанов. Но это длилось недолго и было больше похоже на хаос. По мере разрастания армии “копателей” баррель (название бочек, отсюда и единица измерения) дешевел в ужасающей прогрессии. И все закончилось тем, что предприимчивый Джон Рокфеллер (первый американский миллиардер) скупил едва ли не все участки с перерабатывающими предприятиями вместе. Так был наведен порядок — альтернатива стихии. Однако рокфеллеровская монополия вначале в Пенсильвании, а затем и в целом в США закончилась (решение суда было вынесено на основании антитрестовского закона) дроблением колосса Standard Oil: на свет углеводородный появились разросшиеся потом до транснациональных компаний ESSO (ныне Exxon), Amoco, Chevron, ConocoPhillips и другие.
Сегодня доля Рокфеллеров в отделившихся “дочках” официально исчисляется малыми процентами, хотя с этим известным бизнес-кланом по-прежнему многие связывают управление не только энергетическим рынком, но и планетой в целом.
Еще одно семейство, которое изначально стояло за развитием топливной индустрии, — банкиры Ротшильды. Именно они выделяли финансы на наиболее перспективные проекты в разных странах. В частности, помогали набрать обороты Royal Dutch Shell — сейчас второй по величине компании в мире согласно рейтингу Fortune Global 500.
Семь сестер
До конца шестидесятых годов прошлого века цена на горючее устанавливалась корпорациями, красиво именовавшимися “семью сестрами”: British Petroleum, Exxon, Gulf Oil, Mobil, Royal Dutch Shell, Chevron и Texaco. Баррель тогда не перескакивал за три доллара. Однако дальнейшие события в корне изменили прежнюю систему.
Официальная трактовка произошедшего в 1973 году — очередные арабо-израильские столкновения привели к тому, что государства Ближнего Востока (там сосредоточено 60 процентов мировой нефти) ввели эмбарго на поставку топлива на Запад, который поддерживал Тель-Авив. Как результат бензин на автозаправках подорожал в четыре раза. “Разошлись спрос и предложение”, — прокомментировали безэмоционально эксперты. Дальше — больше. По всему бывшему колониальному миру прокатилась волна национализаций нефтяных предприятий. Зарубежным концернам сказали: нужно делиться, или — адью. Согласно журналу Forbes, сейчас одни из самых прибыльных фирм на планете — государственные: саудовская Saudi Aramco, Petroleos de Venezuela, Алжирская национальная энергетическая компания и другие этого же порядка.
Впрочем, на 1970-е годы приходится и еще одно знаковое событие. Соединенные Штаты, чей доллар после Второй мировой войны стал глобальной валютой, наводнили планету “зелеными” в таких количествах, что у некоторых стран зародилось тайное и стойкое сомнение: а обеспечены ли купюры с портретами американских президентов золотым стандартом? Нужно проверить. Пара таких обменов, и Вашингтон забил тревогу: золото на исходе. И Белый дом пошел на беспрецедентный шаг — отвязал свои дензнаки от золотого обеспечения. Меновая лавочка в 1973-м (топливный кризис в том же году случился — стечение обстоятельств?) была наглухо закрыта. Драгметалл это, конечно, для Соединенных Штатов сберегло. Но возникала другая проблема: кому нужны “пустые бумажки”? А дальше случилось то, что сегодня известно как “нефтедоллары”. Обладатели неиссякаемых недр во главе с Саудовской Аравией (которая, кстати, введением нефтяного эмбарго спровоцировала ценовой планетарный шок) согласились продавать свой глубинный товар только за доллары. И если раньше Вашингтону для допэмиссии нужно было прикупить золотишко (в противном случае — зашкаливающая инфляция или как минимум подрыв доверия к дензнаку), то теперь растущие углеводородные цены “съедали” все излишки главной мировой валюты, как реактивные моторы керосин. Печатай купюры и накручивай ценники — и никакого золота. Вечный финансовый двигатель. А главное, спрос на банкноты гарантирован, как набор скорости при выжатом акселераторе.
Кстати, часть прибыли арабские государства исправно вкладывают в казначейские билеты Соединенных Штатов, покрывая тяжкие долги Вашингтона. Пентагон же в свою очередь зорко следит, чтобы по Персидскому заливу чужие не ходили. Хороший бизнес.
Биржевая смесь
Стоимость “наиглавнейшей планетарной смеси” сегодня определяется, как правило, на двух биржах (Нью-Йоркской NYMEX и лондонской IPE). Но среди брокеров, трейдеров и аналитиков до сих пор так и не появился узкопрофильный Нострадамус, способный с минимальными погрешностями предсказывать отраслевое будущее. Все разводят руками: мол, виноваты спекулянты, они, коварные и жадные, бесчинствуют и строят козни. ОПЕК с недоумением вздыхает, что все последние десятилетия исправно обеспечивает растущий спрос высокооктановым предложением. Между тем с 1998 года баррель взлетел с отметки в 11 долларов до 147 в 2008 году, а сейчас подозрительно покачивается на рубеже в 100 долларов.
Считается, что на цену оказывают влияние войны, природные катаклизмы, ситуация на Ближнем Востоке и еще тысячи “сернистых” факторов. Так можно ли управлять ценами? Все почти как по Павлову: реакция на действие предсказуема, важно лишь скрупулезно изучить опыт. Революция в Иране и Ирано-Иракская война (рост с 14 долларов в 1979 году до 35 в 1981-м). В 1986-м саудовцы увеличивают добычу “исторгнутого землей” (так переводится “нефть” с персидского) более чем в два раза — в результате баррель обваливается до 10 долларов. Экономика СССР начинает работать на обедненной смеси, “чихает”, дергается и замирает.
1990 год. Ирак захватил Кувейт (скачок с 16 до 36 долларов за баррель). Азиатский кризис (цена опускается с 20 долларов до 11 за баррель). 2003—2004 годы — свержение в Ираке Саддама Хусейна, забастовки в Венесуэле, ураган в Мексиканском заливе — взята новая планка в 40 “зеленых”. А дальше пошло-поехало. Если нет войн и катаклизмов, рост цен с успехом вызывает загадочная биржевая фраза: США начинают заполнять национальные нефтехранилища. Пару долларов на баррель тут же накидывается. Прибавка хоть и небольшая, но стабильная.
За всеми этими взлетами и падениями можно увидеть скрытую масляной пленкой логику, что и порождает вязкие, как битум, слухи и догадки. Они только усиливаются сообщениями о том, что добыча барреля, к примеру, Роснефти обходится почти в три доллара, вместе с транспортировкой — 14 долларов. В сухом остатке — чистый, без примесей, солиднейший доход.
Любопытно, что Россия, находящаяся на второй строчке по нефтедобыче (на первом месте Саудовская Аравия), практически никоим образом не влияет на глобальные биржевые котировки — Санкт-Петербургская биржа в основном лишь копирует итоги торгов в Нью-Йорке и Лондоне.
Не увенчались успехом и попытки ряда стран отвязаться от расчетов в долларах за главнейшее полезное ископаемое земли. Законодатели финансовой моды из ОПЕК не поддержали идею, и точка. В итоге — хочешь баррель, добудь доллары. Получи с экспорта, купи у Федеральной резервной системы США (почти частная структура, занимающаяся печатанием банкнот). Но мало того что за чемоданы бумажек нужно рассчитаться реальными ценностями, так еще и проценты за пользование глобальными купюрами платить нужно. Один с ложкой, а семеро с сошками?
Тайный сговор?
Представить, что пара сотен брокеров на биржах решает судьбы мира, так же сложно, как Джона Рокфеллера, сдувающего пыль с конкурентов. Если цифры в ценниках на АЗС берутся с потолка танкеров, зачем Соединенным Штатам тратить огромные средства на содержание военных баз на Ближнем Востоке, устраивать в Ираке рукотворную “Бурю в пустыне” и направлять самолеты НАТО бомбить Ливию? Все это оправдано, пожалуй, только в одном случае — если есть намерение контролировать кладовую планеты.
...Сейчас в ЕС разгорается скандал, в котором замешаны Royal Dutch Shell, British Petroleum, Statoil и особняком — скромное американское агентство Platts (оно публикует эталонные цены и отчеты о рынке). “Свыше 80 процентов мировых сделок с энергоносителями в той или иной форме опираются на информацию Platts”, — отмечает французская Total. То есть не биржа как таковая является основным ценовым регулятором, а те, кто поставляет брокерам пищу для размышлений. Кто владеет информацией, тот управляет биржей?
Еврокомиссия, заподозрив уважаемые фирмы в “сговоре с целью манипулирования ценами”, направила в солидные офисы инспекторов с обысками. Такого никто не ожидал. Но и это не все. Следом проверяющие нагрянули к могучей кучке нефтетрейдеров: Glencore, Vitol, Gunvor и Mercuria, которые продают более десяти процентов добываемого “маслянистого сырца” в мире. Норвежский Statoil уже выступил с комментариями и прозрачно намекнул: нарушения, связанные с агентством Platts, происходят приблизительно лет десять. Международная организация комиссий по ценным бумагам предложила более жестко регулировать все, что связано с сырьем № 1: “Нынешний механизм ценообразования не дает достаточной защиты от манипуляций”. Если подозрения европейцев подтвердятся, то виновники могут быть оштрафованы на сумму в десять процентов от полученной прибыли. Впрочем, как бы ни закончилось расследование, вопрос о справедливой цене на то, что высокопарно называется “кровью земли”, остается открытым. Ведь эта “кровь” питает все страны, а не только избранных.
Фактор независимости
Тот, кто сегодня входит в нефтяной пул, оказывается однозначно в привилегированном положении. Беларусь, не имея огромных запасов углеводородов, тем не менее играет заметную роль на топливном рынке. Два оснащенных по последнему слову техники отечественных нефтеперерабатывающих завода осуществляют прямые экспортные поставки своей продукции на европейский рынок. “Сегодня если какие-то проблемы и существуют в глобальной энергетике, то это не дефицит сырья, а именно нехватка перерабатывающих мощностей, — говорит эксперт Семен Константинов. — И, кстати, одна из причин, почему страны Персидского залива сильно зависят от позиций Вашингтона, заключается как раз в том, что Запад в тех государствах построил передовые НПЗ. Сама по себе нефть ценность имеет небольшую. Миру нужны бензин и дизтопливо. Именно за это люди готовы платить, образно говоря, едва ли не любые деньги. И то, что Беларусь модернизирует свою нефтепереработку, огромный плюс. Это выводит государство на совершенно иной уровень восприятия в мире”.
Естественно, что в нефтехимическую отрасль Беларуси готовы вложиться многие зарубежные инвесторы. Мировой тренд — создание вертикально интегрированных структур, где собрано под единым управлением все, от буровых установок до колонок АЗС. Российские топливные короли без особых размышлений выкупили бы Мозырский и Новополоцкий НПЗ, если бы Минск на это пошел.
“Доходы от переработки нефти позволяют обеспечивать экономическую безопасность нашего государства. Такова сегодня реальность. Имея свой нефтекомплекс, Минск находится не среди массовки покупателей, а в кругу корпораций и держав, обладающих самым главным ресурсом — технологиями”, — отмечает Семен Константинов.
Белорусские специалисты еще в советскую эпоху принимали самое активное участие в разработке месторождений “черной смеси” как в Сибири, так и в дальнем зарубежье. Поэтому вряд ли у кого-то вызвало даже баррель сомнения, когда наши отечественные структуры появились на одной площадке с глобальными корпорациями в Венесуэле. Кстати, не так давно именно Каракас, поставляя нам нефть через океаны, дал возможность белорусским НПЗ работать бесперебойно. Нефтедоходы — гарантия независимости.
