Если быть объективным, социально-психологический кризис возник в странах коллективного Запада лет десять назад. Другой вопрос, что политическая элита видела проблему. Но одни политики не хотели ее решать, другие — не могли. Третьи — хотели, но у них не получилось. Как сказали бы большевики, элиты оторвались от народных масс. Избито и грубовато, но именно этот штамп прошлого выражает западную действительность современности.
Гибкость либеральной концепции мироустройства оказалась не более чем мифом. На деле выяснилось: эта модель монументальна и по своей конструкции не предполагает ни модернизации, ни трансформации, ни каких-то изменений. Только демонтаж или неконтролируемое разрушение. Но первое достаточно сложно сделать: для этого необходима железная политическая воля, каковая в большинстве стран Запада отсутствует. Поэтому происходит процесс развала. Нельзя исключать, что точка невозврата уже пройдена.
Точкой отсчета глубокого общественного кризиса западной модели можно считать мировой финансовый кризис. Именно тогда наступил своеобразный момент истины. Ведь на самом деле «нашкодили» банкиры, финансисты, рейтинговые и аудиторские агентства, своим сомнительным поведением (на самом деле очень близким к мошенничеству) спровоцировавшие глобальный коллапс. Но власть бросилась спасать именно финансовый сектор. А обыватель (особенно столь пропагандируемый средний класс) переживает последнее десятилетие непростые времена. В том числе и в силу объективной экономической диалектики. Развитие цифровых технологий кардинально не перевернуло мир. Не появились дешевые источники энергии, космические корабли не бороздят межпланетные пространства, не исчезли риски пандемии и катаклизмов, а только обострились. Но автоматизация снизила ценность многих весьма респектабельных (уже в прошлом) профессий, начиная от бухгалтеров и делопроизводителей и заканчивая переводчиками и даже юристами. В итоге белые воротнички стали терять доходы. Но главное — перспективы.
Еще в середине 2010-х годов Всемирный банк в своих аналитических докладах обозначал эту проблему. А его сотрудник (на тот момент) Сергей Гуриев во время презентаций и выступлений на конференциях, в том числе и в Беларуси, приводил красочный пример: ежегодное количество белых мужчин-американцев, погибающих от передозировки наркотиков либо сильнодействующих препаратов, превышает боевые потери США во время Второй мировой войны! И это было еще до пандемийного кризиса, локдаунов и экономических коллапсов, связанных как с коронавирусом, так и с внешней политикой Вашингтона. Криминогенная ситуация тоже только ухудшается. Растет количество умышленных убийств, а США планомерно «улучшают» свои позиции в рейтингах по уровню безопасности (точнее, небезопасности). Глубокий социальный конфликт, который никаким образом не разрешается, порождает другую угрозу — террористическую. По этому показателю благополучные демократии стоят рядом с государствами, считающимися проблемными.
Неужели в Брюсселе и Белом доме не в курсе ситуации? В США больше 20 процентов взрослого населения (по крайней мере, так утверждает Bloomberg) употребляют наркотики! В каждой семье есть «кайфовщик»! А то и не один. От передозировки в развитых странах люди гибнут как мухи. Волнует ли правительства этих стран данная проблема? И вытекающая из него неблагоприятная криминогенная, террористическая обстановка? Под сомнением оказывается безопасность вполне добропорядочных граждан. А именно безопасность находится на верхушке знаменитой пирамиды Маслоу. А она базируется не на каких-то отвлеченных либеральных или нелиберальных историях, а скорее на физиологических инстинктах. Их обмануть не удалось еще ни одной цивилизации. Отсутствие-то безопасности ведет (не сразу, постепенно, но неотвратимо) к общей деградации общества.
Да, все эти проблемы озвучиваются в западном обществе. Но не решаются. Множатся различные благотворительные организации, общественные и волонтерские инициативы, которые развивают шумную и бурную деятельность. Кому-то действительно помогают. Но очевидно другое: оборот наркотиков и криминал способны остановить, образно говоря, не матери Терезы, а комиссары Катани. Силы и средства у западного мира для наведения порядка однозначно есть. Но отсутствует политическая воля. Почему? Ответ лежит на поверхности: девиация является не только общественной трагедией, но инструментом управления обществом. Наркоман и бандит в любой стране является не то чтобы гражданином второго сорта, но с определенным «поражением в правах». Если не де-юре, то де-факто. Безработный, неустроенный человек — это укор правительству. Но если он на игле, то у истеблишмента появляется шикарное оправдание своей политики. Впрочем, как и применение любых не совсем гуманных мер. Да и в целом зависимость общества от сильнодействующих веществ снижает запрос на социально-политическое переустройство.
Как это цинично ни звучит, но в США существует богатая традиция управления через пороки. Стоит вспомнить хотя бы индейцев, которых вполне осознанно извели алкоголизмом. Коренное население оказалось лишним, помехой для колонистов, а потом и американской экономики. Современность богата вызовами, угрозами, противоречиями, диспропорциями. В одних странах пытаются их решить по-человечески, основываясь на гуманитарных принципах. В других просто стараются избавиться от проблемы вместе с ее носителями — людьми, оказавшимися лишними в существующей модели социально-экономического западного устройства. И эти люди нас учат жить?
volchkov@sb.by
