Далеко не сразу на рубежах Беларуси появились пограничные столбы и контрольно–следовая полоса. Почти до середины смутных 90–х граница с Украиной и прибалтийскими странами была чисто административной, существовавшей лишь на бумаге. Результат не заставил себя ждать: через нашу страну потянулись грузовики с контрабандой... О тех непростых временах, о трудностях становления пограничной службы в независимой Беларуси вспоминает первый председатель Государственного комитета пограничных войск Василий Федорович Морковкин.
***
— Разнообразные цветные металлы, вплоть до урана, дорогостоящие ракетные листы, сырье — все в 1992–м везли из Иркутска и других дальних городов России прямиком с заводов. Потом, когда складские запасы иссякли, многочисленные контрабандисты принялись срезать провода ЛЭП, выкапывать кабели из земли, — перечисляет генерал–майор Морковкин, в те времена занимавший должность начальника Сморгонского погранотряда. — Тогда нашу границу пересекало до 1.000 автомобилей в день, и права контролировать, что, откуда и куда они везут, мы не имели. Вскоре Латвия и Эстония заняли лидирующие позиции в мире по экспорту цветных металлов, хотя на их территории не было ни одного рудника или шахты. Такими парадоксами изобиловала тогда жизнь...
Василий Морковкин был в числе тех офицеров, которые категорически настаивали на усилении охраны рубежей страны. В итоге Беларусь первой среди государств бывшего Союза создала пограничную зону на стыке с Европой.
***
Как раз в этом время в Прибалтике случился продовольственный кризис и предприимчивые люди не преминули на этом заработать. Везли туда кофе, муку, мясо, яйца, сыр, хлеб...
— Первыми тревогу подняли хлебозаводы: слишком резко вдруг возрос спрос. Сначала в день стало расходиться на 3 тонны хлеба больше обычного, затем на 5, потом вовсе на 8! — вспоминает генерал.
Быстро выяснив, какой максимум продуктов человек может брать с собой за границу, контрабандисты сажали в автомобили с десяток якобы друзей и везли ровно столько хлеба, сыра и кофе, сколько позволял закон. А пограничники, хоть и знали, что за услуги «подсадных уток» пассажиры получат по 10 долларов на нос, а их поклажа отправится на ближайшие рынки, сделать ничего не могли и лишь провожали эти машины взглядом...
— В сутки мы тогда задерживали по 70 — 80 большегрузов с контрабандой: в основном на объездных дорогах, по которым нарушители надеялись пробраться в Прибалтику. Сейчас об этом смешно говорить, но у таможенников даже складов не хватало, чтобы хранить все эти товары! Однажды поймали 28 новехоньких микроавтобусов с дорогими на тот момент корейскими дизельными двигателями, которые без всяких документов направлялись в Литву — на продажу. Хозяева долго требовали их обратно... Психологически работать было очень сложно: контрабандисты–то обозлились на нас за то, что мы «договариваться» не хотели. Звонками и угрозами буквально терроризировали местное руководство: вскоре от инфарктов скончались двое районных чиновников, еще одного застрелили...
***
В 1994 году Василий Морковкин стал первым председателем Государственного комитета пограничных войск (сейчас — Государственный пограничный комитет). Отвечать приходилось уже не за один отдельный регион — за всю страну: огромная ответственность! Нужно было не только оберегать границу, но и препятствовать работе зарубежной разведки. Как–то во время международной конференции, иностранцы «взяли в оборот» его подчиненного.
— Государство у вас молодое, но сильное: много профессионалов, знающих свое дело... — «закинул удочку» хитрый разведчик. — Скажите, а дороги у вас асфальтируют или все по старым ездите?
— Конечно! — горделиво отвечает молодой пограничник. — Асфальт у нас хороший, качественный...
— А бетонные дороги еще остались? — поняв, что парень «заглотил наживку», продолжает расспрос иностранец.
— Имеются, — без раздумий отвечает офицер и тут же называет три направления.
— Услышав это, я тут же подошел к ним и прервал разговор, — рассказывает Василий Морковкин. — Почему я так отреагировал? В случае войны все аэродромы будут уничтожены в первые же часы и заменить их смогут только «бетонки»: под весом взлетающего или приземляющегося самолета асфальт раскрошится, а бетонное покрытие останется целехоньким. Поэтому информация об их расположении является стратегической и секретной.
Были в практике Василия Морковкина и забавные случаи. Как–то раз задержали его подчиненные почти тридцать девушек, сбежавших из заграничного борделя: белоруски, украинки, россиянки, даже француженки. В понедельник — когда клиентов в заведении нет — они по связанным простыням спустились с 5–го этажа и, как говорится, на перекладных добрались до белорусской границы.
— Одеты девицы были кое–как: в мини–юбках и коротких платьях, в кедах и туфлях на шпильках... — улыбается генерал. — Выдали мы им из запасов повседневную пограничную форму — мужскую — и стали отправлять по домам...
***
В запас Василий Морковкин ушел в сентябре 1996–го — с должности командующего.
— В пограничных войсках я прослужил ровно 40 календарных лет, а по документам — и того больше: год работы на некоторых опасных участках засчитывался за полтора. Трудились мы тогда не за страх, а за совесть: как я, будучи командующим, нарисовал схемы расположения пограничных постов и застав, так они до сих пор и стоят. Разве что не все еще воплощено, но это уже финансовый вопрос. Чем занимаюсь сейчас? Отдыхаю и... продолжаю работать: провожу занятия с новобранцами, молодыми пограничниками. Это наш ветеранский долг — передать молодому поколению свои знания и опыт. Тогда они и наших ошибок не повторят, и своих меньше наделают.
