Специальные корреспонденты «БН» оценили степень угроз глобализации стране викингов.
Кто бы мог подумать, что в далекой северной стране, уютно расположившейся на островах в Скандинавии, есть интерес к белорусам? Оказалось — да, имеется. Во время стажировки в местных СМИ кто-нибудь из тех, с кем мы встречались, обязательно узнавал у нас, пишущей братии из Беларуси, чем живет и как развивается наша республика. Сами датчане даже не прочь открыть в Минске свой информационный центр. Не исключены и датские инвестиции в белорусскую экономику, и сотрудничество в сфере агропромышленного комплекса. Уже есть пример — в Ляховичском районе три года назад открылся свинокомплекс на основе тамошних технологий. А всего в прошлом году у нас действовало 21 предприятие с датскими инвестициями…
Что же это за народ такой — датчане? Нация хоть и небольшая — 5,5 миллиона (из них 3 миллиона живут в Копенгагене), но, как мы убедились, сильная и гордая. Суровые климатические условия — туманность, сильные ветры и сезонные холода — настолько укрепили волю и силу духа датчан, что те научились себя комфортно чувствовать в самых неподходящих условиях и находить в этом свои плюсы. Холодно и ветрено? Ничего, зато хорошая закалка для организма. И при плюс пяти мы видели велосипедистов в майках, а малышей без шапочек и курточек. Возможно, спартанский дух нынешнего поколения датчан идет из глубины веков. Когда-то Дания славилась своими воинами — викингами (или варягами), о физической силе и выносливости которых ходили легенды по всему миру. Они и сегодня повсюду рядом с датчанами: на всевозможных постаментах в городах, сувенирах и т.д. Саму Данию оберегает мифологический «Спящий викинг», которого можно найти в северо-западной части страны среди строгих фасадов и угловых башен величественного Кронборга — замка Гамлета (здесь жил прототип бессмертной трагедии Шекспира). И оберегает пока надежно.
Современная Дания — нация далеко не воинственных, а вполне себе мирных, спокойных людей, одержимых не идеями завоеваний, а лишь здравым смыслом во всем. В организации — весьма продуманной, практичной или даже прагматичной — жизни на своей небольшой земле. В стремлении быть здоровыми и успешными. И — независимыми. Евросоюз (в нем Дания с 1973 года, но в Еврозону не входит до сих пор) диктовать свои условия датчанам не очень-то и может. А уж чтобы вводить евро вместо любимых крон — об этом даже нет и речи.
Первое, что поражает при встрече с датчанами, — их фанатичная увлеченность велосипедами. Что заставляет этих высоких, стройных людей-моделей, словно сошедших с глянцевых журналов, круглые сутки наматывать километры при наличии весьма удобного и комфортного общественного транспорта? Об этом размышляли мы, озадаченно разглядывая настоящие «велосипедные свалки», попадавшиеся нам в Копенгагене на каждом шагу. Желание сэкономить на проезде? Но зарплаты здесь достойные, и позволить себе или машину, или проездной на все виды транспорта могут в общем-то все работающие граждане. Да и сами велосипеды совсем не дешевы. Стоят они под тысячу долларов, но отношение к ним у владельцев совсем не трепетное: те могут свободно стоять-лежать везде, и не только на специальных стоянках. К счастью, здесь никому и в голову не придет взять не свое.
— Я обычно езжу на работу и обратно на велосипеде с большим удовольствием. В любую погоду. А это — 25 километров в день. И многие мои коллеги тоже предпочитают этот вид личного транспорта, — охотно поделилась с нами энергичная журналистка Трина Смиструп, которая сопровождала по Дании всю нашу группу в течение недели.
Второе, что также немало нас удивило, — блондинки, в небывалом «изобилии» разгуливавшие по улицам Копенгагена. Такого количества хорошеньких светловолосых девушек на один «квадратный метр» — причем натуральных, не пергидрольных, — не встретишь, пожалуй, нигде, кроме как в Скандинавских странах. И, кстати, здесь никто не станет оценивать умственные способности представительницы слабого пола по цвету волос — кто бы тогда ходил на работу? Иначе разве могла бы Анна Метте Свэйн, прекрасная длинноволосая блондинка, с которой мы познакомились в старейшем и влиятельнейшем издании Politiken, стать главным редактором газеты в свои 34? Впрочем, удивляться тут особо нечему: права у всех в этой стране равные — ни пол, ни возраст, ни цвет кожи и прочее здесь не помеха.
«Повернутость» на равноправии — вообще одна из любопытных особенностей датского менталитета. «Мы так устроены, что очень любим равенство. И не можем видеть, чтобы люди были очень богаты или очень умны, — то и дело шутили при встрече с гостями из Беларуси датчане. — Нет у нас «элиты». Так что тем, кто любит «понты», уж точно не в Данию. Увидеть какую-нибудь навороченную машину на улицах столицы — задача не из простых. В этой загадочной стране не принято «выглядеть круто». А роскошь напоказ и вовсе из разряда дурного вкуса. По этой причине или нет, но дресс-код — понятие в Дании весьма условное. Одеваются прежде всего так, как им удобно, в чем себя свободно чувствуют. Джинсы, джемпер, кроссовки… Все очень демократично, просто и скромно. Нет, конечно, есть некоторые условности, которые будут соблюдать, но без особого рвения. Скажем, парламентский журналист Йенс Рингберг, который работает в своей теле- и радиостудии прямо в подвале парламента, встретил нас в рубашке и брюках и показал пиджак, который у него всегда под рукой: мол, «когда приходят ко мне журналисты с телевидения, то я должен все-таки быть в форме, хотя это и не обязательно».
Еще датчане просто покорили нас, белорусов, испуганных поначалу суровостью климата и строгостью архитектуры, своими врожденной деликатностью и дружелюбием. Надо было видеть, с каким откровенным желанием помочь, с каким терпением они объясняли на вполне понятном английском (этот язык знают здесь все с младых ногтей), где находится та или иная улица, как разобраться в головоломных линиях s-трейнов.
Отдельное, врожденное, что ли, качество нации — пунктуальность и четкость во всем. Опаздывать не принято никуда — ни на официальный прием, ни на дружескую вечеринку. «Они слишком уважают свое и чужое время и считают, что везде и всегда нужно быть вовремя. Так работает у нас система», — объяснила нам этот феномен Трина. Если встреча назначена с трех до пяти дня, то она пройдет в это время и закончится ни минутой позже.
Возможно, и фанатичная любовь к велосипедам — отсюда? Трудно опоздать, если едешь куда-то на двухколесном друге — везде обустроены велосипедные дорожки (тянущиеся параллельно тротуарам), и ни одна машина заехать на это строго очерченное и обозначенное значком пространство трассы не вправе. Кстати, соблюдать ПДД — здесь тоже, ну если не врожденное качество, то успешно приобретенное. Поскольку в стране все обычно делается по правилам, то и придерживаться правил дорожного движения — это святое. Невозможно за время нашего пребывания в Копенгагене было увидеть, чтобы кто-то сломя голову несся на красный свет (пешеход, велосипедист или водитель авто). Да и тот факт, что при немыслимом количестве велосипедов на душу населения здесь аварии с этими участниками дорожного движения случаются от силы три-четыре раза в год, о многом говорит. Например, о «патологической» законопослушности. Соблюдать закон — норма датской жизни. Люди честно выкладывают за проезд сумасшедшие по нашим меркам деньги (разовый проезд — чуть ли не 20 тысяч белорусских рублей), отчисляют налоги — почти ползарплаты — и полагают, что именно эта система оптимальна, именно она гарантирует соблюдение всех их прав и свобод.
Сегодня Дания — такая своеобразная модель социалистического капитализма, или наоборот (хотя государственный строй здесь формально — конституционная монархия, глава государства королева Маргарете, а высший орган законодательной власти — парламент). И, кто знает, может быть, это тот самый идеал государства, к которому стремились, но тщетно, советские люди. Образование, здравоохранение здесь бесплатные. Откуда деньги на содержание затратных сфер? Из налогов — сюда отчисляется ровно половина заработной платы. К примеру, если журналист в среднем получает здесь 40 тысяч крон, то ровно 20 тысяч (это где-то 3 тысячи долларов — немного, если учесть стоимость товаров, услуг, жилья, транспорта) из них он отдает государству, чтобы, кстати, и другим, более уязвимым категориям населения было, как они определяют, «хорошо и приятно жить». Впрочем, социализм по-датски постепенно сдает некогда сильные позиции. С грустью наши коллеги при встречах говорили о том, что рынок и глобализация вот-вот отнимут это преимущество.
— Вот уже государство постепенно сокращает средства на содержание больниц и транспорта. Частники-«капиталисты» обязательно попытаются использовать эту ситуацию, чтобы потом приватизировать соцобъекты и заработать на этом, что не есть хорошо, — поясняет на отличном русском Марие Тетслафф, 15 лет работающая в Politiken в отделе культуры.
— Вообще, мы люди настроения. И попеременно страдаем то комплексами неполноценности, то манией величия (лучше всех организованы как общество, лучше всех все продумали и т. д.). Для женщин, детей, стариков тут и в самом деле рай. Они очень хорошо защищены, что неплохо. С другой стороны, есть такой недостаток, как доверчивость. Нас, говорят, можно брать голыми руками. И кое-кто уже пытается. Проблема эмиграции в последние годы достаточно остра. Ведь страна состоит из одного населения, где этнос, язык и территория совпадают. Мы все друг другу здесь как родные, все солидарны другу другу. И вдруг эти новые люди, прибывающие из арабских государств, со своей культурой… Их не так много, как в Германии или Франции, но присутствие ощущается, как и угрозы, которые те несут с собой.
Нынче датское общество поделилось на тех, кто считает, что надо оставаться такими, какие есть, сохранять национальную идентичность, и тех, кто открыт вызовам нового века. Первые боятся превращения Дании в мусульманскую страну, считают, что это шаг назад. Вторые, понимая неизбежность происходящих в Европе процессов, призывают: надо научиться уживаться на одной земле разным нациям, религиям. И те, и другие не особенно стремятся к компромиссу. Но пока из-за этого особых потрясений общество не испытывает. Живет себе спокойно и благополучно, что мы и ощутили в полной мере, пока там находились.
За все время пребывания в Дании было лишь одно небольшое огорчение — символ Дании, скульптуру андерсеновской Русалочки, что с 1913 года стоит на гранитном постаменте в порту Копенгагена, увезли на Всемирную выставку в Шанхай. Как с этим фактом смирились сами датчане, для нас так и осталось загадкой. Ведь в их спокойной, размеренной и все еще беспроблемной жизни было чуть ли не главным событием, когда раз в два года статуя исчезала, к ужасу нации, из порта (ее воровали, но потом она, правда, благополучно возвращалась на место). Нам, журналистам, мечтавшим поглазеть на чудо скульптора Эриксона, тоже пришлось смириться — хотя мы понимали, что репортаж без фотографии самой известной «датской леди» выйдет неполным. В конце концов, и других впечатлений хватило с избытком. Но о них — в следующий раз.
Анжелика МИЛЬТО, Лариса ЖИЛУДЬКО (фото), «БН»
Минск—Копенгаген—Минск
