Год назад в Берлине я видела двух совершенно счастливых людей. Они впечатлили меня настолько, что я и сегодня мысленно к ним возвращаюсь. Я мчалась на городской электричке из района Карлсхорст (там находится прекрасный музей «Берлин–Карлсхорст», который до воссоединения Германии назывался Музеем безоговорочной капитуляции) в центр города и в окно случайно увидела их. Обоим чуть за 50, одеты спортивно: джинсы, кроссовки, куртки «скромных» цветов, как это принято в Германии. Они, блаженно улыбаясь и щурясь от теплого майского солнца, полулежали на белых пластмассовых стульях, задрав ноги на трубу теплотрассы, и рассматривали пролетающие электрички. Я смотрела на них, они на меня. То есть меня они, само собой, не заметили: лиц в электричках много, а вот они в том месте и в тот час были единственными, а потому очень заметными. Стулья их стояли возле маленькой, как будто для гномиков вырезанной в ограде (как две капли воды она была похожа на нашу рабицу) калитки. Калитка вела в маленький (вернее, малюсенький) то ли садик, то ли огородик (удалось рассмотреть не только парочку деревьев с кустами, но и нечто очень похожее на грядки), посередине которого стоял такой же крохотный (да, как будто для гномика построенный) домик, в котором, очевидно, хранились те самые белые пластмассовые стулья да садово–огородный инвентарь. Меня их явное блаженство смутило: как можно выглядеть таким счастливым в такой, я бы сказала, интимной близости от железной дороги и теплотрассы? А потом, поговорив с немцами (особенно теми, кто живет в восточной части Берлина, с удовольствием захаживая в западную за покупками, а потом снова возвращаясь в свои социалистические «панельки», линия раздела все еще существует, несмотря на физическое отсутствие Берлинской стены), поняла: так это ж была дача! Наследие «проклятого» советского прошлого и символ личной свободы и личного же пространства. Советское стало прошлым, но дача накрепко завоевала немецкое сердце. И, между прочим, немцы восточные (Ангела Меркель в их числе) свои дачи называют именно дачами. Хотя их западные соотечественники скорее назовут свои загородные дома «шребергартенами».
В 1860 году лейпцигский врач Мориц Шребер инициировал создание садовых кооперативов для малоимущих жителей города. Таким образом он надеялся внести вклад в приобщение к природе и физическое развитие детей заводских рабочих. И другая идея имелась в виду: что родители смогут на выделенных им сотках выращивать овощи и фрукты, экономя таким образом деньги на их покупке — своеобразная борьба с бедностью. Так что все наши друзья и родственники, стоящие на своих шести сотках в известной позе, и сегодня воздают дань доктору–провидцу из Германии (даже если в некоторых частях страны такое времяпрепровождение называется всем нам известным словом «дача»).
В немецком языке есть даже слово, описывающее феномен дачи: landlust — «наслаждение сельской местностью». И журнал с таким названием есть — респектабельный, глянцевый, со сногсшибательным миллионным тиражом, один из самых читаемых в стране. Он рассказывает, как на своем участке вырастить самые красивые розы или самые вкусные овощи (чтобы непременно лучше, чем у соседа). Как утверждает всезнающая статистика, среднестатистическая немецкая семья тратит не менее 15 евро в месяц на рассаду, цветы, семена и средства по уходу за растениями. Отличный бизнес для производителей. И отличная терапия для всех, кто этим занимается. Это вам каждый, кто уже открыл шашлычный сезон у себя на участке, подтвердит.
Немцы свои дачи любят горячо и беззаветно, даже обожают. Как свидетельствуют опросы общественного мнения, 62% жителей страны мечтают перебраться за город и жить вдали от суеты мегаполисов. Но это, конечно, уже совсем не дачная (сезонная), а загородная жизнь получается. Берлинцы любят селиться недалеко от Потсдама, жители Франкфурта–на–Майне покупают дома в районе Таунуса, а дрезденцы — возле Радебойля. Очевидно, что даже уезжая от городской суеты, немцы хотят сохранить определенный (достаточно высокий) уровень комфорта, а не мечтают об отрыве от цивилизации. Любой германский риелтор вам скажет: чем глубже в лесу расположен домик, тем он дешевле. Двадцать минут на электричке от города — самое то, тратить час на дорогу немцы не слишком готовы. Так что счастливая пара, которую я наблюдала из окна электрички между центром Берлина и его районом Карлсхорст, идеальный вариант: и своя грядка, и в городе.
Предпочтения немцев зависят не только от толщины кошелька или процента за ипотеку, но и от возраста. Молодежь стремится в города за образованием, возможностями и развлечениями, а когда обзаводится семьей и особенно детьми (что везде называется примерно одинаково — остепениться), то начинает мечтать о том, как из города вырваться. После тридцати немцев тянет ближе к земле, а чуть позже в города устремляются их повзрослевшие дети. Так жизнь описывает очередной круг.
sbchina@mail.ru
Советская Белоруссия № 105 (24987). Суббота, 4 июня 2016
