Новое редко воспринимается однозначно. Наоборот, общественное мнение чаще склонно к патриархальной старине, чем инновационному мышлению. У изменений правового поля для малого бизнеса нашлось немало противников. Аналитики от бизнеса не раз заявляли: на трансформацию ИП в УП понадобится, как минимум, три года. Зачем столь растянутый переходный период?! Ведь для регистрации микрокомпаний белорусским ипешникам дано множество преференций. Но, кажется, немало коммерсантов волнуют не организационно-технические нюансы перехода на новые экономические рельсы, а совершенно другая проблема. Правда, про нее предпочитают не говорить вслух. Оно и понятно: ведь при оформлении ИП в УП предпринимателям придется столкнуться с необходимостью легализации капиталов. Чтобы грамотно вывести их из тени, потребуется намного больше времени, чем на формирование учредительных документов.
У бизнеса есть интернациональная особенность: коммерсанты всегда выбирают наиболее выгодную форму для своего бизнеса исходя из его доходности. Учитываются различные факторы, и прежде всего — минимизация с точки зрения налогообложения. Наиболее оптимальным он был у индивидуальных предпринимателей: единые ставки вместо некоторых налогов и слишком упрощенная система бухучета сделали такую форму малого бизнеса наиболее привлекательной, причем как для обладателей небольших капиталов, так и для более крупных инвесторов.
Схемы, когда более-менее крупные компании существовали только де-факто, а де-юре функ-ционировали под прикрытием нескольких ИП, хорошо известны. Именно поэтому в Беларуси уже несколько лет на тысячу жителей приходится три малых предприятия, что значительно ниже западных стандартов. Зато индивидуальных предпринимателей в стране числится около 170 тысяч. Причем, по некоторым оценкам предпринимательских союзов, более 100 тысяч ипешников имеют троих наемных работников. Получается, что, как минимум, 400—500 тысяч граждан заняты в сфере малого предпринимательства. А это — около 10 % от экономически активного населения, что относительно немало.
Именно форма ИП была привлекательной для коммерсантов и еще по одной причине: упрощенная система финансовой отчетности. Во многих случаях предприниматели имели легальную возможность импортировать товары без накладных и других документов, что давало широкую возможность для использования серых схем для ухода от налогов. В результате получилась ситуация, что в Беларуси часть малого бизнеса фактически «питалась» серыми капиталами. Сами посудите: на долю малого бизнеса приходится около 8 % ВВП, а системы кредитования как таковой нет. Несколько десятков миллионов для кредитования малых предприятий выделил через белорусских финансовых партнеров Европейский банк реконструкции и развития, но если разделить эти ресурсы на количество ипешников, в среднем получится ничтожная сумма в несколько десятков долларов. Понятное дело, что банковские кредиты только частично обеспечивают потребности индивидуальных предпринимателей в финансовых средствах. Откуда же берутся остальные деньги? Приходят из серой зоны. А инвестирование черным налом предполагает и погашение задолженности тем же способом.
Наверное, серые деньги порождают основную проблему реализации норм Указов N 760 и N 119. Их основная задача — через расширение правового поля микробизнеса сделать деятельность современных индивидуальных предпринимателей более прозрачной. А значит, перед коммерсантами неминуемо возникнет проблема легализации своих капиталов. Именно поэтому многие и требуют трехлетней отсрочки перехода на работу в форме УП. За это время можно проработать и провернуть различные схемы для легализации денег либо различными способами вывезти их из страны.
К сожалению, отток капитала из страны, даже с серыми корнями, — тенденция нежелательная. Тем более момент, когда одна из основных проблем национальной экономики — поиск инвестиций, и внешних, и внутренних. Одним из их источников и способны стать «обеленные» капиталы. Кстати, по объему они достаточно велики. Сегодня в стране, по некоторым данным, проживает около 7—10 тысяч долларовых миллионеров. При том что легальное их количество измеряется в лучшем случае десятками. Получается, что наша официальная экономика обладает скрытым финансовым резервом в 7—10 миллиардов долларов, или 15—20 триллионов рублей.
Конечно, некоторая часть этих нелегальных ресурсов останется в тени при любых условиях. Но практика показывает: большая часть людей, добившаяся финансового благосостояния, пускай и не совсем законным путем, старается перевести свою жизнь в легальное русло. Вполне возможно, что вместе с законодательными актами, направленными на сокращение серого сегмента экономики, необходимо проработать варианты своеобразной амнистии теневых миллионеров, иначе их сбережения так и останутся в полулегальном обороте либо будут переведены в результате различных схем на счета в иностранные банки. А там происхождением кругленьких капиталов интересоваться будут в меньшей степени. В тех же странах ЕС существует система контроля за переводами в 5—10 тысяч евро, но только с целью, чтобы эти суммы не пошли на организацию терактов или криминальной деятельности. В остальном банкиры и власти готовы закрывать глаза на приток не совсем чистых средств в свои банковские системы. Деньги-то не пахнут. Впрочем, такая практика принята в большинстве стран. Главное не где наворовал, а чтобы легально потратил в стране назначения.
Можно до бесконечности обсуждать морально-этическую сторону легализации современных «кореек». Но серая экономика в стране есть, с этим фактом приходится считаться и из двух зол выбирать меньшее. Тем более что в нелегальном обороте циркулируют значительные средства. По данным Министерства статистики и анализа, в прошлом году 18 % доходов населения пришлись на незаконную предпринимательскую деятельность. Другими словами, около 8,5 триллиона рублей прошли мимо бухгалтерий компаний. Сумма, сопоставимая по объему с размером депозитов физических лиц в белорусской банковской системе. Откуда взялись столь значительные капиталы? В большинстве случаев своими корнями сомнительно нажитые миллионы уходят в начало 90-х. В те времена дикой коммерции бизнес функционировал в условиях несовершенной правовой базы, доставшейся по наследству от советских времен. Понятное дело, что законодательная база не смогла в одночасье перестроиться на новые рельсы, а поэтому-то зачастую сегодня и непросто разобраться, насколько незаконными были те или иные действия 10—15-летней давности.
Во многих странах накопление первоначального капитала коммерсантами проходило не совсем красиво. Даже автомобильный король Генри Форд во времена расцвета своей коммерческой славы в одном из интервью отметил: «Я готов отчитаться за каждый доллар в своем капитале, за исключением первого миллиона».
К сожалению, у немалой части белорусского малого бизнеса сегодня фордовские проблемы. Предпринимательская общественность старается убедить всех, что выход ипешников из тени и переход в более прозрачные УП — архисложное дело. Но, по-моему, пора раскрыть карты. И основной вопрос — в капиталах, которые можно по-черному прокручивать через ИП, но проблематично использовать при работе через юрлица. Вот только почему предводители коммерсантов не акцентируют внимание на этой сложности. Зачем надо искусственно подогревать страсти, пугая потребителей то дефицитом товаров, то резким скачком цен? Не проще ли честно и искренне обсуждать все вопросы. Возможно, тогда совместными усилиями с руководством страны удастся выработать оптимальные варианты реформ малого бизнеса. Ведь, кажется, мы уже подошли к той черте, когда необходимо переходить к цивилизованным формам ведения бизнеса. И государство старается создать все необходимые для этого условия, законодательно прописывая различные преференции для микропредприятий.
Сейчас Указы N 760 и N 119 внимательно изучают большинство малых предпринимателей. «Изменения укрепят мое дело, — недавно отметил один знакомый бизнесмен. — По крайней мере, многие мои проблемы решит. Бизнес-то у меня полностью прозрачный. Пусть беспокоятся те, кто с черным налом работает».
