Десантник из Малориты десять лет заново учился ходить, бегать, плавать
В Березе на авиационном полигоне Максиму Фадееву установили крест. «Поспешили похоронить», — по-мужски скупо говорит об этом Макс. После ЧП, из-за которого его, тогда еще 18-летнего парня, казалось бы, навсегда приковало к постели, он не только выжил, но и заново научился ходить, бегать, плавать и даже ездить на велосипеде. Понадобилось ему на это более 10 лет. Спустя еще столько же он открыл в родном городе секцию по боксу.
Ты не можешь, ты парализован
— Меня спас спорт, так и напиши, — вместо приветствия говорит Максим. На нем спортивный костюм, в руках кепка.
События переломного июня 1992-го мой собеседник помнит детально:
— Во время показательных выступлений по случаю 60-летия авиационной части я исполнял номер «голова». К каске привязали муляж головы, в котором находились взрывчатка и красная тушь. По сценарию, на нас нападали бандиты. В тот момент, когда в меня выпустили очередь из холостых патронов, я замкнул клеммы на аккумуляторе, муляж разлетелся на кусочки, меня залило «кровью», и я «замертво» упал.
На команду: «Убитый», встать!», прозвучавшую после «спектакля», Фадеев не откликнулся. Позже оказалось, не выдержала каска, и парню сильно травмировало голову: кровь била фонтаном, с каждой минутой шансов на жизнь оставалось все меньше.
— Открываю глаза. Вокруг бегают люди в белых халатах, рядом трое военных, понимаю, что уже в больнице, — вспоминает он. — «Макс, старина, скорее поправляйся, рота тебя ждет», — говорит один из них, и они уходят. Я хочу их провести, пытаюсь закричать: «Дайте тапочки, мне нужно встать». — «Ты не можешь, — одергивает стоящий над кроватью хирург. — Ты парализован». Я не верю, пытаюсь пошевелить руками, ногами — не выходит.
Дальше было четыре месяца в больнице и три операции.
— Двигалась только правая рука, — Максим поднимает ее вверх. — Через 2—3 месяца стал чувствовать левую руку и решил ее тренировать. Бинтом привязывал к ней мамину сумочку и пробовал ее поднять. Потом попросил у сослуживцев, чтобы принесли мне парашютное кольцо со стропой и привязали к спинке кровати. Пробовал себя поднять. Боль была очень сильной, но с каждой неделей она слабела, словно я ее вытеснял. Через полгода, в этот момент я находился в военном госпитале, смог встать на ноги. Но так кружилась голова, что простоял лишь пару секунд.
Словно какая-то сила сняла с меня петлю
Домой Максима Фадеева в форме ВДВ привезли сослуживцы.
— Стеснялся, что во дворе меня кто-то таким увидит, поэтому попросил ребят, и они бегом занесли меня на четвертый этаж, — собеседник закрывает лицо руками, как будто ему и сейчас стыдно. — Прощаясь, военный врач обронил: «Мама, купите ему инвалидную коляску, вам так будет удобнее». В этот момент в моей голове вспыхнуло написанное большими буквами слово «НЕТ». «Никаких колясок, палок и костылей», — возразил. Понимал, если когда-нибудь ими воспользуюсь, никогда не встану.
Максим настолько не хотел быть калекой, что, засунув в карман брюк удостоверение инвалида первой группы, бросил в стирку. «Корочки» превратились в бумажную кашу.
— Дома продолжил тренироваться. До армии я «качался», с 14 лет занимался боксом, поэтому хорошо знал, как воздействовать на ту или иную мышцу. Начинал с простого. Попросил отца вбить в косяк двери гвоздь-сотку, повесил на него пружину с ручкой и выжимал по 50—500 раз в день. Точно такой же гвоздь был вбит в плинтус. Так я развивал «сгибатель» и «разгибатель».
Простыми были и тренажеры для ног. Он по очереди привязывал резинкой их к батарее и, опираясь на гимнастическую палку, пробовал дергать.
— Упражнений были десятки, — опережает вопрос собеседник. — Но лучше мне не становилось. Когда родные уходили на работу, я, уткнувшись лицом в подушку, выл от безысходности.
Однажды, увидев в окно похороны, Максим позавидовал покойнику.
— Кое-как связав из стропы петлю, я стоял, решаясь сделать последний шаг. Неожиданно в дверь постучали. Я молчал. Человек продолжал барабанить. Тут я почувствовал, словно какая-то сила сняла с меня петлю. В этот момент понял: нельзя сдаваться. Добрался до двери. На пороге стоял знакомый — принес тетрадку с упражнениями.
Этот случай стал для Фадеева отправной точкой на пути к новой жизни. Чтобы систематизировать свой день, он начал вести дневник.
— Записывал мысли, время тренировок и чтения. В сутки занимался до шести часов, а это четыре тренировки. Стал каждый день выходить на улицу. Приятель брал меня под руку, и мы шли, точнее, он меня тащил. Однажды по дороге домой он говорит: «Я отойду на два-три метра, и ты пойдешь мне навстречу». Меня начало трясти: «Как? Без опоры?» Шаг, два, три… — я не удержал равновесие, но приятель меня поймал.
Ходить Максим стал только через несколько лет.
Подвальники
— Интересно, что хоть я и был больным, но сны видел «здоровые»: в них я бегал. Захотел научиться этому наяву, — впервые собеседник улыбается. — Вечером, чтобы никто не видел, медленно брел на стадион и пробовал бежать. Хотя больше это было похоже на быстрый шаг. Раз, два, три — падал, поднимался и снова: раз, два, три...
Позже, чтобы сесть на велосипед, он привязывал левую ногу к педали и, как в детстве, учился балансировать.
То, что на словах кажется простым, на теле было синим. В день молодой человек падал не менее ста раз.
— Друзья говорили: «Ты убьешься когда-нибудь». Но, к счастью, мне все сходило с рук, — Максим стучит по деревянному подлокотнику. — Помню, грохнулся с велосипеда посреди дороги, кровь из колена хлещет, люди сбежались: «Вам помочь?» — «Не нужно», — поднимаюсь, закрепляю ногу и еду дальше.
В это же время он учился плавать, отжиматься от пола, с седьмого раза поступил в институт.
— Мама мне всегда повторяла: «Нужно поступать». И я засел за школьные учебники. Заново прошел курс математики, русского языка и литературы, английского и истории. Это и помогло стать студентом БГЭУ.
Еще один этап в его жизни — «качалка».
— Недалеко от меня в подвале одного из домов был спортзал. Правда, в 90-х там все разворовали, осталась одна штанга. Я туда пришел, с помощью ребят стал заниматься, потом кинул клич: мол, несите кто что может. И пацаны потащили гири, гантели. Мы тут даже организовали клуб «Патриот», где занимались в том числе и с трудными подростками. Каждому я расписывал тренировки. Правила у нас были жесткие. Попался пьяным или с сигаретой — спарринг с более сильным соперником или «до свидания». Но если честно, до крайностей доходило редко: зваться «подвальником» было престижно, для парней это оказалось главным стимулом. Спустя лет 15 решил: пора выбираться из подвала на землю, еще через шесть — открывать в городе секцию по боксу. В январе мы запустились.
Тренировать детей Максим не может — нет специального образования.
— Я скорее организатор. Занятия ведет мой друг, который раньше был членом национальной сборной. Сейчас к нам ходят около 40 парней и девушек. Думаю, для маленького города неплохой результат.
Максим гордо улыбается. Он не скромничает, когда рассказывает о своих достижениях, и чуть ли не после каждой истории подчеркивает: «Жизнь сделала из меня борца, и я не сдался тогда, когда многие опускают руки».
— Вы тщеславный? — не сдерживаюсь.
— Нет, просто своей историей я хочу дать понять людям, что нет ничего невозможного: захочешь — сможешь. Если у меня получилось, получится и у других.
На снимке: лет 20 назад Максим ФАДЕЕВ и не представлял, что сможет выжимать штангу.
Фото: Юрий ТРИБИК
