Бестселлер разыграли немногочисленными актерскими силами. В премьере всего три артиста: Михаил Зуй, Дмитрий Есеневич и Светлана Аникей. Если первый играет только одну роль — сценическое альтер эго писателя, переехавшего в поисках себя из большого города в хату деда в заброшенной полесской деревне, то остальным достается пестрая галерея образов из книги-дневника Горвата. И наблюдать за неожиданными перевоплощениями Аникей и Есеневича — настоящее удовольствие. Им удается сыграть даже жучков-короедов. Актеры хорошо чувствуют деревенскую тему, не пытаются комиковать там, где это не надо, играют без нажима. Но если надо показать деревенского алкоголика или прижимистую бабку, которая отказывается продавать главному герою козу, тут уж красок не жалеют. И боль за своих героев, и нежность к ним, и ощущение бессилия, что ничем нельзя им помочь, — все удается передать актерам. У рафинированного интеллигента-писателя в исполнении Михаила Зуя позиция наблюдателя: он созерцает, удивляется, сверкает глазами... Только печали к финалу в глазах становится больше.
Режиссеру Роману Подоляко удалось найти достойный сценический эквивалент книге. Может быть, только во второй части спектакля он немного сбивается со своего здорового полесского дыхания, притормаживает и как будто не знает, к какому берегу причалить. Начавшись с ярких эксцентрических зарисовок, спектакль постепенно превращается в медитативное исследование белорусской метафизики. Вопрос самоидентификации, отрыва от собственных корней, так мучающий главного героя, встает во всю свою мощь, но от этого не решается. Главный герой, живущий и в деревне по своим законам, кажется чужим. То, что начиналось как модный дауншифтинг, превратилось в поэтический конфликт поколений, городской и деревенской философий.
Герой Зуя наблюдает за деревенскими жителями, как энтомолог за насекомыми, от этого они не кажутся ему ни ближе, ни роднее. Неразрешимый этический конфликт “Радзiва “Прудок” так и повисает в воздухе. Писатель вроде и готов упрекнуть соседей за инертность мышления и безынициативность, но до прямых упреков дело все-таки не доходит. Для местных жителей приехавший Андрусь — чужак, хоть и состоящий с ними в предполагаемом духовном родстве.
Чем премьера еще удивляет, так это оригинальной работой художника Екатерины Шиманович, придумавшей сценографию и костюмы.
К чести героя, он совсем не Иван-дурак, мечтающий провести на этой печке остаток жизни. Он деятелен и энергичен, полон сил вдохнуть жизнь в свое родовое хозяйство. Только глядя на все эти попытки и поиски, думаешь, что герой в своих устремлениях все-таки крайне не стабилен. Он идет на поводу у своего эго, а эгоист он — первостатейный. Сегодня он хочет восстанавливать дедову хату, а завтра его посетит еще какая-нибудь идея, не связанная с родовым гнездом. Он напоминает восторженных учителей-народников, которые в конце XIX века приезжали в деревню учить грамоте простой народ. Что из этого вышло, мы все хорошо знаем.
