— В роли изгоя в детском саду пришлось побывать и моей маленькой дочурке Наташе, — рассказывает 40-летняя бобруйчанка Марина. — Все началось с того, что она стала общаться с девочкой, с которой никто в группе не разговаривал. В результате обе малышки оказались в изоляции. Другие дети рвали их альбомы для рисования на мелкие кусочки, придумывали различные обидные клички, не брали в свои игры. И с детсадовскими лидерами, и с их жертвами работали воспитатели и психологи, ничего не помогало. Мы с мамой той девочки пытались поговорить с другими родителями, но стало только хуже, наших дочерей “записали” в ябеды. Пришлось переводить их в другой садик, хотя водить детей туда нам было дальше. Зато там наших малышек в группе приняли отлично.
Поначалу мама Наташи, которую постоянно обижали ровесники, списывала все на неумение дочери строить взаимоотношения в коллективе, ведь она в семье единственный ребенок. Но оказалось, не все так однозначно: ведь в другом детском саду у обеих белых ворон появилось множество новых подружек. Не было проблем с социализацией у девочек и в школе, а те давние события их родители вспоминать не любят. Объяснить это неприятное явление в таком нежном возрасте не всегда берутся даже психологи. Вроде в саду такие крохи, и отношения между ними очень простые, можно сказать, примитивные. А поди ж ты...
Несколько лет назад у подростков “вошла в моду” очень жестокая забава: снимать на мобильник сцены избиения своих сверстников и выкладывать в интернет. К счастью, последний такой инцидент в Могилеве случился в 2008 году. Все отличившиеся “бойцы”, восемь человек, были из очень приличных семей, отец одного из них работал педагогом. Двоим подросткам пришлось тогда держать ответ за злостное хулиганство.
Но куда важнее другой вопрос: по каким критериям ребята выбирали жертв расправы? Кто из ровесников и почему им не угодил, на кого налетают “стаи”? И почему иногда вполне благопристойные подростки, прежде не бывшие замеченными ни в чем предосудительном, вдруг, боясь “оторваться от коллектива”, начинают участвовать в подобных мерзких забавах?
Я поинтересовалась мнением официального представителя управления Следственного комитета по Могилевской области Оксаны Соленюк. Вот оно:
— Точно не знаю, почему дети и подростки бывают так жестоки. Однако очень сочувствую ребенку своих друзей, который посещает одну из школ Могилева. Приходит домой, постоянно жалуется, что дети с ним не дружат, обижают. В их классе есть драчун, “лидер”, который подбивает других мальчиков нападать на одноклассников, особенно на более слабых. Сначала в ход идут “дразнилки” вроде “ботаник”, “очкарик”, затем обидчики начинают говорить разные гадости о родителях жертвы.
Медицинские исследования, проведенные в США, показали, что люди, подвергшиеся моральному насилию, в ста процентах случаев становятся эмоционально нестабильными. Ведь не зря говорят,
что множество мелких уколов равносильно удару
А заканчивается все избиениями, к счастью, пока не сильными, не до крови, синяков и ссадин. Но жертву вываливают в снегу, могут отобрать деньги, которые родители дают ребенку, чтобы тот купил булочку в буфете. Бьют и мальчиков, и девочек. С “лидером” уже неоднократно беседовали милиционеры, но пока он не сделал выводов.
Пример, который приводит Оксана Соленюк, — о десяти- и одиннадцатилетних ребятах. Из-за возраста их невозможно привлечь к уголовной ответственности. Но в чем же причина агрессии, озлобленности? Оксана Соленюк считает, что не последнюю роль в этом играет интернет, школьники подражают раскрученным блогерам-антигероям. Не исключена еще и какая-то неудовлетворенность отношениями с родителями, копится отрицательная энергия, которую выплескивают на самого слабого. Замечено, что мамы и папы “лидеров”, хотя и считаются вполне благополучными, редко посещают родительские собрания. Перерастут ли эти дети свои вредные “привычки” годам к 15—16 или, напротив, превратятся в отпетых хулиганов, предугадать трудно.
Елена Симонова, сотрудница Ленинского РОВД Могилева, из своей практики сделала вывод, что дети обычно травят все же того, кто по какой-то причине не вписывается в общую канву. Это необязательно манеры, характер или поведение, а случается, и состав семьи, социальное положение родителей, материальное благополучие или неблагополучие. Елена сталкивалась с ситуациями в детском оздоровительном лагере, когда коллектив не принимал, не воспринимал детей из приемных семей. В одной из могилевских школ третировали мальчика, которого воспитывала одна бабушка — ему пришлось перейти в другое учреждение образования. Но знает она и случай, когда, напротив, одноклассники не хотели знаться с девочкой, воспитывавшейся в полной семье, в то время как большинство ее одноклассников растили одни матери. Сталкивалась Елена даже с фактами, когда изгоями становились дети, которым родители купили не слишком дорогие мобильники. Дескать, если ты не имеешь навороченного смартфона, так вроде и не человек вовсе. В общем, жертвами “неуставных отношений” может стать абсолютно каждый: и яркая личность, и серая мышка, и ничем не примечательная посредственность.
Впрочем, чему тут удивляться? Ведь точно так же иногда ведут себя взрослые, вполне состоявшиеся люди. В молодости мне пришлось работать в очень хорошем, дружном коллективе. Он был таким, пока не появилась новенькая, молодой специалист, назовем ее Татьяной. Она как-то сразу “не пришлась” своим коллегам. Поводами для насмешек становилось буквально все — каждое ее слово, каждый жест. Хотя, если честно, не было в ее высказываниях, мимике и жестикуляции ничего особенного. Самое странное, что вскоре в новенькой стало видеть изъяны и наше мудрое руководство. Дескать, не может же весь коллектив ошибаться. Отработав положенное по распределению время, Таня то ли нашла себе другую работу, то ли вышла замуж и родила ребенка, мы все вздохнули с облегчением. Вот такая история. И, честно говоря, до сих пор не могу понять: что это было? Вроде в коллективе работали спокойные, неконфликтные люди, но девушку-то все же травили.
Термин “моббинг” — травля в коллективе — происходит от английского mob — “толпа”. По определению это психологическое насилие над одним из сотрудников. Моббинг бывает вертикальным — со стороны начальства —
и горизонтальным — со стороны коллег. Нередко обе разновидности травли происходят одновременно:
начальство “прислушивается” к мнению коллектива. Реже случается, когда кого-то выживают, чтобы освободить себе “место под солнцем”
Кофе, “случайно” пролитый на важные документы, “непонятно как” оказавшаяся на сиденье стула кнопка, резиновая, но совсем как настоящая мышь в сумочке, что-то липкое и скользкое в сменных туфельках. Если сослуживцы поставили перед собой цель выжить коллегу из коллектива, возможностей у них много. А можно ли от этого защититься?
Как бороться с “неуставными отношениями”? Есть несколько вариантов решения проблемы. Можно не сдаваться и давать отпор обидчикам. Есть вероятность, что до преследователей дойдет: на каждый выпад будет следовать ответ, а это уже не так весело, как травить беззащитного. Второй вариант — попытаться найти подход к коллегам, подстроиться под них, понравиться. Главное при этом — не перейти черту и не прослыть “тряпкой”, иначе будет только хуже. Также можно вообще игнорировать нападки. В этом случае задирам жертва станет неинтересна и они отстанут. Если же ничего не помогает, а сил терпеть больше нет, ничего не останется как сменить коллектив — перейти на новое место работы, перевести ребенка в другую школу или детский сад. Какой путь выбрать, каждый должен решить для себя сам. Так или иначе, просто терпеть агрессию не получится. Она выматывает нервы, снижает самооценку, заставляет усомниться в способностях. Рано или поздно последует эмоциональный взрыв. Кстати, специалисты подтверждают, что не лучшим образом противостояние сказывается и на атакующей стороне. У задир появляется ощущение вседозволенности, “стадный инстинкт” притупляет чувство вины.
В дальнейшем же такой иммунитет к совести неминуемо сыграет злую шутку.
Компетентно
— Во взрослом коллективе ополчаются на кого-то в двух случаях: если человек в чем-то показал слабость характера и если есть какой-то конфликт. В случае конфликта у каждой из его сторон со временем появляется все больше сторонников. Если же человек новенький и его никто не знает, сторонников у него, конечно, меньше. Тут многое зависит от мудрости руководителя, которому стоит собрать всех вместе и разобраться в ситуации. Хорошему руководителю вполне под силу примирить враждующие стороны. В детском же коллективе очень многое зависит от учителя. Для детей до 9—10 лет авторитет педагога очень высок. Учителю нужно почаще хвалить, отмечать достоинства ребенка-изгоя, и тогда постепенно к малышу переменится и отношение ровесников.
Что делать, когда все против одного
— Среди бизнесменов я с подобным никогда не сталкивался. Деловые люди не обращают внимания на чьи-то странности и “непохожесть на других”, главное, чтобы от сотрудничества с человеком была польза. Нет ее — партнеры просто расходятся, и каждый ищет новые варианты. А в институте, помню, нашего однокурсника действительно преследовала компания ребят постарше. Мы, его приятели, тогда просто собрались все вместе и заступились за парня.
От него сразу отстали.
— Нас много лет приучали к коллективизму в хорошем смысле слова. Увы, иногда случается, что весь коллектив ополчается на индивидуума, и причины могут быть самыми разными, травля часто бывает и абсолютно немотивированной. Бороться с этим в одиночку — то же самое, что сражаться с ветряными мельницами, одному с толпой не справиться. Угробишь здоровье, “убьешь” все нервы. Лучший выход — уходить из такого коллектива.
