— Знаете, как здесь бывает на Радуницу? — спросил Иван Кузьменко. Я знал…
«Дома, как и люди, умирают по-разному. Если они на высоком месте, у леса стоят, то все начинается с маленьких дырок в крыше, которые с годами расширяются, превращаются в зияющие такие раны, и дом как бы складывается внутрь. Если место низкое, то и дом умирает снизу – подгнивают нижние венцы, и он просто оседает, ложится на землю».
Эти горькие слова одного наровлянца, отчий дом которого постигла похожая судьба. Они вспомнились, когда стояли мы у скромного столбика с табличкой: здесь когда-то была деревня Карповичи на 67 дворов и 185 жителей. Сегодня их нет – кто-то выехал в края иные, кто-то вернулся. Но — уже на кладбище. Нет самой деревни – ее захоронили в 1987 году. И на месте домов уже не холмы, а ямы – проваливаются огромные эти могилы.
Карповичи – одна из тридцати шести деревень Наровлянского района, жители которых были выселены сразу после аварии. Сейчас здесь – зона отчуждения площадью 82 тысячи гектаров. Она, в свою очередь, подразделяется еще на две: тридцати- и десятикилометровую. Понятно, людям, учитывая, что мощность излучения кое-где превышает 400 микрорентген в час, делать в ней нечего – должны здесь царить тишь и запустение. Между тем в зоне… довольно многолюдно.
— Но чужие здесь не ходят и не должны ходить. Для этого наша служба и существует, — вводит нас в курс дела главный специалист администрации зоны отчуждения Евгений Степанченко. – Контроль, скажем так, четырехступенчатый – мы, милиция, пограничная служба, администрация заповедника. Наши работники в прошлом году задержали 42 браконьера – зверья здесь много, рыбы в реках-речушках тоже. И потом, посторонний человек, как правило, причина пожаров. Зачастую — умышленных.
— Тринадцатилетние пацаны сожгли половину деревни Белые Сороки, — включается в разговор заместитель директора Полесского государственного радиационно-экологического заповедника по Наровлянскому району Иван Кузьменко. – А пожар в зоне не только ущерб природе, но и мощный выброс радионуклидов, которые потом разнесет ветром. Противопожарная безопасность для нас — самое главное. Есть семь вышек, на которых постоянно дежурят люди с рациями, есть парк пожарно-химических машин. В прошлом году был всего один пожар и десять загораний, которые оперативно ликвидировали.
Иван Иванович охотно показывает свое многочисленное хозяйство – пункт санитарной обработки, где работники заповедника, а их более 130 человек, переодеваются, моются и отдыхают, КПП «Тешков», который и вход в зону перекрывает и на котором по поручению Президента Беларуси, бывавшего здесь не единожды, сейчас формируют табун элитных лошадей-тяжеловозов. Мы смотрим, как люди в камуфляже садят лес. Пройдут годы, и он зашумит… Выросли же те сосенки, которые принялись здесь в конце девяностых, всего за пятнадцать лет посажено 2,5 тысячи гектаров сосны, березы, ясеня.
— Места под посадки мало, сейчас вышли на земли, которые раньше пашней были. Эх, какие здесь, 45 и выше баллов, земли! Бураки по пуду росли, кукуруза трехметровая, — говорит Кузьменко.
Вопрос, который никак нельзя не задать, находясь там, где находиться не положено: «Опасно ли пребывание здесь для человека?»
— У каждого нашего работника имеется индивидуальный накопитель, показания которого снимаются и расшифровываются каждый квартал. В прошлом году допустимая доза в один бэр была превышена у тринадцати человек. Знаете почему? Рыбки, грибков, мяса диких животных поели – чисто человеческий фактор. Те, кто питается как положено, проблем не имеют.
Еще одно наблюдение: здешние кладбища, а их, как оказалось, в зоне больше тридцати, ухожены так, что любо-дорого посмотреть.
— Заборы, благоустройство тоже наша забота. Люди ведь по-прежнему хоронят здесь своих близких. А на Радуницу знаете, как здесь бывает? — спрашивает Кузьменко.
Знаю. В 1987 году я был на поминальном дне в маленькой деревне Вязок Брагинского района. И поверьте, столько чистого человеческого горя в концентрированном виде не видел ни до этого, ни после. И здесь в нынешнюю Радуницу его, хоть и двадцать лет прошло, будет не меньше. И людей тоже. Все больше молодых. Уходят из жизни старики, но к родным могилам идут их дети и внуки. В том числе и те, кто родился после апреля 1986-го.
