Чуров его!

Вернувшись домой с полей, по старой доброй традиции подошел к телевизору, включил его и увидел в экране улыбающееся бородатое лицо. Нет, не Деда Мороза — новогодние праздники давно свое отгремели. А председателя российского Центризбиркома г–на Чурова. Коллегу нашей Лидии Михайловны показывали в связи с отказом российского ЦИК зарегистрировать кандидатом в президенты России экс–премьер–министра г–на Касьянова.

Сам г–н Касьянов, похоже, не был обескуражен принятым решением. Вероятно, он готовился именно к такому исходу. Но об этом мы вряд ли узнаем: кто же из политиков вам правду скажет?

Но вот о чем подумалось. Наш родимый Центризбирком регистрирует кандидатами в президенты кого ни попадя. Единый кандидат — регистрирует. Неединый кандидат — тоже регистрирует. Лишь бы от оппозиции. Потому что попробуй только не зарегистрируй оппозиционера — это ж какой вопль поднимет прогрессивное западное человечество, как начнет оно топтать и утаптывать репутацию нашей несчастной страны — у–у–у! Только держись!

В данном случае прогрессивное западное человечество, если не считать отдельных личностей, промолчит. Скорее всего, промолчит. Большим государствам прощают больше, чем небольшим, да к тому же не обладающим ядерным потенциалом.

И тут лампочка Ильича заморгала в торшере, точно опять собралась погаснуть. Мечта о ядерном потенциале слилась в голове в нечто единое с мечтой о дешевой электроэнергии, которую можно было бы продавать на этот самый цивилизованный и дикий Запад. Под ее моргание я мирно уснул. И приснилось мне, будто иду я по московской улице, а навстречу — Михал Михалыч Касьянов. Грустный такой идет, незарегистрированный, да еще и бывшей казенной дачи лишившийся. Встречает мой взгляд своим взглядом и говорит:

— Сигизмунд! А вот что бы вы мне посоветовали в данной ситуации? То ли эмигрировать из страны, то ли интервенцию в нее призвать? А может, обвязаться поясом шахида и сами понимаете... А?

— Что вы, Михал Михалыч! — отвечаю я экс–премьеру России во сне. — Зачем такие жертвы? Изобретите–ка лучше машину времени и исправьте те ошибки, которые когда–то сами же и совершили!

— Точно! — повеселел Михалыч, и...

...и все у него тут же завертелось, закрутилось, и отправился он в прошлое. Свое собственное и всей России. Где еще ни Чурова, ни тех, кого нынче успешно зарегистрировали кандидатами в президенты — ну, кроме Владимира Вольфовича, потому что как же без него?

И вроде бы даже ошибки все в прошлом начали исправляться. Вот уже вместо Степашина премьером России не Путин, а Аксененко назначен. И Чубайс не о либеральной империи заговорил, а о демократической монархии. И вот уже покойный Лебедь мимо Хасавюртских соглашений пролетел... И даже кто–то в газете в прозвище «Миша — два процента» слово «два» зачеркнул и «пять» вписал.

И только в самом финале сна вместо света в конце тоннеля, что ты там ни исправляй, все одно маячит улыбающийся бородатый г–н Чуров, ласково отказывающий альтернативному кандидату в праве баллотироваться в президенты.

...Тут я и проснулся. И понял, что историю все равно не переписать.

Перекусил наскоро, поработал гантелями (здоровый образ жизни нужно не только пропагандировать — жить им нужно!) — и пошел, оставив на диванчике раскрытую «Сказку о рыбаке и рыбке», обрабатывать свою делянку.

Сигизмунд ПУШИСТЫЙ, агроном человеческих душ.