Нейлоновые струны Ирины ИгнатюкЕе можно считать баловнем судьбы. Сразу после окончания Академии музыки она не просто попала на большую эстраду. Побывав с гастролями в России и Европе, Ирина сумела так себя зарекомендовать, что практически молниеносно получила ангажемент на трехмесячный тур по Японии. От компании, которая занимается организацией гастролей «Виртуозов Москвы» и Майи Плисецкой! Отработав на острове Хоккайдо 55 концертов, Ирина Игнатюк получила не только бесценный опыт и уникальную гитару в подарок. Она стала профессионалом. А это значит, что даже если бы в ее жизни не было совместного концерта с всемирно известным гитаристом Альдо Родригесом, если бы ей не довелось поработать с популярной бразильской певицей Еленой Мендосой и если бы сам Виктор Зинчук не предлагал ей совместного выступления, то все равно силы собственного, неповторимого звучания ее гитары уже хватило бы на то, чтобы ее услышали.
И не надо кивать в сторону банального везения. Сама Ирина говорит, что у нее просто не могло быть иного пути. С гитарой она не расстается с самого раннего детства.
— Ирина, редкий исполнитель может похвастаться такой востребованностью, как ты. Не говоря уже об инструменталистах–одиночках. Ты делаешь клубные проекты, гастролируешь, снимаешься в рекламе, занимаешься благотворительностью. Это и есть «комплексный подход» по завоеванию музыкального рынка?
— Речь идет не о завоевании места под солнцем, а о собственной нише в искусстве. Сейчас я просто наслаждаюсь возможностью заниматься любимым делом, пробовать себя в разных жанрах. От классики и джаза до рока и работы с ди–джеями.
— Ты недавно еще и запела. Не смогла удержаться на волне всеобщего доступа к эфиру?
— Раньше все спрашивали: «Ну когда ты уже запоешь?» Запела. Теперь интересуются: «Зачем тебе петь?» Вообще, музыка в моей жизни не случайна. Я появилась не из «ниоткуда». Я из музыкальной семьи. С 6 лет занимаюсь музыкой. Мой папа музыкант. Сейчас он ведет мои дела, ездит со мной на гастроли. А с пением вышло так. Я пришла в студию к композитору Леониду Ширину и в ярких красках описала ему свои впечатления от поездки в Испанию. Леня — очень чуткий человек. Он расчувствовался и написал красивую песню «Небо Испании». Я позанималась с педагогами, попробовала спеть, и у меня получилось. Это еще одна краска в моем шоу. И я решила, что сама напишу и спою еще одну песню. Так появилась «Простая история».
— Вопрос с подтекстом: ты знакома с ДиДюЛей?
— Нас познакомили. Могу сказать, что он достаточно закрытый человек. Хотя к моему творчеству проявил интерес. Не думаю, что я его заинтересовала как потенциальная конкурентка. Мы оба пишем музыку, но мелодически мыслим совершенно по–разному. Скорее, это профессиональное любопытство музыканта. У ОНТ была идея организовать наш совместный концерт. Но ей так и не суждено было осуществиться.
— Он ведь появился на эстраде раньше тебя. Возможно, его пример как инструменталиста, сумевшего стать поп–звездой, вдохновил тебя на первые шаги в эстраде?
— Вообще–то я выросла на музыке Карлоса Сантаны и Виктора Зинчука. В детстве папа подбадривал меня, говоря: «Представляешь, ты когда–нибудь тоже сможешь играть, как Сантана». Потом появились саксофонистка Кенди Далфер, скрипачка Ванесса Мэй. И я поняла, что мой час пробил. Меня всегда возмущали разговоры о том, что инструментальная музыка — это «не формат».
— «Не формат», имеется в виду, в коммерческой среде. Но ведь Ванесса Мэй коммерциализирует то, что всегда было элитарным, — классику. Тебе не страшно от того, что коммерция проникла уже и в ваш жанр. Разумеется, с позиции музыканта — это гарантия денег и славы. Но ведь должно же оставаться хоть что–то непродажное? Для души...
— Ты знаешь, абсолютно «не коммерческий» Зинчук, с которым мы познакомились в Минске и не могли никак расстаться целый день, заметил, как много крутится инструментальной музыки в нашем FM–диапазоне. Он сказал, что был бы счастлив, если бы в России такое было возможно. Доносить до широкой аудитории инструментальную музыку еще не означает упрощать ее до уровня попсы. В конце концов, техника, приобретенная в академии, никуда не девается. А еще есть душа гитариста, которая заставляет так звучать струны, что это трогает всех слушателей без исключения. Чем сложен наш жанр? Нужно, обойдясь без слов, суметь рассказать какую–то историю, выразить свои чувства.
— Тебе наверняка и сейчас достается от педагогов академии за выбор сферы деятельности. Тебя ведь учили играть сидя. И не Ширина с Сухомлиным. Не так ли?
— Да, я играю стоя. Потому что не могу не двигаться в ритме музыки. «Легкий» жанр, которым называют эстрадную музыку, соответствует моему темпераменту. Я люблю классику, но эстрада — моя душа. Кстати, в студиях звукозаписи жалуются, что тяжело работать с человеком, имеющим академическое образование. Действительно, я никогда не позволяю себе расслабиться полностью.
— Я заметила, у тебя весьма необычная гитара. Я всегда считала: чем больше на инструменте дерева, тем ярче его звучание...
— Теперь это уже не так. Японцы изобрели такую технологию (первым «пустым» инструментом была скрипка Ванессы Мэй), при которой вся компьютерная установка находится внутри деки. Это удобно для исполнителя. Инструмент становится легким и компактным. А самое главное — великолепно звучит.
— Так ты играешь на компьютере?
— Нет! Объясню. Обычная гитара звучит со сцены в микрофон, который в свою очередь подсоединен к пульту звукорежиссера. Так вот, можно сказать, что в моей уникальной гитаре спрятан целый звукорежиссерский пульт. А еще я играю только на нейлоновых струнах и всегда не медиатором, а пальцами. Это достаточно большая редкость.
— То есть никакого маникюра пожизненно?
— Забыть! Должны быть небольшие ногти особой запилки. Но меня это отнюдь не беспокоит.
— Получается, что руки у тебя — главное орудие производства. Они у тебя застрахованы, как это принято у больших музыкантов?
— Нет. Я верю в то, что пока я буду играть мою музыку искренно, с любовью, пока она будет нужна, со мной ничего не случится.
Кстати, послушать, как звучит уникальная гитара Ирины Игнатюк, можно 24 марта в клубе «Изюм».
