А в шесть часов сводный хор белорусской молодежи запел «Вы жертвою пали…». Этот траурный марш стал популярным среди рабочих еще в конце XIX века. И потом его пели перед расстрелом матросы — участники Кронштадтского восстания в 1906 году. Пока звучал революционный реквием, члены Центрального бюро Коммунистической партии сняли с постамента гроб, вынесли его на улицу и установили на автомобиль. Вильгельм Кнорин с балкона сказал прощальные слова, и почти десятитысячная процессия медленно двинулась по улицам города.
Над могилой звучали речи тех, кто восхищался его молодым порывам, смелости, преданности идеям революции. Все признавали, что трудовое белорусское крестьянство потеряло помощника, советчика и верного друга. Он уже с августа 1920 года взвалил на свои плечи партийную работу в деревне. Один за другим вспоминали о его делах. Нужно было написать воззвание к крестьянам — поручали Булату. Нужно разъяснить в деревне задачи советской власти — посылали Булата, опытного, просто прирожденного агитатора, который знал крестьянские души и их жизнь не понаслышке. Нужно было провести «Неделю Красного пахаря» или посевную кампанию — снова туда ехал Булат. Понадобилось издавать газету для сельчан, чтобы в большинстве своем неграмотным рассказывать простым, понятным, доступным языком не только что там делается на белом свете, за пределами каждого двора, но и помогать агрономическими, житейскими, бытовыми советами налаживать бывшим угнетенным доселе неизвестную новую жизнь. И снова возложили все это на Булата. А тот, с вечно дымящей люлькой в зубах, в простой домотканой крестьянской свитке бегал из одного советского учреждения в другое — пытался как можно больше раздобыть для деревни семян, плугов, домашней утвари, газет.
Степан Булат был всегда желанным в каждой деревенской хате: такой скромный, приветливый, спокойный, рассудительный. Он никогда не обращал внимания на свою затянувшуюся болезнь и в московскую больницу-то отправился только по настоянию своих товарищей, когда больше уже не мог активно работать. И вот… Закатилась на революционном небосклоне белорусская звездочка надежды: так ярко вспыхнула, оставила свой заметный след — и вдруг моментально исчезла.
КОГДА в семье деревенского батрака Герасима Булата в самом начале мая 1894 года появился еще один мальчик, его тут же прозвали «маленьким чудом». И впрямь на удивление спокойный, обаятельный, вечно в движениях и с улыбкой, какой-то любопытный: все глазенками шарил по сторонам, постигая новый окружающий его мир. Ну а батюшка посчитал, что такому мальчишке быть только Стефаносом, что означало с греческого «венок», «корона». Так и записал в свою книгу ему православное имя Степан, хотя и старомодное, но тогда ходовое.
Чуть больше трех десятин земли не могли обеспечить хлебом большое семейство Герасима Булата. Часто совсем голодный, в латаном-перелатаном сюртучке, лаптях и шапке-ушанке с одним «ухом», Степан аж за четыре версты от имения бегал в народную школу. После учебы хватался за обычную крестьянскую работу на своем подворье. И когда от усталости уже слипались глаза, он открывал тетрадки и при свете керосинки выводил буквы. Способный к наукам мальчишка очень хотел учиться. Но возможности родителей как-то быстро иссякли. Пришлось после окончания школы рядом с отцом батрачить на пана. Днем — работа, вечером — книги и конспекты. Упрямый Степан Булат решил пройти через все тернии бедняков и любой ценой стать учителем. И ведь поступает на учительские курсы в Минске. Учится, конечно, хорошо, а вот два года живет совсем худо — в сыром и душном подвале, где готовились к занятиям и коротали ночи восемь его товарищей в спартанских условиях. Но Степан успевает еще экстерном сдать экзамены за курс учительской семинарии на звание учителя народных школ и с 1913 года в глухой деревеньке Дешаны Минского уезда не только учит крестьянских деток, но и готовится поступать в институт.
И уже через год становится студентом Минского учительского института. Даже старательно грызет науку после того, как вдруг полыхнула где-то там на границе империи Первая мировая война. И только когда ее взрывная волна докатилась до Минска, Булата мобилизовали на защиту Отечества. Он рядовым солдатом ходит в атаку, отступает, мерзнет в окопах. Смышленого и смелого парня заметили и послали учиться в Виленское военное училище на прапорщика — это тогда был первый младший офицерский чин в пехоте. Когда-то еще царь Алексей Михайлович из крепких, мужественных, проверенных в боях воинов назначал знаменосцев: ведь слово «прапорь» означало «знамя». Но вот молоденькому офицеру с душой нараспашку и уж больно задорными глазами под фуражкой, которому стукнуло всего-то 22 года, так и не пришлось в 153-м стрелковом пехотном полку долго командовать взводом — кончилась война. Он без сожаления меняет военную форму на гражданский лапсердак и снова какое-то время с книжками и конспектами каждый день бегает в свой институт. А Октябрьская революция вдруг вихрем налетела на Степана Булата и стремительно втянула в водоворот таких исторических событий, которые просто вверх дном перевернули всю его жизнь.
Степан Булат сразу же принял новые советские изменения. Ведь в мире еще никто не решился землю навсегда вырвать из частных рук помещиков и раздать вот так даром крестьянам. Да и остальные Декреты — один лучше другого: появился восьмичасовой рабочий день, выходные и праздничные дни, исчезли старые чины, звания, сословия — все стали «товарищами». А учителю Булату по душе пришлись изменения правописания.
Сначала он в Минском уезде становится учителем Слободской народной школы, которая создана для деревенских ребятишек по соседству с Заславлем, и тут же вступает в объединение «Молодая Беларусь», которая в самом конце 1919 года принимает программу партии большевиков и называет себя «Белорусская коммунистическая организация». И уж совсем не хотел мириться с оккупацией белополяками белорусских земель.
А те тут же решили воспользоваться неразберихой в молодой республике и как можно больше оттяпать себе «восточных крессов», то есть окраин. До этого они спали и видели себя великой европейской державой в границах Речи Посполитой аж с 1772 года. Им показалось — их час как раз настал. И, что называется, пришли в чужой монастырь со своим уставом. Тут же разогнали Советы, насадили поветовых комиссаров и волостных старшин, обложили народ неподъемными налогами, забрали у крестьян дарованную большевиками землю и установили господство помещиков. Закрыли белорусские школы. Даже говорить на родном языке запретили. В обиходе — сколько угодно, но вот в обществе — только по-польски: он в ранге государственного. Демонстрация превосходства «европейцев» над полудикими «туземцами» или «крэсовяками» было унизительным. И белорусская земля просто «загорелась» под ногами наглеющих день ото дня интервентов-грабителей.
Степан Герасимович Булат как член ЦК Белорусской коммунистической организации и Повстанческого комитета постоянно находился в самых отдаленных уголках Минского уезда, чтобы разъяснять местному населению политику советского правительства. Организовывал там и подпольные группы, и партизанские отряды, и доставлял туда газету «Звязда», а также листовки, воззвания, брошюры. И представлял интересы партизанского штаба, который обосновался в пригородном Козыреве, рядышком с Минском. Здесь к подпольной работе готовились заранее: создали склад оружия и литературы, законсервировали типографию. А вот в самом Минске Степан Булат частенько появлялся в небольшом домике на Торговой улице, где собирались на свои тайные собрания комсомольцы подпольной организации, созданной сразу же после вторжения белополяков в столицу.
4 июня 1920 года началось наступление Красной армии. В атаку пошли только что отремонтированные на Путиловском заводе трофейные танки. Их было всего три, но этого хватило, чтобы просто ошеломить трусливых польских вояк, которые панически врассыпную куда глаза глядят разбегались из окопов.
Когда на улицах белорусской столицы еще были видны спины спешно удирающих завоевателей, Степан Герасимович уже занимался созданием властных городских структур. Он с товарищами из ЦК готовил места расквартирования прибывающих армейских штабов и частей. После того как коммунистическая организация вошла в состав Компартии большевиков, Булату поручают возглавить Политический отдел Наркомпроса. Но тут он так и не развернулся.
В августе Центральное бюро партии назначает его не только заведующим отделом по работе в деревне, но и ответственным редактором газеты «Советская Белоруссия»: как раз тогда не оказалось грамотных людей для прессы. Он успевает только создать Союз работников просвещения и стать его членом правления, как в октябре приходится уже исполнять обязанности начальника эвакуации советских учреждений Минска. А это просто сумасшедшие хлопоты с утра до ночи на узле западных железных дорог — вагоны, распределение, погрузка, сохранность. Степан Булат Минск покидает последним поездом в поношенной дряхлой шинельке, чуть ли ни полураздетый. Конечно, за две недели в дороге здорово простыл, что даже основательно слег. Но долечиться так и не успел: спешил обратно в Минск — оставил там много неоконченных дел.
В Минске по поручению партии снова возвращается в Наркомпрос: надо было, особенно в деревне, срочно избавляться от вопиющей неграмотности. Предстояло за каких-то три-четыре месяца крестьян в возрасте от восьми до пятидесяти лет научить читать, делать краткие записи, считать целые и дробные числа, проценты, разбираться в схемах и диаграммах. Степан Герасимович созывает школьных работников города и дает им установки, открывает в деревнях ликпункты, новые школы, избы-читальни, занимается поиском и подготовкой учителей. И так каждый день, иногда сутками — то в отделе, то в редакции, то в деревне.
В январе 1921 года на партийной конференции Степан Булат избирается членом Центрального бюро Компартии Белоруссии и ему поручается организовать издание крестьянской газеты «Белорусская деревня». И он это сумел сделать. Казалось, его работоспособности нет предела. Степан Герасимович за день мог в одной деревне выступить на собрании, в другой побывать на митинге, а вечером пересмотреть почту газеты «Белорусская деревня», написать острую критическую статью или репортаж. Коллеги им просто восхищались: «Он феноменален. Он один какое-то целое сельское учреждение, при том просто до безотказности — четкое и авторитетное. Он человек, конечно же, удивительный!» Ему за какой-то год приходилось прожить такую насыщенную делами жизнь, какую другие не проживали и за десять лет.
Ни свет ни заря Степан Булат был уже в доме профессора медицины Свентицкого на углу улиц Подгорной и Губернаторской (теперь этот дом находится на улице К. Маркса, 34). Просто не терпелось еще раз взглянуть на самый первый номер газеты для деревни, который буквально вчера, 15 января 1921 года, вышел из печати. Хотя и спешка выглядывала почти с каждой страницы, но ему показалось, что «первенец» все-таки получился удачным.
Сразу же выделяется обращение редакции к сельчанам, которые живут в своих избушках далеко от правдивого слова, а вопросов по строительству новой жизни, оказывается, у них скопилось много. И газета «Белорусская деревня» обещает не только держать их в курсе дел, но и любое письмо рассмотреть или использовать, чтобы «каждый грамотный человек, советский агроном, учитель, землемер считал своим долгом поделиться тем, что нового сделано в деревне, что еще нужно сделать». А передовица очертила круг задач газеты: во-первых, помочь сельским, волостным и уездным Советам стать «проводниками коммунизма», во-вторых, «поднять производство хлеба, улучшить обработку полей», в-третьих, доказать крестьянину, батраку преимущество советской власти. Ведь белорусская деревня, растоптанная немецкими и польскими сапогами, вконец «обеднела, обезлошадила, не хватает инвентаря, не хватает скота». Тут же дается подборка новостей из-за границы и из советской России — в Волоколамском уезде в деревнях открыли сразу шесть электростанций, в Горецком уезде фабрика в месяц уже вырабатывает триста тысяч аршин солдатского сукна, в разных местах открылись курсы для учителей грамоты, библиотекарей, работников сельского хозяйства.
Довольно любопытной получилась вторая полоса. Ученые на этот год предсказывают засуху. Так вот в форме ответов на вопросы подается беседа крестьянина с агрономом, где есть немало практических советов — как пахать, какими семенами и каким способом сеять, как ухаживать за посевами, об использовании техники, орошения, специалистов. А вот в разделе «Крестьянское хозяйство» масса полезной информации — и что Наркомзем создает сеть ремонтных мастерских сельхозмашин и орудий труда, и что для крестьян к посевной закупается семенной материал, и что вот-вот будут распределяться удобрения, и что безлошадным и советским хозяйствам закупаются лошади.
На следующей полосе агроном Жуковский обеспокоен небывалыми потерями скота. Многолетняя война просто опустошила крестьянские подворья. Теперь же все те крохи, что остались, надо сохранить. И хотя мало кормов, мало молодняка, мало пригодных помещений для содержания, предстоит до весны сберечь остаток поголовья. И он дает рекомендации, как продержаться крестьянам до весны. Тут же приводится информация, что получит деревня в 1921 году. От Наркомпрода, например, ткани, соль, сахар, обувь, кожу, посуду, самовары, ведра, косы, даже спички. Семьям красноармейцев воинские части выделят лошадей, а вот государство земледельцам поможет сельхозмашинами, инвентарем, ремонтом плугов, борон, деловым лесом для ремонта и строительства домов. Ответственный редактор газеты Степан Булат обеспокоен судьбой деревенских школ после долгих лет разрушительной войны. Он считает, что предстоит ремонтировать старые и строить новые школы, что надо открывать курсы учителей, вернуть детям их бывших наставников из армии и учреждений. Считает, если «будем иметь школы, мы победим тогда своего злейшего врага — невежество и безграмотность».
Сельские новости из Минского уезда — на последней полосе. Вот, например, в местечке Хотенич культурно-просветительский кружок устраивает вечера, открыты семь школ, создана коммунистическая ячейка. А в Станьково школьные учителя поставили на белорусском языке пьесы «Манька» и «Паўлінка». Обычно спектакли открываются пением «Интернационала». И приписка от редакции: «Так понемногу оживает культурная жизнь в наших медвежьих уголках. Своими силами пробуждается деревня от спячки». Тут же факт не из приятных. На приграничное местечко Илья польские военные совершают набеги и увозят уже обмолоченный хлеб.
После просмотра первого номера у Степана Герасимовича сразу же появлялись новые задумки, и он их помечал в блокноте, а потом каждый раз переносил на газетные полосы. Многое успел сделать. «Белорусская деревня» крестьянам пришлась по душе. Оценили ее и в Компартии. Уже в мае его избирают третьим секретарем ЦК КП(б)Б и заведующим отделом агитации и пропаганды. Но он в должность так и не заступил: был отправлен в Москву, чтобы залечить накопившиеся старые болячки. Главное, что и там тоже не сидит без дела, а активно сотрудничает с белорусским студенчеством.
После первой неудачной операции Степан Герасимович оставил свое последнее довольно грустное письмо: «Лет двадцать тому назад, за год до моего поступления в народную школу свирепствовала эпидемия скарлатины и я заболел. Болезнь приняла обостренную форму. Долго жизнь боролась со смертью и все-таки жизнь победила. Я выздоровел, но лишился слуха. В правом ухе началась течь, которая не прекращалась и по сие время. Годы моего детства и юности прошли в страшной бедности, в упорной борьбе за науку. Не было средств, не было времени лечиться тогда, когда болезнь не успела еще пустить глубоких корней. А теперь, когда для меня открылись возможности работать и работать, я не могу этого сделать. Превозмогаю все страдания, дотянул я до операционного стола. Будущее покрыто темной завесой и незачем силиться заглянуть в него. Будь, что будет. Но другой судьбы я не хочу».
Степан Герасимович Булат второй операции уже не вынес. Ему было только 27 лет.
ПОСЛЕ похорон памяти Степана Булата белорусские поэты Янка Купала, Міхась Чарот, Змітрок Бядуля посвятили свои стихи. Когда-то Чернышевский, вспоминая о Рахметове, заметил, что таких людей мало, но их жизнь — это букет в благородном вине, от них сила и аромат, это цвет лучших людей, это двигатель двигателей, это соль соли земли. Думается, именно таким был и наш земляк Степан Герасимович Булат.
Когда в июле 1928 года готовился десятилетний юбилей БССР, писатели Д. Жилунович, М. Чарот, Я. Купала, Я. Колас направили в ЦИК письмо, мол, до сих пор не увековечена могила молодого энергичного борца и члена ЦИК Степана Булата, которая даже потерялась на кладбище, и просили выделить средства на балясины и надгробный камень на его могиле. Деньги тогда выделили. Но Старожевское кладбище в 1950-е годы бульдозером выровнено. Есть предположение, что останки Булата перенесены на Военное кладбище. Но место это пока там не нашли. Предполагается, что могила была разрушена при расширении улицы Долгобродской или останки так и не перенесли.
Могилы нет. А вот память о Степане Герасимовиче Булате в сердцах белорусских аграриев жива. Ведь это был видный общественный деятель Беларуси, большевик, педагог, журналист и создатель крестьянской газеты, у которой уже вековой юбилей.
Владимир ЛАНДЕР — специально для «СГ».
