Сколько лежит в хранилищах Одессы зерна, доподлинно неизвестно. Оценки разнятся, но чаще встречаются цифры 4—4,5 миллиона тонн. Приличный объем. Но не настолько существенный, чтобы ввергнуть мир в тотальное недоедание. Ежегодно на планете собирают 770—780 миллионов тонн только пшеницы. Из них около 180 миллионов тонн поступает на мировой рынок. Поэтому украинские объемы не способны тотально повлиять на мировой рынок.
Ключевая проблема-то лежит значительно глубже. И стартовала еще до боев в Украине — летом прошлого года, когда против белорусских поставщиков удобрений были введены санкции. Белорусская доля на мировом рынке калия превышает 20 процентов. Уход (или даже угроза ухода) такого игрока спровоцировал рост цен. Если говорить про азотные удобрения, то в глобальном масштабе роль нашего «ГродноАзот» не столь существенна. Но предприятие является значительным региональным игроком. Поэтому в Восточной Европе, Украине, Прибалтике стоимость этих продуктов тоже значительно выросла.
Прошлой осенью-зимой, переигравшись в рыночно-биржевые формулы ценообразования, Европа погрязла в энергетическом кризисе. И вся продукция с высокой «газовой» составляющей в себестоимости (те же азотные удобрения) резко выросла в цене.
А с марта понеслись одна за другой санкции. Ими европейские и англо-саксонские лидеры окончательно решили добить и собственное, и мировое сельское хозяйство. Даже не самые бедные европейские фермеры бьются почти в истерике: удобрения по сравнению с прошлым годом подорожали приблизительно в три раза. ГСМ — в 1,5–2 раза, а сельское хозяйство — крупнейший его потребитель. Стремительно растет себестоимость продукции. Нет, Европа с голоду не помрет однозначно и не сильно похудеет. ЕС потребляет только 20 процентов производимой продовольственной продукции. Но смогут ли европейцы продать по высокой цене свой урожай за пределы объединения? И это только начало катаклизма. Все-таки ресурсы под посевную этого года закупались еще по более-менее сносным ценам. Момент истины наступит в следующем и последующих годах.
Уже сейчас очевидно, что из-за экономии удобрений снижается продуктивность почв, что неминуемо сказывается на урожайности. А финансово-экономическое положение многих аграрных предприятий близка к предбанкротной. Откуда взялись проблемы? Благодаря западным рестрикциям в отношении нефтяного рынка и удобрений, который их усилиями фактически разрушен. Впрочем, как и продовольственный. Да, вроде бы на продукты питания напрямую ограничения и не распространяются. Формально российские экспортеры (на долю которых приходится львиная доля мирового рынка по ряду позиций) могут отгружать свою продукцию. Но на практике это не получается. Как провести платежи, когда Россия с большего отрезана от мировой финансовой системы? Как транспортировать товар, когда российским судам запрещено заходить в импортные порты, а иностранным сухогрузам — в российские? А еще есть вопросы со страхованием. Или умные головы в Вашингтоне и Брюсселе предлагают бесплатно продовольствие поставлять? Пускай покажут пример социальной ответственности. Если не в санкционной политике, то хотя бы в продовольственной. И перестанут деньги печатать. Наивно полагать, что влитые за два пандемийных года Западом в мировую экономику более 10 триллионов долларов в эквиваленте, которые почти удвоили глобальную денежную массу, не выплеснутся в инфляцию. Пока коллективный Запад делает все возможное, чтобы углубить и расширить продовольственный коллапс. Или так задумано? На самом деле голод — самый действенный инструмент для создания хаоса. А это Белому дому только и нужно.
volchkov@sb.by
