Пришли и остались
Андрей: Ученым я стал, что называется, вопреки. В 8-м классе вернулся с первого урока химии и сказал родителям: химиком не буду никогда. После победы на республиканской олимпиаде по этому предмету без экзаменов поступил в БГУ. Первые два года был уверен, что наукой заниматься не стану. А на четвертом курсе встретил преподавателя, который увидел мой потенциал. Так после вуза я оказался в аспирантуре НАН. После – защитил кандидатскую. О выбранном пути не жалею. Хоть ученым и приходится постоянно доказывать, что они не зря едят свой хлеб.
Марина: Действительно, мы часто сталкиваемся с упреками, мол, зачем все это нужно. Но ведь наука – это не всегда сиюминутный результат. От базовых исследований до технологии, которую можно продать, может пройти 5, 10, 20 лет.
Как ученый ботаник, я занимаюсь бриологией, изучаю мохообразные. В стране специалистов в данной области мало (со мной трое), финансирование фундаментальных исследований небольшое. Чтобы получать зарплату, содержать семью, одеваться, выполняем работы по хоздоговорам. Например, изучаем бриофлору национальных парков. Понятно, что на это время мы откладываем свою основную миссию.
Алексей: Нам брошен серьезный вызов: ученый должен быть многоборцем – поставить задачи, выполнить их, найти финансирование, получить результат и продать его. Возникает вопрос: зачем тогда менеджеры, администраторы заводов? Разве ученый должен ходить и стучаться во все двери? Может, правильнее, если бы ему с предприятия звонили и говорили, какие разработки нужны. Не звонят. Потому что потребуется перестраивать весь технологический процесс. А ведь во времена СССР взаимодействие науки и производства было четко отлажено. Сейчас мы переходим на инновационную экономику. И чтобы не превратиться в импортеров, надо развивать собственное производство. Наша наука конкурентоспособна, и важно сфокусироваться на том, в чем сильны. Не стоит питать иллюзий: возможно, Apple мы и не догоним, если захотим выпускать сотовые телефоны. Но у нас сильные машиностроение, энергетика, медицина, биотехнологии, материаловедение, нанотехнологии.
Под нашу ответственность
Александр: В аграрной отрасли, которую я представляю, разработки имеют прикладное значение. Проблемы схожие. Все ждут, что ученые дадут рекомендации, благодаря которым предприятие сразу сделает рывок. Но так бывает только в сказке. Прогрессу должна предшествовать планомерная систематическая работа, и без финансовой поддержки она невозможна. Научные организации поставлены в такие условия, при которых вынуждены, помимо фундаментальных исследований, заниматься выполнением хоздоговоров и решением узких проблем предприятия. Мы, например, разрабатываем рецептуры. Это простейшая работа, которая не несет научной значимости, но за нее платят деньги. Труд ученого – это большая ответственность, в том числе финансовая. Бюджетные деньги никому просто так не даются. Они выделяются под определенное задание, и в течение трех лет их нужно окупить в пятикратном размере. Иначе выполненную работу могут посчитать неэффективной и потребуют вернуть средства.
Андрей: За спиной иногда слышишь: да кто такой ученый? Никто. Вот айтишник, например, это классно. Мнение спорное. Но все понимают, что в науку идут не для того, чтобы быстро разбогатеть и заработать денег, а за самореализацией. Ко многим художникам признание приходило после смерти. Когда Ван Гог рисовал, он не думал, что его картины будут стоить миллионы. Он рисовал, потому что без этого себя не представлял.
Алексей: У молодежи есть цель – заработать на айфон, машину, квартиру, но теряется ориентир, как это сделать. Во всех странах зарабатывают те, кто эффективен и добивается результата. А у нас сформировалась квазимодель: «Я окончил университет, пришел к вам с красным дипломом, давайте хорошую зарплату». Но телега не едет впереди лошади. Сначала нужно что-то сделать.
Когда появляется вдохновение
Александр: У меня сейчас есть квартира, неплохой достаток. Но пока учился в аспирантуре и делал научную карьеру, пришлось пожить в общежитиях, для семейного человека это непросто. В то же время многие одногруппники ушли в коммерцию и на материальные блага заработали быстрее. Однако я понимаю, что инвестировал в себя, выбрав научную стезю.
Марина: В научных учреждениях разница в окладе между младшим научным и старшим ведущим сотрудником и даже замдиректора небольшая. Поэтому некоторые и не защищают диссертации: мол, что мне это даст – 100 рублей к зарплате? Но защита кандидатской – это необходимое условие для роста.
Алексей: Хотелось ли все бросить и уйти? Спады и подъемы бывают в любой профессии: иногда ничего не получается и думаешь, зачем мне это надо. А потом приходит вдохновение.
Андрей: За время работы в институте меня несколько раз приглашали за рубеж. И каждый раз, когда дело доходило до отъезда, что-то останавливало. Но я абсолютно уверен, что где бы ты ни был, если работаешь качественно и на результат – он будет. Я женат, у нас двое детей, есть жилье, работа, уважение в коллективе. Что еще надо? Хочу заниматься своим делом. Да, в нем есть тысяча препон, которые хотелось бы исправить. Но они в каждой сфере, и не только в нашей стране.
Алексей: Поверьте, и за рубежом у ученых проблем хватает. Это миф, что приедешь на Запад – и деньги потекут рекой. Там ты тоже должен искать финансирование, писать проекты, отчеты и быть крайне успешным, чтобы что-то иметь. Хорошо там, где нас нет. Надо не роптать, а работать. Правила просты: вот мяч, вот ворота – идете и забиваете.
zubkova@sb.by, uradova@sb.by
Фото vistanews.ru, Марии ЗУБКОВОЙ, «ЗН»