О критиках и писателях высказались читатели

Скажите, верите ли вы аннотациям на обложках книг? Честно говоря, не советую... Издателю ведь главное — продать товар. Вот и штампуются все эти текстовки про «нового Бальзака» и «лучший роман века».


Но читатель чаще всего сталкивается именно с этим видом, точнее сказать, простеньким суррогатом литературной критики. Выбирая, что почитать, верят репликам на форумах, рекомендациям друзей. А где же место серьезным аналитическим статьям критиков? Еще в прошлом веке в Союзе писателей самая большая секция была — секция критики. Сейчас все жалеют, что нет современного Белинского, который внезапно откроет для нас существующую рядом прекрасную литературу... Белинский запаздывает, да и все ли бросятся читать его статьи в случае появления? Нужна ли нынешнему читателю литературная критика и какая? В газете «Советская Белоруссия» уже были опубликованы дискуссии «Что писатели думают о критиках?» (31 августа) и «Что критики думают о писателях?» (13 сентября). Логичным будет теперь послушать третью сторону — читателей. Что они думают о литературной критике и ее «жертвах»? В опросе участвуют Андрей Ильницкий, доктор медицинских наук, профессор, председатель Белорусского геронтологического общественного объединения, Руслан Вашкевич, художник–концептуалист, Константин Яськов, композитор, Галина Дягилева, актриса, художественный руководитель театра «Знiч», Сергей Ковальчик, главный режиссер Национального академического драматического театра имени Горького, Марина Запартыка, заведующая Литературным музеем Максима Богдановича, Алесь Квятковский, художник, преподаватель архитектурного факультета БНТУ, Валентина Сосонкина, председатель Совета республиканского общественного объединения фармацевтических работников «Фармабел», Александр Матяс, культурный обозреватель ОНТ.


Константин Яськов: На выбор книги влияет нехватка определенного рода информации в конкретный момент жизни. Поэтому главным для меня является жанр и время создания, т.е. исторический стиль. Определившись с жанром и стилем, выбираю книгу интуитивно, иногда даже просто по названию или обложке. «Медийный ореол» вокруг произведения или фигуры автора, создаваемый отчасти и профессиональной критикой, для меня не имеет определяющего значения.

Андрей Ильницкий: Я выбiраю кнiгi, якiя мяне цiкавяць як спецыялiста ў галiне навук пра старэнне — геранталогii i герыятрыi, як даследчыка i выкладчыка — дзе ёсць iдэi наконт стану грамадства, шляхоў яго развiцця. Напрыклад, апошнiм часам прачытаў «Я спавядаюся» Жаумэ Кабрэ, дзе гаворка iдзе сярод iншага пра ўзроставую страту памяцi, Андрэа Рыкардзi «Здзiўляючы папа Францыск», айца Антонiя Суражскага «Прыгажосць i пачварства» — апошнiя пра крызiс сучаснага свету i магчымыя шляхi выйсця. Без ведання i без удзелу ў iнтэлектуальным жыццi грамадства нельга ўбачыць перспектывы развiцця такой гуманнай навукi, як геранталогiя. Лiтаратурная крытыка тут амаль не ўплывае.

Галина Дягилева: Чытанне кнiг для мяне звязана з маёй прафесiйнай дзейнасцю. Шукаю тое, што хацелася б ажыццявiць у тэатры. Зараз, напрыклад, на стале зборнiк «Уроки любви» — матэрыялы, звязаныя з духоўнасцю, сярод аўтараў, напрыклад, iераманах Макарый.

Сергей Ковальчик: Сегодня скорее ориентируешься не на литературную критику, а на мнение людей, вкусу которых ты доверяешь.

Марина Запартыка: Звычайна я сачу за творчасцю пэўнага пiсьменнiка. Калi выходзiць новая кнiга — абавязкова набываю. У коле сяброў часта ладзiм абмеркаваннi таго цi iншага выдання. Бывае, што думкi нашыя разыходзяцца, нават могуць узнiкнуць лiтаратурныя дэбаты. Таму магу сказаць, што лiтаратурная крытыка ўплывае на мой выбар не ў вялiкай ступенi.

Руслан Вашкевич: Реагирую на знакомые имена литераторов, прислушиваюсь к советам жены (она действительно читает много), черпаю информацию на «волнах» Фейсбука или хватаю случайную книжку в привокзальном киоске. К мнению критиков в этом случае не прислушиваюсь.

Алесь Квятковский: Галоўнае, з рэцэнзii цi анатацыi даведацца, пра што кнiга. А ацаню яе сам. Апошняе, на што я «клюнуў», — на звестку, што Роўлiнг узяла ды напiсала дэтэктыў. Я знайшоў той дэтэктыў... Пра Потэра нiколi не чытаў, бо гэта ўжо не маё... А дэтэктыў прачытаў з захапленнем. Рука майстра...

Валентина Сосонкина: Есть хорошее изречение: «Критика — это горькое лекарство, которое надо принимать для лечения заболевания». Лекарство для автора. А на меня, читателя, критика никак не влияет. Я выбираю книги только в соответствии со своими интересами.

Александр Матяс: Смотрю содержание книги в конце, шорт–стори. Если зацепило, могу начать читать. А критика — это мода, навязывание субъективного мнения. Для меня рецензия — только материал к сведению. Разгромная статья — повод прочитать книгу, либо согласиться с критиком, либо выступить его оппонентом.

2. Случалось ли, что вас обманывала аннотация книги либо рецензия?

Константин Яськов: Да. Им просто нельзя слепо верить.

Андрей Ильницкий: Я ўспрымаю кнiгу цалкам — у якiм выдавецтве яна выйшла, якая якасць выдання, тыраж. Калi гаварыць пра рэцэнзii — давяраю тым, якiя апублiкаваны ў буйных сусветна вядомых газетах цi часопiсах. Iх можна знайсцi ў iнтэрнэце, цi зараз такiя водгукi змяшчаюць на вокладцы кнiгi. Давяраю меркаванню вядомых мне крытыкаў. Так што анатацыя i рэцэнзiя мяне амаль нiколi не падманвалi.

Галина Дягилева: Так, вельмi часта. Бо хочацца ж аўтарам, выдаўцам прапагандаваць свой прадукт. Але возьмеш у рукi — адчуваеш сябе падманутым. Узялася за кнiгу аднаго беларускага аўтара, таму што з анатацыi вынiкала, што матэрыял багаты, цiкавы гiстарычны перыяд. I настолькi нецiкава аказалася напiсана, такая немастацкая белетрыстыка...

Сергей Ковальчик: Аннотация — вещь скупая, где автору надо в ужатом формате кратко изложить суть произведения. Это могут делать немногие, поэтому к аннотациям я отношусь с некоторой долей иронии.

Марина Запартыка: Анатацыю цi рэцэнзiю прымаю да ўвагi, але ўсё ж, вырашыўшы прачытаць пэўную кнiгу, хочацца скласцi сваё меркаванне. Лiчыць падманлiвай анатацыю альбо рэцэнзiю, можа, i не варта, бо гэта суб’ектыўны погляд чалавека, якi мае права на сваё ўласнае меркаванне. Пытанне толькi ў тым, наколькi шчыра пiсаўся водгук.

Руслан Вашкевич: Нет. Я читаю либо книгу, либо критику о ней. Для меня это разная литература.

Алесь Квятковский: Бывае цудоўна напiсаная рэцэнзiя, здаецца, усё б кiнуў i толькi твор, якi рэцэнзуецца, i чытаў. А гэта таленавiтая падманка. Колькi б я не сустракаў разважанняў пра выдатныя вартасцi прозы Пелевiна, не магу яго ўспрымаць. Не маё. А вось нядаўна адкрыў для сябе творчасць украiнскага аўтара Аляксандра Iрванца, хоць не чытаў нiякiх рэцэнзiй.

Валентина Сосонкина: Читаю введение, предисловие... Но это не означает, что, если оно неинтересно написано, я не прочитаю книгу. И не означает, что я не прочитаю книгу после разгромной рецензии. Наоборот, это должно меня заинтересовать, чтобы составить свое мнение. Почему автора так раскритиковали, в чем дело?

Александр Матяс: Критик — помощник автора, но не публики. Для публики он — просто рекламный менеджер. Ситуация в литературной критике, как в кинематографе. Яркая реклама, интересный трейлер, а смотришь фильм, и на тринадцатой минуте понимаешь, что получаешь совсем не то, что ожидал. Мы или принимаем произведение, или нет, и критика здесь — лишнее звено. «Пятьдесят оттенков серого» я посмотрел, не скрываю, но покупать книгу не буду. После фильма «Унесенные ветром» достал с полки у родителей книгу и перечитал.

3. В каком виде вы бы читали литературную критику: какие-то короткие популярно изложенные заметки, аналитические статьи и т.д. или критика вас вообще не заинтересует?

Константин Яськов: Короткие заметки, не обязательно изложенные популярно.

Андрей Ильницкий: Добрая лiтаратурная крытыка, мне здаецца, асобны жанр, якi павiнен быць салiдна i годна прадстаўлены. Я б чытаў крытычныя артыкулы ў якасным, цi, як раней казалi, «тоўстым» лiтаратурным часопiсе.

Галина Дягилева: Калi крытыка сапраўдная, як у Бялiнскага, гэта можа быць i цэлая кнiга. Думаю, перш за ўсё самi творцы хочуць чуць справядлiвую крытыку, каб дзякуючы ёй штосьцi адкрыць у сваёй прафесii. А атрымлiваюць часам нейкi плявок, калi крытыкi падмяняюць прафесiйныя крытэрыi асабiстымi прыхiльнасцямi.

Сергей Ковальчик: Литературную критику очень интересно изучить после прочтения книги. Нет ничего лучше умной аналитики. Читая, ты сравниваешь свое восприятие уже прочитанного с восприятием и анализом профессионала. Этот мысленный диалог позволяет глубже проникнуть в содержание произведения.

Марина Запартыка: Прачытаўшы кнiгу i склаўшы сваё меркаванне, я часам спрабую знайсцi водгукi цi крытычныя артыкулы на яе. Спрабую вызначыць: наколькi, у параўнаннi з прафесiйнымi крытыкамi, раскрыўся мне сэнс таго цi iншага твора, цi, магчыма, я нешта абмiнула ўвагай.

Руслан Вашкевич: В любом виде. Это может интересовать как аналитическое исследование или концептуальный текст. Как автопортрет рецензента.

Алесь Квятковский: У выяўленчым мастацтве я сачу за крытыкай, каб ведаць, у якiм накiрунку развiваецца мастацтва Беларусi. Гэтак жа пiсьменнiк абавязаны сачыць за лiтаратурнай крытыкай. А для iншых гэты жанр толькi «для общего развития».

Валентина Сосонкина: Разве что короткие популярно изложенные заметки.

Александр Матяс: Это скорее должен быть обзор литературных новинок. Для чтения критики есть узкий круг специалистов. Правда, если литературный критик — такой человек, как Адам Мальдис, может быть и книга. Скорее даже по истории литературы. «Жыццё i ўзнясенне Уладзiмiра Караткевiча» Мальдиса читаю взахлеб: автор пишет о писателе, рядом с которым долгие годы шел рука об руку. Столько живых моментов! «Валодзя гэта ўзяў з «Сабакi Баскервiляў», и я понимаю, что, несмотря на дружеские отношения, автор объективно подходит к творчеству своего героя.

4. Опишите литературного критика, как вы его представляете, от внешнего вида до черт характера

Константин Яськов: Мужчина или женщина за 40 с профессиональным лингвистическим образованием. Одинокий, хотя внешне и в общении может быть очень привлекателен. Начитанный до неприличия. Знает историю и теорию литературного творчества «от и до», поэтому беспощаден в оценке слабых текстов.

Андрей Ильницкий: Уяўляю сучаснага чалавека, з шырокiм поглядам на свет i час, з адчуваннем iх. Знешнi выгляд — гэта не галоўнае, але падцягнутасць i спартыўнасць, а рысы характара — удумлiвасць, скрупулёзнасць, адэкватнасць рэакцый i ўзважанасць водгукаў. Ну i густ, добрая адукацыя.

Галина Дягилева: Крытык павiнен несцi адказнасць за свае словы. I ён павiнен быць вельмi добрым чалавекам, iнтэлiгентным. Злыя крытыкi — гэта страшна. Яны сваю злосць спраўджваюць праз крытыку. Накiдваюцца на тых, хто iм чымсьцi не спадабаўся. Злосць — таксама грэх.

Сергей Ковальчик: Может быть каким угодно внешне. Хотя и говорят, что встречают по одежке... Я думаю, что он не может быть похож на персонажа Шварценеггера из фильма «Терминатор».

Марина Запартыка: Перш за ўсё крытык павiнен быць максiмальна аб’ектыўным. На яго не павiнна ўплываць нi iмя аўтара, нi яго папярэднiя лiтаратурныя дасягненнi, калi крытычны артыкул пiшацца пра пэўны твор.

Руслан Вашкевич: Смесь Буковски — Харевский — Жбанков.

Алесь Квятковский: Каб пiсаў партрэт архетыповага крытыка, бачыў бы яго ў кабiнеце... Абавязкова на фоне кнiг. Адразу ўспамiнаю тэатральнага крытыка Уладзiмiра Няфёда. Тып знешнасцi, як у Янкi Брыля. Абодва мажныя, сiвыя волаты, якiя ўсё ведаюць, на любое пытанне адкажуць. Калi я пiсаў партрэт Няфёда, ён дазволiў мне рабiць замалёўкi, пакуль працаваў. Я бачыў, як вакол яго ляжаць стосы матэрыялаў, яшчэ ж не было кампутараў, i ён цягнецца то за адным, то за другiм...

Валентина Сосонкина: Внешний вид не имеет значения. Черты — честность, справедливость, открытость, принципиальность.

Александр Матяс: Самое главное, чтобы критик знал, о чем говорит, а не повторял знаменитое «Я не читал Пастернака, но считаю...». Молодых критиков я на сегодняшний день не вижу ни в литературе, ни в театре. Так что представляется человек в возрасте.

5. Кого из литературных критиков вы можете вспомнить — из мировой литературы, из белорусской?

Константин Яськов: Сразу почему–то вспомнился Дмитрий Быков. Наверное, потому, что очень активен в медиа, да и читать, слушать его всегда интересно, какую бы тему ни затрагивал.

Андрей Ильницкий: З беларускiх — Варлен Бечык, калiсьцi чытаў вельмi добрую кнiгу яго дзённiкаў. Сяргей Шапран — я вельмi высока стаўлюся да яго працы. Калi прачытаў кнiгi Быкава з серыi «Без цэнзуры» з яго каментарамi, то адразу ўспомнiў знакамiтыя «Нататкi пра Ганну Ахматаву» Лiдзii Чукоўскай. А з замежных — Iсайя Берлiн, калi ўжо ўспомнiлi Ахматаву. З сучасных замежных крытыкаў — Вольга Седакова. Яна мяне вабiць бездакорным густам i тонкасцю, узважанасцю ацэнак.

Галина Дягилева: Крытыку пiсалi ўсе класiкi, нават Аляксандр Пушкiн. Цудоўны крытык–класiк — Адам Бабарэка. Памятаю цiкавыя матэрыялы Сямёна Букчына.

Сергей Ковальчик: Конечно, для меня высший пилотаж литературного анализа — это Александр Анникст. Его анализ творчества Шекспира восхищает своей глубиной, знанием предмета в историческом контексте. Не может не восхитить работа Юрия Лотмана «Роман А.С.Пушкина «Евгений Онегин»: комментарий». Такого уровня книги развивают тебя как читателя, помогая проникнуть под внешний текст великих авторов и понять глубинные мотивы поступков персонажей. Никто лучше Николая Бердяева не анализировал Достоевского. Когда читаешь таких литературных критиков, то невольно, общаясь с ними, духовно поднимаешься до их высот.

Марина Запартыка: У першую чаргу хочацца назваць беларускiх класiкаў Максiма Багдановiча, Адама Бабарэку, Максiма Гарэцкага, Антона Луцкевiча. Нашых сучаснiкаў — Вячаслава Рагойшу, Дзмiтрыя Бугаёва, Мiхася Мушынскага, Пятра Васючэнку, Еву Лявонаву, Ганну Кiслiцыну, а таксама Алега Лойку, Уладзiмiра Конана, Мiхася Стральцова.

Руслан Вашкевич: Вспоминаются уже упомянутые мной Чарльз Буковски, Сергей Харевский и Максим Жбанков.

Алесь Квятковский: У свой час я зачараваўся крытыкай Яна Парандоўскага. У ягоных артыкулах пераплятаюцца i польскiя лiтаратурныя рэалii, i сусветныя. Вось такiм сусветна абазнаным, акадэмiчным мусiць быць крытык. Цяпер лiтаратурную крытыку чытаю ў «ЛiМе», бываюць цiкавыя артыкулы ў «Культуры», «Полымi», «Нёмане», «Маладосцi», «Дзеяслове»... Леанiд Галубовiч заўсёды пiша цiкава, Сяргей Дубавец. Сачыў за артыкуламi Сямёна Букчына: спрэчна, але цiкава... Той жа Алесь Карлюкевiч, хоць больш пiша з краязнаўчым ухiлам, дае шмат незвычайных дэталяў пра лiтаратуру. Цiкава, калi паэты i пiсьменнiкi выступаюць у якасцi крытыкаў, напрыклад, Альгерд Бахарэвiч.

Валентина Сосонкина: Не знала даже, что сегодня в изданиях есть должность литературного критика. Впрочем, как критик выступаю и сама, для работ научного характера, когда проверяю отчеты и пишу заключение, рецензию. Может, людям и неприятно, когда я делаю замечания, но я хочу, чтобы человек шел на категорию, повышал уровень и не могу переступить через принцип. Точно так должно быть и в отношении художественных книг.

Александр Матяс: Степан Александрович, Геннадий Киселев, Адам Мальдис — титаны, такие как Лихачев, у каждого имя, заработанное не одной статьей и не за один год. Я не раз снимал передачи о Мальдисе. При этом если он похвалит какую–то книгу, я обращу на нее внимание, но все равно проверю сам, чего она стоит. Кто–то считает, условно говоря, произведения Виктора Мартиновича «ширпотребом», а кто–то — гениальными. В этом вся прелесть культуры, искусства — разность мнений.