Король российской эстрады Филипп Киркоров оказался в центре международного скандала. Французская группа Space заявила о факте плагиата в песне «Жестокая любовь», которую исполняет знаменитый артист. Слышали ее наверняка, с грустным таким припевом: «А я и не знал, что любовь может быть жестокой, а сердце таким одиноким…» Лидер группы Дидье Маруани утверждает, что это переработка его композиции Symphonic Space Dream.Киркоров, со своей стороны, заявляет, что… впервые слышит о существовании группы Space, мол, пропиариться на его имени коллектив решил. Любопытно, конечно, чем дело кончится.
А я вот думаю: эка невидаль – плагиат. Во все времена любителей позаимствовать чужое, слегка подправить и выдать за свое было предостаточно. Причем людей тоже вполне солидных и известных.
В числе примеров музыкального плагиата приводят даже знаменитую советскую «Катюшу»! Сочиненная Матвеем Блантером, песня впервые прозвучала в 1938 году.
Но известную всем мелодию «Катюши» невозможно не услышать в польке «Нико» Иоганна Штрауса-сына, опус 228. Отыскала запись на Ютубе – сходство в начале произведения просто невероятное, тут и знатоком большим быть не надо!
«Раскудрявый клен зеленый, лист резной» — так и хочется подпеть «Смуглянку» Анатолия Новикова, слушая Венгерский танец № 5 Брамса.
Есть примеры и из более близких дней. Российский многосерийный художественный фильм «Ликвидация» — отличная картина, которую с удовольствием пересматриваешь. Но… в главной музыкальной теме, которая так органично вписалась в сюжет фильма и создает ему неповторимую романтическую атмосферу, чуткое ухо меломана легко улавливает того же Иоганнеса Брамса, но уже со своей 3-й частью Симфонии № 3. А в титрах автором значится Энри Лолашвили, в 2009 году его номинировали на «Серебряную калошу» за «Плагиат года». В одном из интервью композитор говорит, мол, и не думал присваивать себе чужую музыку, и вовсе не похожа она на Брамса. Просто сочинил парафраз на пять тактов третьей части симфонии, а в титрах это не указали. Поясню: в музыке «парафраз» — это «вариации на чужую тему».
Конечно, определить плагиат не всегда легко и не всегда возможно отделить его от подражания, заимствования, цитирования одного произведения в другом, кавер-версий, ремиксов и прочих случаев сходства.
Да и как им не случатся? В музыке всего-то семь нот, чужие мелодии так легко начинают казаться своими.
Впрочем, вполне пригодна для заимствований и литература. А куда деться? В ней же, как говорят, только 33 давным-давно известных сюжета, ими и пользуются веками.
Кто теперь знает, что благодаря истории под названием «Волшебник из страны Оз» и ее создателю Лаймену Фрэнку Бауму автором книги «Волшебник Изумрудного города» стал математик Александр Волков. Или кто помнит, что предшественником доброго доктора Айболита был доктор Дулиттл, которого еще в годы Первой мировой войны придумал простой ирландский инженер Хью Лофтинг.
В 2004-м в плагиате обвиняли Набокова. Была найдена датированная 1916 годом рукопись романа «Лолита» неизвестного немецкого писателя Хайнца фон Лихберга. Роман Набокова появился почти 40 лет спустя. На плагиате попался даже испанский лауреат Нобелевской премии по литературе 1989 года Камило Хосе Села. Писательница Кармен Фармозо утверждала, что он позаимствовал фрагменты из ее романа и использовал их в своей книге. Разбирательства шли в Конституционном суде Барселоны даже после смерти литератора в 2002-м.
Что касается наших пенатов, то про скандальные разоблачения в белорусской литературе мне слышать не доводилось. Шуму разве что «Сказ пра Лысую гару» когда-то наделал. В 2003-м вокруг знаменитой анонимной поэмы разгорелись страсти. Спустя тридцать два года после выхода самиздата за подписью Ведзьмака Лысагорскага, авторы, наконец, раскрыли свои имена – Нил Гилевич и Микола Аврамчик. Правда, признание вызвало небывалый скандал. Друзья-поэты не смогли поделить поэму. Представьте, даже рассорились нешуточно, так горячо выясняли: кто идеи подавал, о лысогорских буднях рассказывал, а кто те байки в «вершы» превращал и на бумаге воплощал. Некрасивая была история...
Любопытно, что признанные гении к теме плагиата относились весьма спокойно. Великий Гейне писал: «Нет ничего глупее, чем обвинения в плагиате. Поэт может пользоваться любым материалом, который кажется ему пригодным для своих нужд».
Моцарт был более краток и заявлял: «Все, что написано до меня, — то мое».
svirko@sb.by
