Читая письма друзей, забываешь о ранах

Ночная тишина

Жизнь катится, чуть прогибая оси.

Сентябрь, октябрь, ноябрь на перелом.

В который раз уже трехтомник осени

Выходит в свет огромным тиражом.

Вновь так желанна в городе большом

Мысль о побеге в деревеньку дальнюю -

Там звуки носят мягкие сандалии

Или бесшумно бродят босиком.

Очнулся дождь и перешел на шепот.

Он что-то шепчет мне о ноябре.

Морозец ночью сможет ли заштопать

Зияющие лужи во дворе?

Я привожу в порядок мысли давние

По праву возраста...

Я очень тороплюсь

: Вдруг, как минер, не выполнив задания,

На тишине бессонниц подорвусь!

Какая ночь!

С одной звездой-пробоиной.

Мне говорил знакомый старшина

: "Страшна, конечно, тишина до боя.

Страшнее - после боя тишина".

Жизнь катится...

На новеньком треугольном конверте стоит штамп военно-полевой почты. А дата отправления - 03.07.44. Не сразу понимаешь, что это - письмо-символ. На нем нет адресата, только надпись: "Письмо другу". И в скобочках: стихи. Чуть ниже - фамилия отправителя: Юрий Сапожков.

Так выглядит лицевая сторона новой книги поэта, вышедшей накануне торжеств, посвященных 60-летию со дня освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков. Символика оправданна: письмо-вложение состоит из стихов о войне. На внутренней стороне суперобложки, из которой сделан конверт, - монтаж фотографий ветеранов Великой Отечественной, тех, кому, собственно, и предназначено "Письмо". Бесценные реликвии охотно предоставили специально для издания "Письма другу" бывшие фронтовики республиканского Совета ветеранов Великой Отечественной войны или уже их сыновья, друзья автора книги.

Юрий Сапожков принадлежит к поколению детей "сороковых-роковых". Не случайно далекие сполохи той войны тревожно озаряют страницы предыдущих сборников поэта, особенно "На счастье" и "Возраст". Широко печатались они, наряду с рассказами, очерками и статьями автора, и в газете "Советская Белоруссия", корреспондентом которой Юрий Сапожков работал с 1967 по 1975 годы.

В "Письме", своеобразной поэме из 21 главы-стихотворения, проявились лучшие качества поэзии автора: тонкий лиризм, задушевность интонации, неожиданность и глубина мысли. Отсюда лаконизм, мужская скупость поэтической речи, не мешающие, однако, ее эмоциональной окраске. Здесь нет так называемых проходных стихотворений. Каждое из них волнует, вызывает сопереживание, будит память. На такое письмо хочется ответить. Потому что добро всегда взаимно. Как фронтовик, полежавший в военных госпиталях и до сих пор "потчующий" лекарствами старые раны, свидетельствую: нет ничего целебнее терапии слова. Читая письма друзей, забываешь о ранах.

Роман ЕРОХИН.