Четыре грани Памятника Победы

9 Мая к памятнику Победы придут тысячи людей. Седовласые ветераны и те, кто только начинает жить. Придут поклониться и отдать дань памяти тем, кого уже нет с нами. Тем, кто положил свои жизни на алтарь Победы.

И вот уже 59 лет мы повторяем это святое слово "Победа" с бесконечной благодарностью. Ко всем, кто выстоял, выдержал, выстрадал. Кто спас мир от "коричневой чумы". Они, уцелевшие в этом аду и павшие, сделали все что могли. И мы должны это помнить. Помнить каждого солдата той войны...

На монументе Победы в Минске четыре грани - как четыре символа великого подвига, четыре фронта, сражавшихся за Победу на передовой, в тылу, в подполье и в партизанских отрядах. Вместе выстояли и - победили!

Мы решили найти людей, на чьих судьбах отразились и величие, и скорбь тех годин. Послушаем их рассказ. Вглядимся в горельефы. Поклонимся...

Мне и восемнадцати не было...

Попав на передовую в неполные 18 лет, Дмитрий Карась очень жалел, что нет возможности записывать в блокнот все, что происходит вокруг. Чтобы ничего не забыть - ни бои в Литве, ни сражения в Восточной Пруссии. Сейчас житель поселка Дружный Пуховичского района Дмитрий Федотович Карась признается, что и без записей военные дни врезались в память навсегда. Ни одной страшной минуты не забыто.

- В армию я был призван уже после освобождения Белоруссии. Назначили наводчиком в батарею 45-миллиметровых орудий 97-й стрелковой Витебской дивизии. Рота наша состояла из таких же, как я, полешуков-белорусов. Боевое крещение мы приняли на литовской земле. Вот говорят, что самый трудный - последний бой. А для меня - первый. Нам, новичкам, пришлось ох как жарко! Когда вокруг все гудит, взрывается, когда в прицел ты видишь перекошенные злобой лица вражеской пехоты! И надо не терять самообладание. Мне и 18 тогда не было. Правда, мы, мальчишки войны, рано взрослыми становились.

Плакат "Вот оно, фашистское логово!", который увидели в маленьком немецком городке Вальтиркемен, здорово нас взбодрил. Значит, до Победы уже совсем близко! Признаться честно, не могли сдерживать злобу, что накопилась в сердцах за долгие годы оккупации. Из окон домов летело все, что только можно было поднять и бросить. И только стариков-немцев, жалких и затравленных, что не успели уйти из города, мы не трогали. Бывало, что и краюху из своего вещмешка пополам с ними разламывали.

И еще один эпизод крепче других в память врезался: наш дивизион и какое-то обозное подразделение пересекали шоссейку. И тут - внезапный огонь немцев. Горят повозки, кричат люди, ржут лошади. Потом все стихло. И вижу: на опушке леса стоит лошадь и тычется мордой в лежащего с распростертыми руками солдата. Из глаз лошади катятся большие, как горох, слезы. Бойцы, глядя на это, тоже плакали.

Свой орден Красной Звезды за боевые действия в Восточной Пруссии и вторую медаль "За отвагу" Дмитрий Федотович получил уже в Харбине. Как и у многих солдат последнего военного призыва, война для него 9 мая 1945 года не закончилась...

Свои самолеты мы узнавали по звуку

Анна Ивановна Полякова подпольщицей стала, можно сказать, по семейным обстоятельствам. Муж-коммунист Ипполит Яцевич руководил подпольной группой на плодоовощной базе N 2 в Западном переулке в Минске. Конечно, она не могла быть в стороне.

- Муж был директором базы. Немцы ее не обыскивали - вроде как доверяли. Потому там у наших подпольщиков стояли рация, замаскированная ванна с керосином. В ней отмокало заржавевшее оружие - его восстанавливали и передавали партизанам. Помогали и провиантом - благо, работая на овощебазе, это было несложно.

Как-то муж получил задание: надо было подать сигнал нашим самолетам, чтобы те нашли объекты для точечной бомбежки. Моей задачей было просигналить у здания нынешнего суворовского училища - там карательный отряд стоял. Сигнальную ракету надо было выпустить только третьему самолету. Свои самолеты мы по звуку различали. Пустила две ракеты и, чем-то накрывшись, стала отползать под мост. Еле-еле успела. Как стало все взрываться! Во все стороны ящики полетели, бочки. А я все ползу по берегу Свислочи, думаю - только бы подальше. Оглядываюсь: немцы прямо на горящих матрасах вылетают. Долго я потом ждала, пока можно будет домой вернуться. Дома-то у меня дочка маленькая осталась. Одна на кровати. Обложила ее подушками - и пошла. Даже не знала, вернусь ли. А у мужа задание было - на улице Карла Маркса посигналить, возле немецких казарм. Он даже домой, на Старослободскую, не мог вернуться - прятался в туалете, ждал до 7 утра, пока комендантский час не кончится. 300 фашистов тогда было уничтожено, а 500 - ранено...

В последние месяцы подпольной деятельности Полякова и Яцевич конспирацию соблюдали строго - жили на разных квартирах. Все чаще в рядах подпольщиков появлялись предатели, да и немцы лютовали. А в конце зимы 1944-го решили супруги и вовсе уйти в партизанский отряд. По дороге, когда до спасения было рукой подать, их задержал патруль. Мужа арестовали. Анна Ивановна не призналась, что его жена. Она была на сносях. Вскоре родился сын. Но отец его так и не увидел - Ипполит Иванович погиб в марте 1944-го.

Прощай, оружие!

Владимир Сенчук был помощником комиссара по комсомолу партизанского отряда имени Суворова. Он три года рисковал жизью ради этого момента. Он знал - этот день придет.

- 3 июля 1944 года на рассвете мы услышали нарастающий гул - лязг металла, шелест танковых гусениц, - вспоминает Владимир Степанович. - Это наши войска из местечка Пуховичи, в пяти километрах от нас начали наступление на Минск. С рассвета эскадрильи Илов буквально прошивали огнем бегущих в панике немцев.

Часов в 9 утра, сидя в засаде, мы заметили первых фашистов, идущих прямо на нас и ищущих брод через реку. Около 30 немецких солдат пытались переправиться на наш берег. Это были уже не те вояки, которые шли на Москву в 41-м, - фашисты сразу стали бросать оружие.

А вскоре всем отрядам 1-й Минской партизанской бригады было приказано разрушить свои землянки и выйти из леса.

С поднятыми знаменами и боевыми песнями мы отправились к деревне Клинок, прозванной в народе партизанской столицей. Сюда стекались "снятые" отряды со всей округи.

В этот же день мы подошли к восточной окраине столицы. Вскоре стало известно, что прибыли мы сюда для участия в партизанском параде, который был назначен на 16 июля. Все принялись приводить в порядок обувь, штопать и утюжить поизносившуюся одежду, бриться, мыться. Перед самым выходом на парад, на построении, многим вручили медали "Партизану Отечественной войны". Для большинства это были первые боевые награды.

В день парада, с самого утра, со всех концов города - Лошицы, Масюковщины, Сторожевки, Грушевки, Комаровки - к бывшему ипподрому стекались группы партизан. Погода в этот день выдалась как по заказу солнечная, праздничная.

Некоторое время царила суматоха - отряды перестраивались, становились в колонны. Наконец на деревянную трибуну, украшенную национальной символикой, поднялся Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко, секретари центральных комитетов компартии и комсомола, члены правительства республики, был среди гостей и командующий 3-м Белорусским фронтом, генерал армии Черняховский.

Начался парад. Вначале шла партизанская пехота, впереди которой шутники пустили знаменитого дрессированного, наряженного в разноцветные ленты, козла. За пехотой следовала партизанская артиллерия и минометные расчеты. Многие орудия были "самоделками", одна пушка даже на колесах от сеялки. Следом проехали пулеметные тачанки. Замыкали партизанский парад около тысячи кавалеристов во главе с генералом Бельским, которые, соблюдая строй, аллюром промчались мимо трибун.

Строем дошли мы до Михайловского сквера. Остановились. Прозвучала команда "Оружие сдать!" И посыпались на землю автоматы, винтовки, пулеметы. Партизанские отряды были расформированы. Сразу после этого детей, женщин и пожилых людей отправили по домам, а молодые ушли или учиться в военное училище, как я, или в армию - бить фашиста дальше.

Не должно быть судеб безымянных

Беларусь понесла огромные потери в годы Великой Отечественной войны. Но до сих пор нет неоспоримых цифр. Данные, что дают исследователи, всегда с оговоркой: "по последним подсчетам".

Историки и архивисты, состоявшие в рабочей группе, созданной при Министерстве обороны страны еще 19 июня 2001 года, к 60-летию начала войны огласили следующие результаты своих исследований.

Всего в 1941 году в БССР (без части бывшей Белостокской области, переданной после 1944 года Польше) проживало более 9.100.000 человек. Военные потери на нашей территории составили почти 2.600.000 человек. Из них в боях погибло около 332 тысяч, в лагерях военнопленных - более 800 тысяч, партизан и подпольщиков - 45 тысяч, количество мирных жителей сократилось на 1.400.000 человек.

Огромные потери понесло еврейское население. До войны в БССР жило около 990 тысяч евреев. Не многие из них успели эвакуироваться - большинство было уничтожено в гетто.

Особую проблему составляет численность так называемых остарбайтеров, белорусов, вывезенных на принудительные работы в Германию. Таких, по данным сотрудницы Национального архива Беларуси Галины Кнатько, было около 400 тысяч человек. Причем примерно 275 тысяч из них не вернулись на родину. "Из них лишь незначительная часть погибла во время бомбардировок немецких городов, - отмечает исследователь Великой Отечественной войны, историк Владимир Исаенко. - Выяснение судеб этих людей, а также уточнение цифр реальных жертв оккупационной политики будет возможно только после комплексного анализа всех источников".

- Только в архиве министерства обороны России в Подольске хранится множество документов, которые до сих пор полностью не изучены. Для того чтобы завершить их изучение, необходимы немалые средства, может быть, даже принятие специальной государственной программы, - считает ученый секретарь Национального архива Беларуси Евгений Барановский.

Смешались небо и земля...

Ариадна Казей, сестра Героя Советского Союза Марата Казея, пробыла в партизанах всего около полугода. Сначала эсэсовцы замучили мать - она помогала разрозненным партизанским группам. Вскоре в лес к партизанам ушли брат и дядя. Ариадна же некоторое время была связной. В отряд к родным ей удалось перебраться только в декабре 1942 года. Тогда ей было почти 17. В начале 1943 года их партизанский отряд попал в блокаду.

- Вечарам 9 студзеня камандаванне паведамiла, што нас акружылi фашысты, - вспоминает Ариадна Ивановна. - Аднак мы не прынялi бой, паспрабавалi выйсцi з акружэння. Наперадзе iшоу баявы атрад, ен здолеу прарвацца праз нямецкi ланцуг. Мы - не.

Фашысты увесь час стралялi з мiнаметау. Адна мiна разарвалася побач са мной i Маратам. Неба i зямля змяшалiся... А прасвятлела, я не знайшла пры сабе брата. Тады падумала, што ен загiнуу. Як вярнулася у лагер, у мяне запыталiся: "Цi хочаш ты пабачыць Марата?". Я не чакала такiх словау, гэта ж не жарт! Праз дзве гадзiны яго сапрауды прывезлi. Аказалася, брат уцалеу, дабрауся да вескi Дабрынева, дзе яго на некалькi дзен прытулiла мацi партызана Калечыца.

Мы выбiралiся у Капыльскi раен, дзе базавауся штаб брыгады. Iшлi па цалiне, снег набiрауся у боты. Але варочацца не было куды. I раптам мы прыкмецiлi немцау. Давялося схавацца у снег - так i праляжалi да вечара, чакаючы сыходу фашыстау. Досыць было крыху паварушыцца - нас адразу ж вылiчылi б. Я адчувала, што ногi мерзнуць, думала толькi каб вытрываць, пакуль можна будзе рухацца далей. Нiякiх думак пра страшнае не было: ну змерзлi ногi, падумаеш, цi ж у першы раз.

Тры днi я бадзялася па лесе, пакуль не натрапiла на веску Жырмоны. Там мяне прытулiлi у адной хаце, накармiлi, але не пакiнулi на ноч, баючыся немцау. Там жа i пераапранулася. Дзед адрывау ад маiх ног бурачкi. Абула лапцi, сухiя панчошкi, дзед абкруцiу мне ногi белымi анучамi, перавязау вяровачкамi. Толькi тады, у цяпле, я успомнiла пра сваю бяду...

Ноги Аде Казей ампутировали через полмесяца в партизанском отряде. А в госпиталь за линию фронта забрали только в июне 1943-го. Марат отказался эвакуироваться. Его не прельстила даже учеба в нахимовском училище: сказал, что успеет еще. Он совсем немного не дожил до освобождения. Геройски погиб 11 мая 1944 года.

Вальс у рейхстага

Екатерина Александровна Морозова, она же Непомнящая принесла в редакцию удивительный снимок. На фото, которое бережно положила на мой стол Екатерина Александровна, изображена не она, а ее подруга, тоже фронтовичка и тоже воевавшая под Сталинградом. Правда, встретились женщины не на войне, а уже в мирное время, в парке Челюскинцев, в 1970 году. На знаковом для обеих празднике - Дне Победы. Познокомились, разговорились. Екатерина Александровна рассказала, как ей, бывшей фронтовой медсестричке, участнице Сталинградской и Курской битв, напросившейся на войну девчонкой, во время первой же операции по ампутации ноги раненому солдату стало так плохо, что сама потеряла сознание...

Тогда они еще были помоложе, пободрее - и им еще очень хотелось танцевать. Принаряженная Екатерина Александровна подошла к пятачку эстрады: вдруг в шумном многолюдье мелькнет знакомое лицо. Но такова уж статистика с философией: мужчин даже в мирное время меньше, чем дам. А однополчане, сразу после войны разлетевшиеся по белу свету, танцевали и пели в других городах. И некому было пригласить на чарующий вальс звенящих наградами, как лучшими в мире драгоценностями, женщин. В этот момент к Непомнящей и подошла девушка, застенчиво попросив: "Пригласите мою тетю потанцевать, а то она сама стесняется".

"Белый танец" - он особый танец! Танец двух женщин, наверное, можно и вовсе назвать "белоснежным". Ну а для вальса двух бывших фронтовичек я даже названия подобрать не могу - настолько это святое, чистое понятие.

"Вот так мы и закружились в большом хороводе - бывшие фронтовички, - до сих пор помнит это мгновение Екатерина Александровна. - И, как оказалось, обе участвовали в Сталинградской битве на Волге, обе пришли на войну добровольцами: я - в пехоту медсестрой, а она, молоденькая учительница начальных классов и молодая жена, попала в связисты. Бежать от бомбежек довелось ей одной - муж вступил в Красную Армию. Ксения беженкой дошла со своей Гомельщины, откуда была родом, аж до Куйбышева. Пришла в тамошний военкомат и попросилась на фронт - доказывать, что, будучи учительницей, знает азбуку Морзе. Ее направили в роту связи летной части, которая отправлялась на защиту Сталинграда в район тракторного завода.

Ксении (а она еще с фронта любит называть себя Оксаной) повезло: командование устроило ей встречу с мужем Степаном. Командир оказался с добрым сердцем: узнав, что муж старательной связисточки воюет неподалеку, перевел к себе в часть. В одной части они со Степаном дошли до самого Берлина. С ним же, красавцем Степаном, Ксения Ильинична и станцевала у ворот рейхстага. Самый мирный и самый счастливый в своей жизни вальс!

После войны друг Степана уговорил его приехать в Минск, в Колодищах стали супруги строить дом. Но мирного женского счастья хватило ненадолго - к тому времени, когда Екатерина Александровна познакомилась с Ксений Хоронеко, Степана уже не было в живых. Ксюше-Оксане пришлось одной достраивать дом. Хорошо, племянница, дочь сестры, да сама старшая сестра Мария скрашивали ей одиночество. И соседи - добрые люди - также всегда рады помочь: подбросить дров, принести продукты из магазина. Знают, что светлой души человек живет с ними рядом".

Екатерина Александровна бережно пододвинула мне снимок, который ей - такие вот бывают меж ветеранами сердечные отношения - доверила подруга. В этот момент мне захотелось расплакаться. Удивительная порода людей, уходящая натура - сколько знакома с ними, столько не перестаю восхищаться! Только-только выписалась из больницы и тут же принесла реликвию в редакцию. Запыхалась, еле справлялась с одышкой, прозрачно-хрупкая, как былинка. А все-таки решилась самолично доставить пакет. А точнее, радость подруге, которая также попала с хворями в больницу и еще не успела выписаться.

И такие лучистые были у нее при этом глаза! Я глядела в них, как в хрустальное зеркало, и представляла их молодыми. Увы, не то нынче у бывших фронтовиков здоровье, не то! А вот верность фронтовому братству остается прежней. Может, тем и сильны в этом мире, тем и крепятся-спасаются от житейских невзгод. Как бы всем нам научиться брать с них пример! Ведь им так хочется - чтобы мы на них были в главном похожи!..

Несколько незамысловатых рассказов. Но они - о судьбах миллионов простых людей, которым выпала геройская судьба. Вглядимся в горельефы монумента Победы. Помолчим. Поклонимся...