МОДЖАХЕДЫ называли подполковника Сумана Черным Командором. А сослуживцы в знак особого уважения включали его любимую песню «Белоруссия» в исполнении ансамбля «Песняры».
Четко определял советский офицер позиции военачальников правительственных войск Национальной армии Афганистана, с которыми приходилось взаимодействовать. Из Пакистана прибывали бандформирования, обученные американскими, французскими, итальянскими, английскими советниками, часто к ним присоединялись и жители кишлаков. Их части Национальной армии не трогали, чистку не планировали, разгром бандформирований не проводили. Все это выполняли советские войска. Некоторые афганские военнослужащие вступали в сговор с мятежниками.
Подполковник Петр СУМАН (слева) с сослуживцами в горах Афганистана, 1984 г.Особенно сложная ситуация сложилась в долине Панджшер. Контролировалась она подразделениями одиозного лидера Ахмада Шаха Масуда, того самого, что обещал за голову Черного Командора 800 тысяч афгани. Кстати, московский генералитет раздул до неприличных размеров миф о непобедимом вожде моджахедов, не гнушаясь утверждать, что тот, дескать, окончил Академию генерального штаба в Москве. Он взял себе псевдоним Масуд, что значит «счастливый». Именно он в страхе держал все Панджшерское ущелье, вытянувшееся на сотню километров, очень своеобразное по рельефу. Горная дорога здесь то сжимается до тропки, то вдруг вбегает в плодородную долину. На дне горной пропасти бежит речушка, которая растекается по долине, а вершины уходят в Пакистан. В переводе Панджшер означает «ущелье пяти львов». Богато оно на золото, алмазы, лазурит, сплошь засеяно маком и коноплей. Велись здесь и поиски урановой руды. Всем этим владел Ахмад Шах, не признававший никаких законов.
Девять военных операций по уничтожению бандформирований, несмотря на привлечение больших сил афганских правительственных и советских войск, успеха не давали. Враг изощренно укрывался в горах. Позже выяснилось, что надменный отпрыск афганской феодальной аристократии, отчисленный из Кабульского архитектурно-строительного института, купаясь в достатке, позволял себе поездки в Париж, где был частым клиентом «улицы красных фонарей». Чтобы удержать власть над богатейшим на природные ресурсы Панджшерским ущельем, собрал бандформирование до четырех тысяч человек, обеспечиваемых оружием США и некоторых западноевропейских стран. Хищно выжидал в горах моменты налетов на советских воинов, расстреливая их в упор.
С целью разработки плана взятия Панджшерского ущелья прибыла в Баграм оперативная группа Маршала Советского Союза Соколова. Об операции не знал никто, кроме высшего военного руководства СССР. Подполковнику Суману поступил приказ срочно прибыть на командный пункт.
Под покровом ночи с потушенными фарами по узкой бетонке на танках двинулись в заданный район. Как только одна из гусениц соскакивала с бетона, механик-водитель тут же улавливал это по звуку и жесткости хода машины и рычагами возвращал ее на дорогу: обочины могли быть заминированы. Следом шли машины прикрытия. Командир полка Суман, сидя на танковой броне, вслушивался в эфир, запрашивал обстановку в подразделениях. Насторожился, узнав, что на мосту через горную реку не оказалось охраны, зато была толпа, которая перекрыла дорогу. Командир полка с автоматом в руках выскочил из танка и увидел, что ее сдерживает капитан афганской армии, который на ломаном русском пояснил, что советский прапорщик требовал у часового самогона и, не получив его, застрелил афганского солдата. Огромная толпа окружила подполковника. Его стали тащить в сторону казармы, где, как позже выяснилось, лишь комбат и командир сдерживали солдат, не давая вскрыть ружейную комнату.
— Афганский капитан умолял уходить, — вспоминает полковник запаса Петр Суман. — Но это уже было невозможно. Спас танковый выстрел. Афганцы шарахнулись от меня, а капитан Худяков, высунувшись из люка, кричал и жестами приказывал толпе отойти от меня. Все замерли. Как только я сделал несколько шагов, вслед за мной с жужжанием повернулся ствол танковой пушки. Толпа молча следила за мной и стволом пушки и потихоньку стала расходиться.
Афганским командирам Суман пообещал доложить ситуацию советскому командованию. Его душили стыд и обида за случившееся: одни, рискуя жизнью, идут на боевые задания, а другие от безделья губят невинных людей. Да, на войне все рядом: героизм и подлость.
К рассвету подполковник Суман прибыл на командный пункт дивизии, откуда генерал Логвинов направил его в Баграм. Офицера представили маршалу.
— В кабинете комдива меня встретили Маршал Советского Союза Соколов и генерал-полковник Меримский, — рассказывает Петр Романович. — Объяснив, что Военный совет доверяет мне, учитывая то, что я уже приобрел опыт и имею определенные успехи в проведенных операциях, а также, что долина Панджшер удерживается отрядами Ахмад Шаха и подготовлена к обороне, мне необходимо выехать в Термез и получить три подготовленных мотострелковых батальона с хорошим вооружением и техникой для проведения этой важной операции. Попытался возразить, что я танковый командир, а это целесообразнее поручить командиру-мотострелку. Маршал улыбнулся, подошел ко мне, похлопал дружески по плечу и сказал, что Военный совет доверяет эту задачу именно мне, учитывая приобретенный опыт и рекомендации командования. Подчеркнул, что это решение не случайное, так как 28-й танковый полк, которым я командовал, был лучшим в 40-й полевой армии.
ПОДПОЛКОВНИК Суман с генералом Крянгой срочно вылетели в Термез, где приняли три мотострелковых батальона, которые пополнили полк. В каждом батальоне по 520 бойцов готовились для участия в этой важной операции, от исхода которой многое зависело. Перед Панджшером солдаты более недели прочесывали ущелье Горбанд, где располагались бандформирования.
— Как потом стало ясно, о наших наступательных планах знал Ахмад Шах, — рассказывает Петр Романович. — Откровенно об этом моджахед писал спустя годы в своих воспоминаниях. Признавался, что имел агентурную связь в высших эшелонах советского генералитета. Нам постоянно приходилось изворачиваться и уходить из-под ударов коварного врага. И тем не менее более недели без остановки гнали душманов по горам. У бойцов накопилась усталость, но воинский и моральный дух был высок. С комбатом Королевым определили замысел боя и разработали тактику. Два подразделения должны были выйти друг другу навстречу внизу ущелья, а их подстраховывала на высоте Пизгоран рота прикрытия, которая продвигалась к кладбищу. Командир роты Курдюк сообщил, что цель достигнута, я похвалил его и приказал там замереть. Кладбище для мусульман — святое место. Они никогда не откроют огонь оттуда.
— Не могли душманы прослушивать ваши переговоры?
— Думаю, что нет. Утром с комбатом Королевым по рации сверили планы действий. Сообщил ему, что орлы парят над вершинами. Кто-то вспугнул их. Через некоторое время со мной связался командир дивизии и стал настаивать на ускорении передвижения бойцов. Объясняю, что это невозможно. Спустя некоторое время на связь выходит генерал Логвинов. Отвечаю ему, что закон гор — кто выше, тот и царь. Он согласился.
И тут слышу доклад комбата Королева: встретили сопротивление противника и завязался бой. Обрадовался, что наконец зверюга Ахмад Шах в наших руках и его прижмем. Долго мы гоняли этого «панджшерского льва» (так после войны патологического убийцу и садиста, который измывался над пленными солдатами, отрезал им головы, стали звать крупные советские военачальники) по горам Гиндукуша как последнего шакала, и ему места там не было. И вот наконец все, загнали в ловушку. Но проходит около часа, а удара нет. Волнуясь, запрашиваю, в чем дело. Связь оборвалась...
Потом узнал, что после переговоров со мною генерал Генералов разрушил мой замысел и через командира дивизии приказал роте поддержки спуститься с гор. Это слышал начальник связи Васюков. Этот приказ грубо нарушал способ передвижения в горах. Офицер Королев отказался выполнять его. Тогда генерал пригрозил капитану трибуналом, обозвав трусом…
Рота поддержки спустилась на тропу, где продвигался батальон. Почти 6 часов шли без остановки. На время обеда ослабили охрану — и вдруг сразу с трех сторон загрохотали выстрелы. Убийственный град свинца хлестал в упор… Душманы действовали безжалостно. Плотным огнем прижали батальон к земле, выбили офицеров и радистов, а потом принялись добивать остальных…
ЧЕРЕЗ десятилетия подполковник запаса Александр Ружин, собирая воспоминания выживших в той мясорубке, восстановил картину боя. Рядом с командиром взвода Владимиром Александровым спасались от шквального огня старший лейтенант Зуев, рядовой Ибрагимов. Чуть дальше за камнями укрылся Сергей Петров с радиостанцией. Комвзвода увидел бегущих «духов». Попал в одного — и остальные разбежались. А из укрытий враг беспощадно косил оружием. В это время подоспели вертолеты, и огонь прекратился. Александров мгновенно нашел укрытие и позвал Ибрагимова, но тот не успел перебежать и погиб. Рядом лежал убитый боец Сапега. «Духи» обходили бойцов с другой стороны. На глазах захрипел сраженный пулей сержант Батычко. На бегу пулеметная очередь подкосила капитана Кирсанова. Александров увидел в десятке метров от себя трех врагов, собирающих оружие. У одного заметил длинные белые волосы. За ним — два афганца в маскхалатах. Их удалось уничтожить. Осмотрелся: кроме рядового Бабуева, никого живого не было. Ветер трепал волосы убитого командира первого взвода Кости Кутырева… Ночью вместе с выжившими замполитом Жарниковым и рядовым Бабуевым добирались к командному пункту, где увидели командира полка Сумана, который опустошенно смотрел вдаль…
В том бою полегло 45 бойцов, много было раненых. Почерневший от горя подполковник Суман вместе с комбатом Пудиным, тремя саперами и шестью разведчиками вывозили убитых, выводили раненых, приводили в себя живых, забившихся от испуга в горные щели.
Москва делала вид, что ничего не произошло. Высшая военная элита сразу пыталась вину взвалить на погибшего командира полка Александра Королева, но не получилось. Подполковника Сумана вызвал «на ковер», но так и не нашел время принять генерал Генералов, у которого не хватило смелости и совести признать свою вину в гибели бойцов. Так в чем же причина таких печальных последствий боя в Панджшере? Как выяснилось, батальон не соблюдал боевой порядок, который был определен в замысле командира полка Сумана. Рота боковой походной заставы должна была перемещаться по гребню высот, а ее по указанию высших военных чинов сняли оттуда. Подробно Петр Романович все изложил военному прокурору округа. Встречи с руководством Туркестанского военного округа подполковник за несколько месяцев ожидания так и не добился. Никто даже не пытался разобраться, что произошло в Панджшерском ущелье.
ОФИЦЕР Суман вернулся в Белорусский военный округ, где доложил о себе. Специально прибывший на парткомиссию округа генерал Крянга хорошо охарактеризовал его. Не сломился прошедший огненные испытания афганской войны кадровый офицер Петр Суман. Он командовал полком. За безупречную службу получил звание полковника, возглавлял Железнодорожный районный военный комиссариат города Гомеля, руководил Гомельским филиалом Международного института социальных и трудовых отношений, преподавал в Гомельском государственном университете.
К Петру Романовичу и его супруге Валентине Георгиевне часто приезжают боевые друзья. Благодаря неустанному поиску боевого товарища кавалера ордена Красной Звезды кандидата исторических наук Юрия Русанова вышла книга «В пасти Панджшера», в которой повествуется об этой боевой операции.
— Петр Романович, прошли десятилетия, поутихла ли горечь потерь?
— Как вечный снег, так же никогда не растает боль в моей душе. Погибшие ребята и теперь в глазах стоят: Королев, Шаповал, Кирсанов, Батычко, Сапега… Всех до единого помню. Их гибель навсегда останется на совести трусливого генералитета…
СПУСТЯ десятилетия участников событий в Панджшере приглашали на телепрограмму в Москву. Бывший командир взвода батальона, ныне военный комиссар Республики Адыгея полковник Владимир Александров в телеэфире заявил, что команду третьей роте спуститься вниз по склонам дал командир дивизии. А бывший начальник инженерной службы полка Игорь Федулов уверен, что если бы в случившемся была вина командира полка, то этого просто так не оставили бы. В Кабул и Ташкент вызывали свидетелем бывшего начальника связи 682-го полка Юрия Васюкова, где он не только рассказал, как все происходило, но и передал карту боевых действий и аппаратные журналы, куда записывались все переговоры. Документы бесследно исчезли.
В прошлом году Петру Романовичу из разных уголков бывшего Союза летели поздравления с семидесятилетием. Бережно хранит полковник запаса Суман дорогие сердцу фотографии опаленных этой войной лет. Горькими воспоминаниями наполнен для Черного Командора день вывода советских войск из Афганистана.
Subbat50@mail.ru
Фото из семейного архива Петра СУМАНА
