“Чернобыльские джунгли” — послесловие к трагедии

Биолог по образованию, кандидат наук Игорь Бышнев многие годы был увлеченным фотолюбителем. Со временем начал снимать и научно-популярные фильмы, о которых заговорили далеко за пределами нашей страны. Он умеет удивлять. Вначале основным объектом его научного интереса были птицы. Молодой ученый Березинского биосферного заповедника даже написал книгу “Птицы над Березиной”. Не случайно один из первых фильмов — “Мир вертлявой камышевки” — был посвящен этому особо охраняемому виду пернатых. За цикл фильмов “Последние орлы”, “В царстве бакланов и цапель” и “Жабы на дорогах” в 2004 году Игорь Бышнев получил специальную премию Президента. А в нынешнем году снова получил такую же премию вместе с оператором Павлом Зубрицким — за создание научно-популярного сериала “Чернобыльские джунгли. 20 лет без человека”.

— Игорь, когда вы впервые получили специальную премию Президента, стало ли это переломным этапом в вашей творческой карьере?
— Пожалуй, переломным этапом было создание самих фильмов. Наша команда Белорусского видеоцентра почувствовала, что может создавать достойное кино. А награды на фестивалях и премия еще раз укрепили нас в правильности выбранного курса. Однако необходима техническая модернизация. Сейчас мы снимаем аппаратурой, которая вызывает недоумение у профессионалов западных стран. Такими камерами животных снимать нельзя.
— Какими были ваши первые шаги в мир познания природы?
— Мое детство прошло в Богушевске под Витебском. Первым учителем любви к природе стала моя мама. С ней и братом мы часто ходили по грибы и ягоды. Она терпела все наши лесные “проказы” в подростковом возрасте. А сколько животных перебывало у нас дома! Никогда не забуду реакцию мамы, когда мы с братом выкупили у охотников волчонка и принесли домой. Удостоверившись, что это не тигр и никого в доме он не съест, она взялась помогать нам в спасении очередного приемыша...
У нас в школе была сильная учительница математики — Зинаида Антоновна Шмурадко, и все шло к тому, что и я пойду в математики. Но мой старший брат Сергей, которому я очень благодарен (сейчас он художник-иконописец, архитектор), увлек меня охотой. У соседа Петра Коваля был зеркальный “Зенит” — мечта многих мальчишек. Он дал мне попользоваться. Я сразу пошел в лес и снял стайку чирков. Осеннюю, непугливую. Бежал домой, чтобы скорей проявить пленку, переполненный восторгом. Было это тридцать лет назад. Мне нравилась живая движущаяся природа — такая съемка доставляет истинное удовольствие. Помню, как снимал первого зайца, лося с мягкими молодыми рогами, как ночевали с братом в Голощакинском лесу. В моей книге “Птицы над Березиной” есть снимки, которые я сделал еще школьником. Они мне очень дороги.
— Как родился кинопроект “Чернобыльские джунгли”? 
— Я бы определил его как философско-эмоциональный фильм о природе в зоне действия чернобыльской аварии в разные времена года. Первый фильм “Пролог” мы сняли еще в 2004 году. Экспедиция в чернобыльскую зону была путешествием в другой мир, нашу группу переполняли эмоции. Мы оказались на территории буйствующей природы. Животные встречались на каждом шагу, птицы нас не боялись. За один день насчитали 18 лосей! А косуль столько, что перестали на них реагировать. И всюду — следы ушедшего человека... Завершая работу над первым фильмом, мы еще не знали, что у нас появится возможность продолжать съемки. Но отснятый тогда материал никак не вмещался в рамки 26 минут.
Так возник сериал. В первой серии мы рассказываем о пожарах в опасной радиоактивной зоне и браконьерстве. Во второй, которая называется “Черепашья долина”, — о крупнейшей группировке болотной черепахи за колючей проволокой в тридцатикилометровой зоне действия Чернобыльской АЭС. Третья серия посвящена чернобыльским зубрам, четвертая — хищникам, пятая — аистам, а в шестой речь о тех, кто живет сейчас в покинутых людьми домах, — о птицах.
— Давно ли вы знакомы с оператором Павлом Зубрицким? 
— С Павлом мы познакомились в 1999 году на съемках фильма “Мир вертлявой камышевки”, и с тех пор работаем вместе. Во всех моих фильмах он основной оператор. Года три назад я стал снимать второй камерой, так что теперь у нас творческий дуэт. Паша — профессионал в кино! Ему достаточно обрисовать задачу в самых общих чертах, а неожиданное операторское решение он всегда находит сам. Профессионализм у него в крови, так как он сын известного белорусского оператора, долгое время работавшего на “Беларусьфильме”.
— Интересуетесь ли вы по-прежнему охотой?
— Еще в студенчестве я понял, что ружье и фотоаппарат —  несовместимые вещи. Четыре года не брал в руки ружье, а на пятом курсе, будучи на Ямале в экспедиции, решил добыть зайца-беляка. Это был мой последний выстрел.
— А что это была за экспедиция?
— Москвичи организовывали. Им не хватало орнитологов. Я поехал, не дожидаясь официального вручения диплома об окончании биофака БГУ. Перед этим поработал в Кызыл-агачском заповеднике в Азербайджане. Выкраивал время, досрочно сдавал сессии. Много ездил и по Беларуси. Это была настоящая школа.
— Фильм “Последние орлы” вы снимали на Витебщине. Как родилась его идея?
— Этим фильмом я горжусь. Самое интересное, что когда начинали снимать, не знали, каким будет конец. Мы наблюдали за установкой искусственных гнездовий для редких хищных птиц — этим занимались орнитологи Владимир Ивановский и Валерий Домбровский. Снимали на болоте, на котором раньше гнездились беркуты. Причем в этом фильме был использован новый кинематографический подход — человек представлен наравне с животными.
— Неужели подобных фильмов о природе раньше не было?
— Анималистика — съемка животных — работа штучная. Далеко не каждый оператор способен снимать животных. Может, я недостаточно хорошо знаю камеру, но зато хорошо знаю объект, который снимаю, говорю о животных без прикрас. На самом деле природа красивее, чем человек может это выдумать, а особенно — поведение животных. На фотосъемке я освоил принцип: вокруг тысячи удивительно красивых сюжетов, как только ты сам попытаешься что-то смоделировать, все рассыпается.
— Критики вас называют последователем режиссера Сергея Петровского. Как вы пришли в видеоцентр?
— Моя встреча с Сергеем Владимировичем Петровским была судьбоносной. Если бы не он, я бы не стал снимать кино. Этот человек был очень предан своему делу. С какой любовью он относился к каждому отснятому кадру!
Мы поехали на разлив Припяти снимать “Мир вертлявой камышевки”. Съемки были несложные. Не нужно было уходить далеко от машины. Чайки, крачки... Казалось, я все это сто раз видел. А Сергей Владимирович не переставал восхищаться, хотя сам объездил весь бывший Союз. Я тогда не знал, что он болен, во всяком случае во время поездки он виду не подавал. Привезли отснятый материал, стали монтировать. Получился фильм на 39 минут вместо запланированных двенадцати. Неожиданно мне позвонил директор фильма и сообщил, что Сергей Владимирович умер. Так мы с ним и не выбрались в Поозерье.
В Польше на первом международном фестивале экологических фильмов в Райгруде фильм “Мир вертлявой камышевки” занял первое место.
— Получать награды приятно?
— Я не люблю ездить на фестивали. Там мне неуютно. Мне больше нравятся научные конференции. Тусовка — это не по мне. Поэтому я не чувствую себя “киношным” человеком.
— Есть ли в Беларуси такие места, где вы еще не были и хотели бы поработать с кинокамерой?
— Огромное количество таких мест. Но я не турист, для которого поездка — самоцель. На Витебщине посетил с десяток болот. Объездил Полесье. Но есть одно место, куда тянет постоянно, — это Березинский заповедник. Третья часть всех снимков сделана в Домжерицах возле дома.
— К каким братьям нашим меньшим относитесь с особой симпатией?
— Ко всем — одинаково. Птицы — это поэзия природы. С ними человек становится гуманнее, таким, каким был изначально, по своей биологической сущности. Выделяешь иногда индивидуумов. О самочке фи-фи написал рассказ “Сердце матери”. Было это на Севере. Хотел снять птенцов с близкого расстояния. Пленка заканчивалась. И я решил использовать такой прием: согреть птенцов ладошкой, чтобы они успокоились, а потом нажать на кнопку фотоаппарата. Пока я их согревал, прилетела самочка и без боязни стала приближаться ко мне. Ее ничто не останавливало. Я убрал руку, и она села на своих птенцов.
— Вы как-то сказали, что мечтаете создать семейную киностудию. Может, мечта уже начала осуществляться?
— Старший сын Никита поступил в прошлом году на первый курс биофака БГУ, а младший Илья — в Домжерицкий экологический лицей. Им интересна моя работа. Я верю, анималистическая студия в Беларуси будет. И снимать мы будем лучше и больше.
— Над какими фильмами вы работаете сейчас?
— Завершили фильм “Зачарованные болота”. Заканчиваем монтаж 13-минутного фильма “Медвежья осень” об осенних заботах наших медведей. И группа готовится начать съемки еще двух фильмов: “Великая река” и “Тропою волка”.
С апреля 2005 года я участвую в подготовке передачи “Миллион вопросов о природе”, которая выходит на телеканале “МИР”.
— Стала ли чернобыльская катастрофа для вас личной трагедией? Считаете ли вы “Чернобыльские джунгли” уроком для ныне живущих и будущих поколений?
— Лично меня и моих близких Чернобыль пока не затронул. Сопереживаю тем, с кем познакомился во время съемок, в их утратах. Природа там фантастическая уже сейчас. Это однозначно. Дальше будет еще интереснее. А урок для людей такой: с атомной энергией нужно обращаться осторожно. “Чернобыльские джунгли” доказали, что природе хорошо без человека — удивительно быстро восстанавливается она без нашего вмешательства. Может, пора задуматься над тем, какие мы за хозяева на планете?

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter