Чернобыль: 35 лет спустя. Листаем архивные публикации газеты «Советская Белоруссия» вместе с известным белорусским публицистом, ветераном «СБ» Юрием Гуртовенко

Страницы беспощадной стихии. Листаем архивные публикации нашей газеты вместе с известным белорусским публицистом, ветераном газеты «Советская Белоруссия» Юрием Гуртовенко


Журналист-международник, заслуженный журналист БСЖ, писатель, общественный деятель Юрий Гуртовенко тридцать два года проработал в газете «Советская Белоруссия». Был главным редактором главной редакции вестников БЕЛТА, до 2000 года работал заместителем главного редактора газеты «Знамя юности». Теперь трудится уже над восьмой книгой, пишет стихи. Отличник печати СССР, лауреат международной премии имени Шолохова в области литературы и искусства. Когда мы приходили его проведать, он с радостью рассказывал о новых книгах – «Трепет набегающей строки», «Острослов». В этом году встречаемся по другому поводу. В тридцать пятую весну после аварии на Чернобыльской АЭС Юрий Яковлевич вспоминает, как было непросто в 1986-м принять факт свершившейся катастрофы, а потом, собравшись с духом, преодолевать последствия беды, выпавшей на долю белорусского народа. 

Ядерная месса

Когда спрашиваю его о переживаниях в первые дни после трагедии, говорит, что  боль Чернобыля до сих пор в нем живет. Рассказывает, что когда стали поступать первые сообщения об аварии и стало понятно, что они ничего со слухами и домыслами не имеют, внутри все как будто обдало жаром. 

– Я родился и вырос в украинском Мелитополе, – говорит Юрий Яковлевич. – Сердце зажимало в тот год от тревоги за здоровье близких и земляков. В мыслях отзывались воспоминания раннего детства. Я – дитя войны. Помню и голод, и холод. Мы с братом и матушкой жили в землянке. Ели крапиву и даже лягушек. Если бы в наше жилище попала бомба, от нас остались бы одни ошметки. От страха мы забывали обо всем остальном. Включался на всю катушку инстинкт самосохранения. Не зря говорят, что на войне все дети становятся стариками. Вот примерно этот же страх я ощутил в первые дни чернобыльской трагедии. 


После аварии ему пришлось там не раз побывать и своими глазами увидеть последствия, которые оставила непрошеная стихия. 

– Описывал эмоции, чувства людей, которые столкнулись со страшным испытанием – были вынуждены оставить свои родные места и переселиться, – говорит мой собеседник. – Государство попыталось вырвать их из того пекла и показать, что есть другая жизнь, полная веры и надежды на лучшее. 

Юрий Яковлевич вспоминает свою командировку в Бартоломеевку, которую назовет в своей статье атомной Хатынью. Что может быть неестественнее нежилой деревни? Без человеческого голоса. Без приглушенного бревенчатыми стенами сарая делового сопения жующей коровы. Без лая собак, наконец. Не земной, а какой-то космической, леденящей душу тишиной встречает редких посетителей Бартоломеевка на Ветковщине. Деревня, в которой нет жителей. Их, семьсот человек, отселили в Речицкий район. 

25 апреля 1992 года в газете «Советская Белоруссия» Гуртовенко писал: «И стали хиреть дома и надворные постройки, школа и клуб. Без присутствия человека, без его заботливых рук и внимательных глаз умирает деревня. Больно видеть потрескавшуюся краску на фронтонах, покосившиеся заборы, струпья ржавчины на водоразборных колонках, на замках, по привычке охранявших двери и ворота. Даже крепкие нервы начинают пошаливать, когда набухшие калитки при порывах ветра разговаривают с тобой тоскливым скрипом, будто жалуются на свою беспросветную участь». 


Юрий Яковлевич вспоминает, как один из сопровождающих их делегацию специалист положил дозиметр у основания ворот одного из домов. На электронном табло включенного аппарата сразу замелькали цифры, а потом остановились, зарегистрировав 84 микрорентген в час. При норме до 50 такая доза опасна. Людей из зоны переселили. И это касалось не только Бартоломеевки. Грустную судьбу в Ветковском районе разделили Закружье и Косицкая, Борьба и Понсуевка, Сивенка и Хизы. 

– С удивлением, восторгом и отчасти сочувствием я смотрел на главного хранителя Ветковского музея народного творчества Светлану Леонову, которая осталась жить в этой местности, несмотря на зашкаливающие показатели радиации. Она говорила: «Совесть не позволяет уехать отсюда. Надо же кому-то оберегать здешнюю культуру». 

Зона особого внимания

19 июня 1990 года в газете «Советская Белоруссия» было опубликовано интервью второго секретаря ЦК Компартии Белоруссии, заместителя председателя комиссии Бюро ЦК КПБ и Совета Министров БССР по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС А.С. Камая Белорусскому телеграфному агентству. В публикации, в частности, говорилось о предложении Алексея Степановича потребовать от Министерства атомной энергетики и промышленности СССР возмещения материального ущерба, нанесенного Белоруссии в результате аварии на 4-м блоке ЧАЭС. Это мнение было поддержано депутатами, с одобрением встречено общественностью республики. 


Алексей Камай отмечал: «Потери национального богатства республики столь велики, что полностью их возместить вряд ли возможно. Ведь радиоактивному загрязнению подверглась почти пятая часть территории БССР, где проживает более двух миллионов человек. 

Наибольший экономический урон от аварии на ЧАЭС понесло наше сельское хозяйство. Только в системе Госагропрома БССР недобор продукции за 1986–1989 годы оценивается в два миллиарда 355 миллионов рублей. Из оборота выведено почти 300 тысяч гектаров сельхозугодий. Нарушена сложившаяся в республике система земледелия и животноводства, потребовалась безотлагательная переспециализация сельскохозяйственного производства. Вынужденное применение на полях глубокой вспашки привело к нарушению плодородного слоя почвы, на восстановление которого нужны многие годы. В Брагинском районе выбыли из пользования эталонные торфяники – лучшие в Белоруссии. Значительные затраты потребовались для проведения комплекса агромелиоративных дезактивационных работ. Появилась необходимость в дополнительной технике, в более быстрой ее замене. 
А оставшиеся в зоне отчуждения объекты производственного и социально-культурного назначения, обустроенные дороги! Их стоимость огромна. А как компенсировать невозможность пользоваться лесом, лугом, рекой?»

Чернобыля мертвая пыль

На страницах газеты бросается в глаза коллаж с портретами людей из пострадавших регионов страны и стихотворение под рубрикой «Слова от сердца». Их прислала Клавдия Арсеньевна Радюк – кандидат медицинских наук, доцент, заведующая курсом детской эндокринологии Минского мединститута, главный детский эндокринолог Министерства здравоохранения БССР. 

В первые месяцы аварии на ЧАЭС она находилась среди ликвидаторов, видела безлюдные деревни, пустые дома, черные яблоки на деревьях. Ею обследовано свыше 10 тысяч детей. 


В газете написано: «Клавдия Алексеевна постоянно находится в зоне жесткого контроля (Брагинский, Хойникский районы), консультирует, оказывает необходимую помощь. Сердце матери постоянно болит, оно в тревоге за судьбу наших детей. И вот появились стихи, проникнутые этой болью: 

Черные, черные яблоки в наших садах. 
Ужас и страх в детских глазах. 
Это – не сказка. Это черная быль. 
Это Чернобыля мертвая пыль.

С болью и горечью 

Открываем подшивку газеты за апрель 1991 года. Репортаж И. Петрович о переселенцах из Чернобыльской зоны. В нем идет речь о том, что за пять лет после аварии на ЧАЭС в колхоз «Белая Русь» Пуховичского района переселилось двадцать семей. Читаем: «Недавние переселенцы – теперь уважаемые люди. Иначе и быть не может, если смотрят не на то, где ты родился-крестился, а каков ты в деле. У приехавшего в октябре 1986 года с женой и дочерью Василия Николаевича Курленко заметная должность на свиноводческом комплексе – он работает механиком. Жена устроилась медсестрой. Родилась вторая дочь. Кстати, в колхозе нет проблем, куда определить ребят: детский сад рассчитан на 140 мест, а кроме обычной одиннадцатилетки есть своя музыкальная школа». 

Юрий Яковлевич перелистывает свои рукописные черновики. Среди них – номера газеты начала 90-х. Переворачивая очередную страницу своего чернобыльского блокнота, он вспоминает слова выдающегося гуманиста Альберта Швейцера: «Спокойная совесть – порождение дьявола». Они пришли на ум, когда журналист беседовал с руководителем норвежских парламентариев Ингер Педерсон. 

– Осталось впечатление, что она как бы приглашает собеседника совместными усилиями разобраться в ситуации, – говорит Юрий Яковлевич. – А у меня в это время перед глазами проходили картины, увиденные в медицинских учреждениях Гомеля, Ветковского, Краснопольского и других загрязненных районов. Встречал много людей, страдающих онкологическими заболеваниями, статистический взрыв которых напрямую связан со взрывом 4-го блока Чернобыльской АЭС. Трудно смотреть в глаза человеку, знающему, что его здоровье и саму жизнь, словно коварный червь, подтачивает опасный недуг. 

Журналист вспоминает, когда впервые пришел в республиканский НИИ онкологии и медицинской радиологии, расположенный в Боровлянах под Минском. В его длинных коридорах, показавшихся тогда просторными, у дверей кабинетов в ожидании приема сидели два-три человека. В 1988 году их собиралось по 6–8, а спустя четыре года – по 10–15. 

В своей статье позже он напишет: «Кощунственно, но, к сожалению, у нас и за рубежом находятся люди, которые осмеливаются утверждать, что ничего, мол, страшного после Чернобыля не происходит: ну, трудновато, дескать, но жить можно. Нет. Это не та жизнь. Невинно пострадали люди. Когда задумываюсь над свалившимися на них бедами, меня почему-то не покидает ощущение собственной вины». 

Свою вину за то, что не уберег супругу от болезни, и сегодня чувствует Юрий Яковлевич. Ванду Гуртовенко, журналиста журнала «Архитектура и строительство» направили по заданию редакции в чернобыльскую зону.

– Я не мог ее отпустить туда одну, поехал за ней, пока она собирала материал, – рассказывает мой собеседник. – Когда вернулись домой, спустя некоторое время жена  почувствовала проблемы со здоровьем. Страшный диагноз поверг в шок: онкологическое заболевание. Что пришлось мне пережить, когда видел, что она угасала на моих глазах. Она, талантливый журналист, друг и товарищ, мать наших сына и дочери, ушла из жизни на 60-м году жизни. 


Наедине с чрезвычайным происшествием

Юрий Гуртовенко говорит, что, готовя репортажи для газеты, старался показать подвиг пожарных, самоотверженных людей, которые бросились в пекло не очертя голову, а сознательно, зная, что прикрывают собою тысячи беззащитных женщин, стариков, детей. 

В материале, опубликованном в газете «Советская Белоруссия» 25 марта 1995 года, он писал: «Первыми приняли на себя удар пожарные. Многих из этих ядерных Матросовых уже нет на белом свете. Трудно сказать, как бы события развивались дальше, если бы не беспримерные рейсы вертолетчиков. Они зависали на своих машинах над эпицентром аварии, чтобы получить ценнейшие сведения о радиационной обстановке и забросать атомное жерло песком и другими материалами, снижая тем самым эффект поражения. Командовал группой тяжелых вертолетов полковник Василий Александрович Володажский, уроженец Беларуси. Менялся состав экипажей, только он оставался рядом с молодыми, менее опытными пилотами, летавшими в зону особого риска. Радиация сделала свое страшное дело: Василий Александрович получил большую дозу облучения и в 1992 году скончался. Посмертно ему присвоено звание Героя Российской Федерации». 

Юрий Яковлевич вспоминает, как много говорилось в печати о «совместном противостоянии» в преодолении последствий аварии на ЧАЭС. Однако на деле получалось не все ровно и гладко. В своем материале он приводил слова председателя Комиссии Верховного Совета РБ по проблемам чернобыльской катастрофы Ивана Смоляра: «20 сентября 1991 года на 45-й сессии генеральной Ассамблеи ООН были утверждены первоочередные проекты по смягчению последствий чернобыльской аварии на сумму 646 миллионов долларов. Однако были изысканы средства для выполнения лишь некоторых программ в объеме 10 миллионов долларов». 

– Да что там помощь из дальнего зарубежья, когда нас оставили наедине с горем даже близкие до недавнего времени братья по СССР! – писал Юрий Гуртовенко. – Ведь это же факт, что государства, объявившие себя правопреемниками бывшего Союза и несущие ответственность за аварию на ЧАЭС, несмотря на подписанный в рамках СНГ договор от 26 мая 1993 года, не возмещают нам нанесенный колоссальный урон. Ущерб республики за период с 1986 по 2015 год составил 32 годовых бюджета доаварийного периода. 

Мужество преодоления

Юрий Яковлевич сегодня, на девятом десятке, знает: человек не может каждый день думать о своем горе. Уверен, что на смену первоначальному отчаянию приходит мужество преодоления. Говорит, оно нам завещано теми, кто первыми бросились в пекло чернобыльской стихии. 

С теплотой журналист вспоминает, с каким воодушевлением ехал в командировки во время первых посещений Президента Александра Лукашенко районов, пострадавших от аварии на ЧАЭС. Внимательное отношение к людским проблемам, знакомство с радиологической обстановкой в регионе вселяло местным жителям веру в лучшее. Видя крепкую руку настоящего хозяина, люди начинали верить, что со временем оживет их земля, нужно только набраться терпения и много трудиться. Так и произошло. 
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter