Почему не будет второго Фултона
В начале мая американский вице-президент Дик Чейни, находясь в Вильнюсе, выступил там с пространной речью на неком собрании провинциальных президентов из бывших советских республик и стран Варшавского договора. Кое-кто считает эту речь, в которой говорилось в том числе и об отношениях Запада с Россией и Беларусью, чуть ли не программной. Ее даже стали сравнивать со знаменитой фултоновской речью Уинстона Черчилля, которая, считается, положила начало «холодной войне». Хотелось, чтобы вы рассказали, что это был за такой исторический документ, как и почему он возник и можно ли его сравнивать с нынешним выступлением Чейни?
Юрий ПУСТОВАЛОВ, г. Витебск
Планировал раздать оружие фашистам
Прежде чем рассказать о фултоновской речи Черчилля, надо, видно, несколько слов сказать о самом этом государственном деятеле Великобритании, которого Ленин считал «величайшим ненавистником Советской России». В 1919—1921 годах, будучи военным министром и министром авиации, он стал одним из организаторов интервенции Антанты против молодой советской республики. В июле 1941 года, понимая, что если Советский Союз потерпит поражение в войне с фашистской Германией, то следующей жертвой Гитлера станет Великобритания, Черчилль, в то время премьер-министр, подписывает соглашение о совместных действиях против Германии, а в мае 1942 года англо-советский союзный договор.
Согласно этим документам советское правительство уже в 1941 году поставило вопрос об открытии второго фронта в Европе, который мог бы намного сократить сроки и число жертв той войны. Но Черчилль и Рузвельт, стремясь к тому, чтобы Советский Союз настолько ослабел, что к моменту победы не в состоянии был бы играть первостепенной роли даже в Европе, открыли второй фронт только в начале последнего года войны. Но «сражение за Европу», которое теперь вели наши западные союзники, было уже не сражением за освобождение Европы (поскольку Советская армия окрепла настолько, что была сама в состоянии разгромить Гитлера), сколько стремлением во что бы то ни стало опередить русских в их неудержимом продвижении на Запад.
Теперь уже широко известно признание Черчилля о том, как он еще весной 1945-го с помощью немецких солдат намеревался вести войну против своего союзника – СССР с целью приостановить «советскую экспансию» в Европе.
Сохранить Британскую империю
Уже через несколько дней после победы, точнее, 12 мая 1945 года в послании к президенту США Трумэну Черчилль впервые заговорил о «железном занавесе» и смертельной угрозе, которую представляет для «свободного мира» Советский Союз. А в конце 1945 года, проиграв выборы, лидер консерваторов, экс-премьер Черчилль, начинает открыто ратовать за сплочение англоязычного мира на антисоветской платформе. На словах это должна была быть борьба «за свободу, демократию» и, конечно же, «мир», а на деле — последней попыткой предотвратить распад колониальной Британской империи. Но это, считал Черчилль, немыслимо без получения Англией привилегированной роли главного партнера у нового лидера Запада – Соединенных Штатов. И Черчилль решает во всеуслышание заявить об этих своих притязаниях.
И будто по заказу (думаю, так и было) некий Вестминстерский колледж, что находился в заштатном городке Фултоне (штат Миссури), приглашает Черчилля для вручения ему почетного диплома. Экс-премьер, будучи почетным доктором самых знаменитых университетов мира, тем не менее тут же откликается на приглашение американских провинциалов. Как подобает в таких случаях, он намерен перед ними выступить с речью. Находясь на отдыхе в США, план и идеи ее он подробно обсуждает не только с английским послом в этой стране лордом Галифаксом, но и с госсекретарем США Джеймсом Бернсом и американским финансистом, советником президента Бернардом Барухом. Вскоре с этой речью ознакомился и Трумэн. И хотя советники президента предупреждали, что Черчилль может всех «далеко завести» и «подставить», американский президент, по словам самого английского экс-премьера, был от нее в восторге. Он считал, что заложенные в ней идеи «наделают много шума».
Англо-американский план мирового господства
Что же это были за идеи? Еще в июле 1941 года, когда Красная армия отступала по всем фронтам, Черчилль, обсуждая со своим военным кабинетом вопрос о заключении соглашения с Москвой, выдвинул предложение: на случай, если СССР все же устоит, включить в соглашение параграф, который предусматривал бы пересмотр его границ на мирной конференции после войны, конечно же, в сторону их урезания. На протяжении войны Черчилль не раз обсуждал этот вопрос и с президентом США Рузвельтом. Решая вопрос, каким должен быть мир после войны, они пришли к единодушному мнению, что после победы все государства, в том числе и Советский Союз, должны быть разоружены. Только Англия и США вправе будут сохранить армии и диктовать свои условия для «всех народов во всех землях». Таким образом, намечалось установить англо-американское господство в послевоенном мире. Только ничего из этого тогда не получилось. «Разоружить» советскую армию, только что разгромившую фашизм, было не под силу ни США, ни ее верному союзнику Англии. И тогда, как скажет известный американский историк Ф.Хэрбат, пришедший на смену Рузвельту президент Трумэн «выдал Черчиллю лицензию на публичную апологетику в Фултоне, узаконивающую тесный и глобальный военный союз между Англией и Америкой, целью которого было сдерживание советской мощи, вплоть до ее последующего уничтожения». Одновременно Трумэн делает резкий выговор госсекретарю Джеймсу Бернсу за чрезмерное «потакание русским» в Восточной Европе, на Дальнем Востоке и в вопросе о международном контроле над атомной энергией. Госдеп сразу же пересматривает свою прежнюю позицию, по признанию болгарского и румынского правительства, резко протестует против «советской экономической эксплуатации» Венгрии и тайно подталкивает Тегеран выступить с требованием вывести советские войска из Ирана. В Стамбул (якобы для доставки незадолго до этого скончавшегося турецкого посла) США отправляют символ своей военной мощи — крупнейший линкор «Миссури», на борту которого 2 сентября 1945 года был подписан Акт о капитуляции Японии. Тогда же США секретно разрабатывают первый комплексный план войны с Советском Союзом под названием «Пинчер», а госсекретарь Бернс громогласно предупреждает «потенциальных агрессоров», что США будут противодействовать им, «в том числе и военными средствами, невзирая на применение ими вето в Совете Безопасности ООН». Уже тогда начиналось игнорирование мнения ООН при применении военной силы, что в конце концов вылилось в последнюю войну в Ираке.
В погоне за военным превосходством
В этой все более накаляющейся обстановке Трумэну важно было выяснить, как американская общественность отнесется к такому серьезному повороту в отношениях со своим вчерашним союзником, с которым они еще недавно громили Гитлера. Но речь Черчилля в Фултоне должна была стать не только своего рода зондажом общественного мнения, но и переориентацией его в русло более «жесткой политики» в отношении СССР. Для этого в Фултон были приглашены все крупнейшие американские радиокомпании, полностью транслировавшие эту речь на Соединенные Штаты, а ведущие западные газеты и телеграфные агентства подробно излагали ее содержание. Больше всего муссировался пассаж Черчилля о «железном занавесе», который в дальнейшем возьмут на вооружение не только западные пропагандисты, но и все последующие американские президенты.
Тем не менее идея Черчилля о создании англо-американского военного союза, грозившего втянуть США в чужие конфликты, тогда еще не нашла поддержки у американцев. Это вынудило Трумэна публично отстраниться от речи Черчилля, сославшись на то, что он предварительно «не знал» о ее содержании. Еще более резкой критике это выступление экс-премьера было подвергнуто в Англии. Группа английских парламентариев предложила осудить Черчилля за попытку «нанести ущерб хорошим отношениям» между тремя великими державами, разгромившими фашизм». А выдающийся английский драматург Бернард Шоу прямо назвал ее «провозглашением войны с Россией». К сожалению, он оказался прав. Как замечает профессор МГИМО Владимир Печатнов, «речь Черчилля предвосхитила основные черты грядущей эпохи «холодной войны» с ее биполярным расколом мира, центральной ролью англо-американской «оси» в западной системе, идеологической конфронтацией и погоней за военным превосходством».
Много шума из ничего
Можно ли о речи вице-президента США в Вильнюсе говорить как о «втором Фултоне»? Думаю, нет. Во-первых, несопоставимы фигуры. Черчилль, как бы мы к нему ни относились, был авторитетнейшим государственным деятелем, более полувека оказывавшим влияние на ход мировых событий. Никто никогда не отнимет его заслуг в годы Второй мировой войны. Лауреат Нобелевской премии по литературе, крупнейший стратег и аналитик, он умудрился предвосхитить многие последующие исторические события. «Второй же номер» белодомовской команды Дик Чейни ничем подобным похвастать не может. Принадлежа к группе «ястребов», он втянул США в бесконечную войну в Ираке. Дела его корпорации «Халлибертон» давно уже интересуют следствие и, того гляди, могут упечь в каталажку не только его ближайших помощников, но и самого Чейни. К тому же недавно он умудрился подстрелить на охоте своего ближайшего друга. Да и в вильнюсской речи «свадебного генерала» Дика Чейни, по сути, не было ничего нового. Набор претензий к России и ее союзникам получился довольно стандартным и явно попахивал стереотипами, выработанными еще в годы «холодной войны». А его похвала в адрес «героев цветных революций», оплаченных американскими деньгами, и «демократий» прибалтийских республик, обладающих «древней государственностью», удивила даже самих прибалтов. Речь Чейни явно не тянула ни на второй, ни на… десятый Фултон. В конце концов это вынуждены были признать и в США. Как заявил по этому поводу представитель госдепартамента Шон Маккормак, «его речь не стала озвучиванием какой-то «новой политики» в отношении России».
