К 75-летнему юбилею Владимира Мулявина

Даже там, на больничной койке, больше всего его занимали будущие ноты. Появились надежды, планы, в какой–то момент не только друзьям, но и его врачам показалось, что все еще возможно... Увы, дальнейшая история «Песняров» без Мулявина оказалась отнюдь не такой прекрасной и удивительной, как представлялось их создателю в его последние дни. Ведь после него остались не только песни, но и слава, делить которую пришлось в суде. Дошло до абсурда: многочисленные клоны «Песняров» переплюнули даже «Ласковый май», помимо прочего, прославившийся своим трюком одновременного появления в разных географических пунктах.

Но сегодня делить больше нечего — все (или почти все) разделено по закону, и в первых числах февраля со сцены Государственного Кремлевского дворца прозвучат самые узнаваемые песняровские голоса. На афишах, посвященных юбилейному концерту Мулявина в Москве, впервые за последние 20 с лишним лет рядом напечатаны имена Леонида Борткевича, Валерия Дайнеко, Анатолия Кашепарова, Владислава Мисевича, Игоря Пени, Леонида Тышко и других музыкантов, значительная часть биографии которых совпала с историей первого советского ВИА с мировой славой. На многочисленных песняровских форумах — нешуточное оживление. Далеко не все верят, что люди, чьи нелицеприятные заявления в адрес друг друга интернет хранит до сих пор, действительно выступят в одной концертной программе. А вдруг, робко мечтают другие, вопреки всему случится чудо воссоединения? Вдруг и правда мы снова услышим тех самых «Песняров», королей советского психоделического рока и бита, о которых, говорят, сам Джон Леннон отзывался не иначе, как о лучшем, что ему доводилось слышать в своей жизни?

«Все может быть», — интригует Леонид Борткевич. «Могу заявить официально: никто ни с кем соединяться не будет», — возражает Владислав Мисевич... Действительно, едва ли возможно повторить то, что удалось «Песнярам» в 1970–х, когда за считанные годы они стали кумирами не только всего СССР, но Европы и Америки в придачу. Когда в тысячах километрах от Беларуси поклонники по словарям изучали нашу «мову», чтобы без искажений прочувствовать все оттенки и смысл. И еще много других «когда», ставших основой для новой книги о Владимире Мулявине «I сэрцам, i думамi», готовящейся к выходу в издательстве «Мастацкая лiтаратура».

Конечно, в книгу вошло не все. В этой биографии были не только музыка и «Песняры», но и многое из того, о чем не принято вспоминать не только накануне круглых дат. Было много личных драм, разных историй, их жадный до скандалов интернет выдаст в первую очередь в ответ на запрос «Песняры» или «Владимир Мулявин». Сегодня уже ничто не тайна, но уже ничто не имеет значения, кроме музыки, которая еще долго будет цеплять в душах струны хорошие и настоящие. Как, например, не имело значения отсутствие у Мулявина диплома о музыкальном образовании, не помешавшее его гению вывести белорусский фольклор на мировую сцену.

— До сих пор ведется полемика, что без нас, без музыкантов, у Мулявина ничего бы не вышло, однако я другого мнения, — рассуждает Владислав Мисевич. — Возникло бы что–то иное. Конечно, с голоду никто из нас без него бы не умер, но об известности речь вряд ли бы шла. Он же сразу сделал ставку на популярность, знал, как ее правильно эксплуатировать...

Помню нашу первую встречу в Доме офицеров, где репетировал оркестр, в котором я проходил армейскую службу. Идет лысоватый парень с гитарой, сосредоточенный такой, самодельный комбик в заплечном мешке. Остановился, улыбнулся — совсем простой. Но я сразу почувствовал дистанцию: его глаза... Глаза серьезного, сложившегося человека. До этого я был уже немало о нем наслышан, и как–то сразу понял, что Мулявин достоин всех восторженных эмоций.

В первые годы нашей работы об отдыхе не было и речи. Особенно в его случае. Как–то, еще до «Песняров», поехали в Ялту. И даже там он на пляж вышел всего пару раз — сидел в номере и писал весь отпуск. Тогда ничего не предвещало нашего большого будущего, не было никаких обязательств... В таком случае что это было — ответственность перед собой, перед собственным талантом? А может, это была его форма отдыха?

— Иногда у нас было по 3 — 4 концерта в день, в месяц — все 120, — добавляет Анатолий Кашепаров. — И каждый день — репетиции. Честно говоря, без него никто из нас на такое не подписался бы. Многие не помнят, а то и не знают, но стадион «Олимпийский» на 44 тысячи зрительских мест «Песняры» отработали «живьем», на «живую» аппаратуру. Никто и никогда так не работал. К этому времени у нас был уже фактически свой самолет, в котором летали только «Песняры» и аппаратура. Были свой язык, стиль исполнения, слава бешеная. А мы возвращались домой и ехали куда–нибудь в глухую полесскую деревню, где даже дорог нормальных не существовало. Конечно, и без нас фольклора было собрано достаточно и, конечно же, на сцене никогда буквально не звучало то, что пела нам под чарочку хозяйка очередной деревенской хаты, вспоминая, что слышала от своей бабки. Но мы ехали больше не за фольклором, а за живыми ощущениями, без которых все остальное стало бы невозможным. Сейчас, например, песен на эстраде не меньше, а вот той остроты ощущений уже нет...

— Многие годы, да что там — десятки лет мы жили в таком режиме, — продолжает Владислав Мисевич. — «Песню о доле», например, репетировали по ночам, подружившись с ночными сторожами филармонии. Ну а кто иначе предоставил бы нам свою сцену почти на месяц? И таких эпизодов наберется множество... Сейчас у «Битлов» раскопают одну неизвестную ноту — и уже событие мирового масштаба. А у Мулявина таких неизвестных нот — на десятки концертов. Но в силу разных причин публика так и не смогла их оценить.

— Больше половины песен выбрасывалось, — утверждает Леонид Борткевич. — У Мулявина была такая система: мы репетировали, потом в какой–нибудь из вечеров выходили с новыми песнями к публике. И если зал принимал песню без восторга, Мулявин не возвращался к ней уже никогда. Можете представить, насколько он был плодотворен. Сколько было создано песен, композиций и рок–опер, кроме того, что всем известно... К слову, «Вологду» он терпеть не мог, не любил простых шлягеров, с самого начала тяготел к сложной музыке. Но благодаря его оригинальной аранжировке и голосу Толи Кашепарова «Вологда» любима до сих пор.

Это он заставил нас ехать на гастроли в Израиль, хотя мы сомневались — Владимир Георгиевич был тогда уже в клинике Бурденко. Со своей обычной иронией он заметил: «Значит, решили сидеть у гроба вождя? Езжайте!» Его знаменитое чувство юмора оставалось с ним до последних дней. Никто не ожидал такого внезапного ухода — в больнице он был весел, писал песни, пытался вставать...

— Ему было важно, чтобы все вокруг были счастливы, — говорит Анатолий Кашепаров. — Пробивал квартиры, прописывал музыкантов у себя, мог снять и подарить свою дубленку, обнаружив, что у кого–то из нас не оказалось подходящей одежды к сезону. И когда началась перестроечная разруха, никого не пытался удерживать, говорил прямо: «Ребята, устраивайте свою жизнь». Развал Союза потянул за собой развал всего.

А его надо было беречь. Нам всем, белорусам. Нужно было сберечь, помочь, понимая, что даже самые талантливые, знаковые люди имеют право быть несвятыми, что у любого творческого человека может наступить период кризиса, неудач. Но тогда все занялись собой, наплевав на искусство... Даже сейчас, живя в Америке, я постоянно слышу, что где–то выступает кто–то из «Песняров». Приезжаю на концерт — и вижу совершенно левых людей. Но дело даже не в этом. А в том, что слава созданного Мулявиным живет до сих пор.

Если бы не та авария, убежден, мог быть новый виток популярности. С новым, непредсказуемым репертуаром. И сто процентов — я бы к нему присоединился. В нашу последнюю встречу я видел другого Мулявина — такого, каким запомнил его в наши самые плодотворные годы.

Сегодня в Белгосфилармонии состоится концерт, посвященный 75–летию народного артиста Беларуси и СССР Владимира Мулявина. Его авторские песни исполнят Ядвига Поплавская и Александр Тиханович, Анатолий Кашепаров, Петр Елфимов, Ян Женчак, Екатерина Дегтярева, Андрей Колосов, Марина Василевская, ансамбли «Песняры», «Камерата», «Свята» и «Купалинка». На плазменном экране продемонстрируют архивные записи ансамбля «Песняры», а в финале в исполнении самого Владимира Мулявина прозвучит знаменитая песня «Молитва» Олега Молчана на стихи Янки Купалы.

cultura@sb.by

«Вообще говоря, мои лучшие часы — рассветные. Когда все впереди, ты уже не спишь, а думаешь, вглядываешься во что–то призрачное, неясное, непостижимое. Иногда мучительно и беспокойно, чаще — с надеждой, что все получится. Возможно, что именно в глубине утреннего одиночества отчетливее чувствуешь силу жизни. Мое время — с четырех — пяти до девяти утра, именно тогда я пишу музыку».

Это из интервью Мулявина конца 1990–х. Действительно, столь чистые, возвышенные мелодии сочетаются именно с рассветом... Хотя в жизни этого великого человека было и много темных, сумеречных страниц. Она, его жизнь, предстающая в воспоминаниях друзей и близких, в откровениях самого песняра — увлекательное, трагическое и вдохновляющее шоу, которое можно проследить со страниц подготовленного в издательстве «Мастацкая лiтаратура» фолианта. Том называется «I сэрцам, i думамi» — строкой Янки Купалы из песни «Молитва». До этого, в 2004 году, увидел свет сборник «Владимир Мулявин. Нота судьбы» серии «Жизнь замечательных людей Беларуси». Нынешний «золотой» фолиант, проект Людмилы Крушинской — документально–художественный, «народный» портрет музыканта. Как и «Ноты судьбы», он, несомненно, станет бестселлером. Популярность Владимира Мулявина была фантастической и остается такой до сих пор. Вот, например, отрывок из воспоминания сына музыканта о поездке в Индонезию: «Утром отец выходит на балкон, говорит: «Прекрасно, океан... пальмы... и никто меня среди интуристов не знает, отдохну хотя бы...» А под балконом, скажем так, определенного контингента люди стоят, все в татуировках. Увидев папу, кто–то из них крикнул: «Володя, давай спускайся, в волейбол поиграем!» Папа в шоке: «Ну, просто замечательно, вот тебе и первая поездка...»

Вообще книга необычайно интересна именно тем, что позволяет увидеть Мулявина–человека, заглянуть в его творческую лабораторию. Вот первый выход на сцену с брендом «Песняры»: это было в Москве на 4–м Всесоюзном конкурсе артистов эстрады. Когда «Песняров» объявили, они просто... испугались и долго не решались выйти на сцену. Привыкли к предыдущему названию «Лявоны»... Или вот признание жены Мулявина, актрисы Светланы Пенкиной: «А вообще–то он был всегда абсолютным стилягой... Терпеть не мог триаду «костюм, рубашка, галстук» — это однозначно. Чего он не любил еще? Как ни странно, не любил драники, потому что это ему напоминало о голодном послевоенном свердловском детстве. Его мама тогда из картофельных очистков делала драники».

Мало кто смог столько сделать для продвижения белорусской культуры в мире, сколько русский по происхождению Владимир Мулявин. И мало есть столь самоотверженных артистов. В Румынии ему пришлось срочно делать операцию — аппендицит. Вернувшись на родину, продолжал концерты. Светлана Пенкина вспоминает: «Начал петь, а у него шов расходится. Володя стал прикрывать гитарой расползающееся пятно на белом костюме. Закончился номер, он вышел за кулисы и сказал мне: «Знаешь, я боялся, чтобы люди кровь не увидели, ведь так они могли бы испугаться».

А чего стоит только запись из его дневника: «Песняры» — не торговая марка для духовно кастрированных людей, а образ жизни, мыслей, мышления. Я всю сознательную жизнь, изучая Богдановича, Купалу, Коласа, восхищался ими не только как поэтами, но и как людьми. Купала не шел ни на какие компромиссы, вплоть до харакири».

Игорь Лученок, которого связывала с Мулявиным многолетняя дружба, признается: «Он остался для меня не разгаданной до конца тайной». Редкий самородок! В Союз композиторов его приняли без академической школы, композиторского диплома, вообще без законченного классического базового музыкального образования, что противоречило уставу организации. Но песняр стал исключением! Игорь Лученок вспоминает и поездки вместе с Мулявиным по Полесью: «Мне было интересно наблюдать за Володей, как он, русский человек, восторженно, словно ребенок, впитывал в себя народный белорусский мелос, как он слушал и торопливо записывал чудесные песни, которые нам дарили старики и старушки. А потом все повторял: «Боже мой, какое богатство, какое богатство!»

Личность Мулявина представлена со всех сторон, увиденная членами его семьи, самими «Песнярами», композиторами, фотографами, художниками. Много уникальных иллюстраций. На этой фотографии Мулявин — артист ансамбля ПВО. А здесь запечатлено выступление ансамбля «Клюшка, бубен и утюг». Никогда о таком не слышали? Снимок сделан в 1956–м в Свердловском музыкальном училище, откуда Мулявина отчисляли за увлечение джазом.

С обложки книги, которая в наступившем году непременно найдет своего читателя, задумчиво глядит песняр, который «сэрцам i думамi» продолжает молиться за нас, за ставшую ему родной Беларусь.

cultura@sb.by

Сегодня, кто такой Владимир Мулявин, не знают только совсем молодые да дети малые. Вместо этого текста можно было бы написать в столбик несколько убористых страниц, где каждая строчка — название песни. И каждая, исполненная «Песнярами», для кого–то, уверен, самая любимая!

Мулявин сочинил и показал на собственном примере, как выглядит песняр. И образ, придуманный музыкантом, пошел в народ, прижился.

В чем его заслуга? Он белорусские народные песни перепел по–новому. Взял стихи белорусских поэтов и спел их. Да, они были и без музыки, но спетые «Песнярами» стали близкими, понятными, родными.

Однажды я ехал в поезде в плацкартном вагоне. Вместе со мной ехала с родителями девочка лет шести. Когда мы знакомились, она сказала, что зовут ее Александрина. По–взрослому представилась, а потом и спела про три сосны на муромской дороге и знаменитый припев:

Во многом благодаря Мулявину и его песням вернулись подзабытые имена: Ясь, Алеся, Вероника...

Знаете, как устроен атом? Вокруг ядра движутся электроны. Ядром «Песняров» всегда был Мулявин. Всегда!

Когда ядро разрушилось, то энергии хватило еще на десяток коллективов. Но это уже другая история, хотя в их исполнении звучат старые песни, те самые, настоящие и любимые.

Этот снимок Евгений Коктыш сделал в 1989 году во время концерта «Песняров» на стадионе, заполненном до краев.

Какая песня в этот момент звучала? Любимая!

ladzimir@tut.by

У Владимира Мулявина спрашивали, почему он не говорит в жизни на белорусской «мове», а он отвечал: «Она настолько прекрасна, что я могу на ней только петь». Вдохновение музыкант черпал в томике Янки Купалы. Уроженец Свердловска стал олицетворением белорусской культуры, а «Песняры» — брендом страны. В преддверии юбилея творческие деятели Беларуси рассказали, что же значит для них Владимир Мулявин.

— Я бы сказал, что Мулявин — это подарок судьбы. Выдающаяся личность, историческая. Нас связывала дружба с 1965 года, когда я попал в знаменитую 2–ю роту в Уручье, и первый, кто меня там встретил, был Мулявин с гитарой. Он уже знал меня и строил планы, как мы будем вместе музицировать. Он был пулеметчиком, а я подносил патроны, мы были в связке. Год провели на соседних кроватях, делились всем, бегали на лыжах с пулеметом Дегтярева. Наш командир дивизии был меломан, любил послушать романсы, и мы с Мулявиным (а у нас уже дети были), помузицировав, получали увольнительные и могли навещать домашних. Потом уже нас перевели в ансамбль БВО дослуживать. Вот так началась наша творческая дружба. Мы виделись не так часто, но выступали вместе, в одних и тех же концертах, сын его потом играл у меня в оркестре. Мулявин следил за моим творчеством, а я радовался его успехам, и так продолжалось, пока он был жив.

— Мулявин — одна из самых ярких фигур в белорусской культуре ХХ века. Этот век начался именами Коласа, Купалы, Богдановича, а Мулявин их славную линию в полной мере продолжил. Для развития нашей культуры в ее международном аспекте он сделал даже, может быть, больше, поскольку писал музыку, исполнял песни — а их слушали не только белорусы, но и русские, прибалты, поляки, американцы... Благодаря этим песням зародился интерес к белорусскому языку, его стали учить за рубежом. Очень жаль, что сейчас пока нет у нас музыканта, по масштабам и дарованию сопоставимого с Владимиром Мулявиным.

— Это человек, который стал национальным достоянием не только нашей республики, но и всего СССР. Прекрасный, мужественный, талантливый, честный, который открыл не только красоту и величие нашего языка, но и познакомил 56 стран мира с белорусской культурой и традициями. Великая честь для меня, что я соприкоснулась с ним во время постановки спектакля «Песняр», помощь в создании которого оказала вдова музыканта и хранительница его наследия Светлана Пенкина.

— Благодаря Владимиру Мулявину белорусская песня звучит на просторах разных континентов и в нашей стране. Мы чтим его память, и сегодня — 12 января, как всегда, по традиции в Белгосфилармонии зазвучат песни Мулявина, наши коллективы и гости будут исполнять музыку «Песняров». Я счастлив, что мне в свое время довелось работать с Владимиром Георгиевичем в филармонии и видеть его на гастролях.

— Мулявин был настоящим музыкантом и очень честным человеком не только в музыке, но и во взаимоотношениях, действительно порядочным. Когда я с ним познакомился во время службы в армии, сразу почувствовал, что это не простой человек, особенный. Мулявин отличался скромностью, но было видно, что музыке он даст еще очень и очень много. Так и получилось, и доказательство тому — наш с Владимиром Георгиевичем последний концерт в Москве, на закате его жизни. Когда он вышел на сцену, ведущая объявила: «Владимир Мулявин!» — и весь зал встал.

— И судьба непростая, и масштабная, знаковая фигура в искусстве. Для меня лично Мулявин прежде всего человек, который вывел белорусскую, тогда еще советскую, песню на новый уровень. Во многом благодаря ему и «Песнярам», как мне кажется, наступил расцвет ВИА. Он всю жизнь отдавал творчеству, музыке, буквально сжигал себя. Таких людей, пожалуй, сейчас уже и нет — способных настолько посвятить себя искусству.

— Официально на сегодняшний день известно 236 авторских песен Владимира Мулявина. На самом деле их более 400. Естественно, есть наброски, не завершенные Володей произведения. Конечно, очень хотелось бы, чтобы новые поколения в XXI веке, новые исполнители могли бы этим воспользоваться и внести их в свой репертуар. Не имеет значения, будет это академический или народный вокал. Вопрос только в том, чтобы были желание, спрос и профессионализм. А может быть, даже просто любовь, азарт и энергия.

ovsepyan@sb.by

Советская Белоруссия № 4 (24886). Вторник, 12 января 2016