А сколько оригинальнейших самодеятельных художников, каменотесов, скульпторов... Некоторые из них чуть ли не конструктивисты, творящие в русле абстракции. Иные своего рода живописные философы, передающие чувства на уровне символа, знака, образа... Уверен, многие из именитых мастеров пожали бы руку даровитым сельчанам. Удивились бы итогу, достигнутому в стороне от культурно-художественного мейнстрима.
И сам под шорох шин автомобильных встречал на глусской земле человеческие глыбы... Настоящих самородков!
Прямо событием в жизни считаю встречу с дедом Анисимом. Когда немцы незадолго до освобождения их дом в деревне сожгли, 14-летний пацан не растерялся. Пока мать, две сестры и младший брат рыдали над пепелищем, уверенно сказал:
— Не плачьте, будем новый строить.
— Да куда тебе, строитель, — пробовала возразить мама. — Тебе еще и топор-то не по руке.
— Нет, я его построю! — еще более твердо заявил Аниська.
Сначала прикинул все на бумаге. Все-таки успел до войны четыре класса окончить. Потом собрал все пилы, что нашлись в селе. Сам наточил их и подался с бабами в лес. С собой два блина из гнилой бульбы, два яйца, молока пол-литра и айда на лесоразработки. К 1949 году новый дом был сдан «под ключ». Начинал строить подросток, а последний гвоздь, самостоятельно сделанный из немецкой проволоки, вбивал уже парень призывного возраста.
Прибывший в Розлевичи военком, узрев среди землянок свежепоставленное жилище, свои эмоции сформулировал по-солдатски четко:
— Кто построил?
Ответ матери родил и вторую, не менее лаконичную реплику:
— Молодец, отправлю на хорошую службу.
То ли юмор у майора был специфический, то ли представления о службе весьма своеобразные, а «загремел» Анисим на флот, где вместо трех лет служили аж пять. Зато на легендарный крейсер «Аврора» попал. Но это уже другая история. Тоже по-своему интересная.
Только есть среди сюжетов его жизни еще покруче. И что самое удивительное — опять про дом. Уже второй... Однако все по порядку.
Возрождал из руин столицу. Затем блистательно рационализаторствовал на тракторном. Его идеи активно внедрялись не только на родном предприятии, но и в Германии, Англии, Франции... Булгаковская Маргарита любила людей, отлично знающих дело. Анисим бы ей определенно понравился. На дистанции жизни освоено около тридцати профессий. И в каждой не статист, а настоящий ас.
Но, увы, однажды лечащий врач с клинической прямотой заметил:
— Вашей жене городскую прописку надо срочно менять на сельскую! Иначе ничего не гарантирую.
Переехали... В новом опять же полностью возведенном им самим доме все продумано до мельчайших подробностей. Рационализировано на уровне оригинальнейших технических решений. Особый режим вентиляции. Опять же «электроначинка» с фокусом — за десятилетия ни одного замыкания, ни одной перегоревшей лампочки. Архитектурный «точечный» объект, нашпигованный потрясающей изобретательностью.
...Были в моей «коллекции» и многие иные «лица необщим выраженьем». Художник, у работ которого простые названия — «Зима», «Полдень», «Старые ивы»...
Инженер-пищевик, сотворивший прекрасный домашний краеведческий музей. Вполне способный соперничать с официальным горпоселковым.
Знал 90-летнюю женщину, написавшую почти стостраничную родословную для потомков. Механизатора, десятилетиями даровито пишущего летопись родного села. Бывшего технаря, с выходом на пенсию обнаружившего в себе могучий талант резчика по дереву. Ветеринара колхозного, на высочайшем уровне освоившего нумизматику.
Казалось бы, маленький поселок, деревня. Кто увидит, услышит, оценит?.. Зачем все это? Ответ очевиден — для себя. Сама жизнь при такой самореализации получает как бы дополнительный лимит времени. Того, где прописались твои душа и сердце.
Не менее очевидно и другое. Место, где находишь интересного человека, тут же само по себе становится интересным, значимым, менее провинциальным. Во всех этих людях есть что-то от феномена предназначения. Даже судьбы... В том смысле, что раньше или позже сталкиваются со своим. Это одна из точек опоры. Чуть ли не самая важная.
г. Глуск
