В подзаголовке только что выпущенной гродненской «Чайки» театра кукол написано: «Дачный театр Треплева». Мне думается, что это слишком просто для умного, интеллектуального фантазера, каким является режиссер Олег Жюгжда.
Режиссер Олег ЖЮГЖДА.
Дачные театры позапрошлого века были любительством развлекавшихся господ-помещиков. Жюгжда наверняка задумал что-то очень необычное.
Несколько лет назад я видела его «Вишневый сад» в подмосковном театре кукол города Мытищи. Тот спектакль номинировался на российскую «Золотую маску». Актеры живым планом действовали больше, чем куклы. Вот и сейчас в гродненской «Чайке» куклы слегка отделены от своих хозяев. Это не значит, что режиссер театра кукол охладел к кукле. Вовсе нет. Жюгжда любит куклу, особенно марионетку, с которой сегодня у нас в стране уже никто не умеет работать. А он умеет. И все-таки кукла — существо ведомое, полностью зависимое от человека, и, возможно, только живому актеру по силам выразить все сложные душевные нюансы чеховской драматургии. Олег Жюгжда плодотворно работал в драматическом театре и, думаю, тоскует по масштабному действу. Выражу предположение, что в его сегодняшней «Чайке» куклы не самодостаточны. Они в подчиненном положении. Актеры не прячутся за ними, не являются исполнителями кукольной воли. Они прорвались на первый план для очень серьезного разговора. О чем? Вот тут Жюгжда и заявил о своем неожиданном открытии. Он придумал начало и конец спектакля, которых еще никогда не было в интерпретациях «Чайки». Придумал согласно своим неожиданным открытиям.
Сцена из спектакля «Чайка».
Спектакль начинается с противного крика чаек и стрельбы мужчин по птицам. Чайка — птица — женщина. Режиссер, множество раз перечитав Чехова, сделал вывод, что причиной всех сломанных мужских судеб были женщины. Это они своим оружием соблазнения, диктатом, капризами, комплиментами лишали их воли и самостоятельности, заставляли жить по своему сиюминутному расписанию.
С птицы чайки сброшено красивое покрывало. Это только на фоне голубого неба белая с распластанными крыльями птица выглядит романтическим идеалом. На берегу, на земле рядом с водой это крикливые, наглые твари с уродливыми клювами и разболтанной походкой. Они клюют и заглатывают все подряд.
Сцена из спектакля «Чайка».
Современный человек, убив такую чайку, не станет жалеть и сохранять ее чучело как артефакт. Чехов, долгое время живший в Ялте, насмотрелся на этих птиц. Вряд ли его одолевали сантименты. Стоит вспомнить и другие его пьесы, где, по сути, женщины своим криком, напором, слезами определяли путь мужчин и мешали им добиться чего-то настоящего в жизни.
Не следует делать вывод о женоненавистничестве Чехова и Жюгжды. Женская ласка и преданность во многом определила их судьбы. Просто в истории с «Чайкой» вдруг нарисовалась такая, описанная выше, загадочная картина. Хитрый Жюгжда не стал называть конкретные имена в программке спектакля. Здесь не Аркадина, а Актриса. Не Нина, а дочь богатого помещика. Не Маша, а дочь управляющего. Не Полина Андреевна, а жена поручика в отставке. Режиссер в своем спектакле чуть отстраняется от конкретной пьесы и ее многочисленных прочтений.
Сухие метелки камыша в бидонах и банках, металлические ванночки, в которые разбрасывают камни. Время собирать камни так и не наступит. Шаткий мостик с опорами-палками. Каждый персонаж, рассказав свою историю, выдернет одну палку. К финалу мостик станет совсем неустойчивым, как связь между зрительным залом и закулисьем, между сегодняшними реальными людьми и теми, кого выдумали Чехов и Жюгжда.
Все сказанное — размышление критика над увиденным. Наверное, главный момент истины в гродненском спектакле — сцена, когда Аркадина — Актриса — Лариса Микулич извлекает чешуйчатую рыбину с человеческим лицом, очень смахивающим на лицо Тригорина — Беллетриста — Василия Леонова, и остервенело бьет ее о причал. Вот что творят женщины в спектакле по пьесе «Чайка». Моральное насилие переходит в физическую расправу.
Финал гродненского спектакля так же необычно выдуман режиссером, как и его начало. Нет, Костя Треплев не тихо застрелился, как в пьесе. Сын Актрисы — Молодой человек — Александр Ратько был застрелен Ниной — Чайкой. А потом и она сама кинулась в озеро. Такая вот ироничная история, когда большая классическая пьеса уложилась в двухчасовой спектакль без антракта. Скучноватый для кого-то классик Чехов очень органично стал почти детективным автором.
Камни разбросаны. Никто не станет их собирать. Дачное содружество, как и семья Аркадиной, распалось. Они тихо уйдут из жизни. Никто не вспомнит о том, как они жили, страдали, что-то создавали. А чайки по-прежнему будут кричать над колдовским озером, призывая очередного мастера разгадывать тайны чеховской пьесы.
Браво гродненским кукольникам!
