Часы остановились в полночь

В ночь с 21 на 22 сентября 1943 года в особняке по улице Театерштрассе (так оккупанты назвали улицу, носящую нынче имя Энгельса в Минске) прогремел взрыв...
В ночь с 21 на 22 сентября 1943 года в особняке по улице Театерштрассе (так оккупанты назвали улицу, носящую нынче имя Энгельса в Минске) прогремел взрыв. Подложенная в кровать генерального комиссара Белоруссии Вильгельма Кубе мина сделала свое дело: мертвый гауляйтер с развороченной грудной клеткой и оторванной рукой уже не смог подписать ни одного карательного приказа. Приговор белорусского народа палачу привели в исполнение три девушки–подпольщицы: Елена Мазаник, Мария Осипова и Надежда Троян, вскоре получившие звание Героя Советского Союза.

Эта страница навсегда вошла в героическую летопись борьбы нашего народа с фашизмом. Многим из нас она памятна по знаменитому фильму «Часы остановились в полночь». Но история устроена так, что с каждым годом открываются новые подробности и детали, сознательно или невольно выпавшие из поля зрения самых первых хроникеров и аналитиков. Доказательством чему служит недавно изданная книга директора Национального архива Беларуси Вячеслава Селеменева и журналиста Виктора Шимолина «Охота на гауляйтера», основанная на архивных материалах и воспоминаниях реальных участников давних событий. Без преувеличения можно сказать: книга обречена стать бестселлером. В ней много фактов, ранее абсолютно не известных широкому читателю. Например, такой: при удачном стечении обстоятельств товарищ Сталин мог представить к правительственным наградам не трех минских подпольщиц, а четырех. Кто была четвертая?.. Предлагаем читателям «СБ» первыми узнать об этом, прочитав отрывок из новой книги.

...Самолет СИ–47, выкрашенный в цвет хаки, замаскированный от посторонних глаз еловыми и сосновыми лапами, до последней минуты ожидал на рукотворном аэродроме под Бегомлем партизанского доктора Татьяну Калиту. Именно в это время молодая женщина, постоянно сбиваясь с шага, стремилась попасть в ногу с идущим впереди проводником Притчиным.

От партизанской базы, схоронившейся в районе озера Палик и практически окруженной вражеской блокадой, до взлетной полосы, если так можно назвать кочковатую поляну посреди леса, путь был не столь долог, сколь опасен.

К назначенному часу путники опоздали. Когда они достигли аэродрома, крылатая машина уже пересекла линию фронта. Экипаж самолета не мог ждать до бесконечности, и командир вырулил на старт. В чреве «небесного тихохода» находились участники удачного покушения на гауляйтера Елена Мазаник, Надежда Троян, Мария Осипова, командир спецотряда «Феликс» Иван Золотарь, Валентина Шуцкая и ее дети.

Партизанский доктор Татьяна Калита опоздала, еще не догадываясь, какими моральными последствиями обернется для нее после окончания войны невольное опоздание.

Несомненно, в истории Минского подполья, в операции по уничтожению нацистского гауляйтера Калита оставила неизгладимый след. Ее фамилия встречается в нескольких солидных по размеру мемуарных произведениях. Однако их авторы, бывшие партизаны, организаторы сопротивления врагу, упоминают фамилию своего соратника как бы вскользь, ограничиваясь одним или двумя абзацами, то ли сознательно замалчивая, то ли не владея полной и достоверной информацией.

Николай Дубровский, автор книги «Бессмертие подвига», не избежал стереотипного подхода. «В обслуге Кубе, – отмечал он, – был еще один очень надежный человек. Звали ее Татьяна Калита. Красивая, умная женщина, преподаватель Минского медицинского института. Ее взяли с биржи труда. Елена (Мазаник. – Прим. авт.) ей доверяла. Как–то между ними зашел разговор о том, что делать, как мстить фашистам, как связаться с партизанским отрядом. Татьяна сказала: «Знаю девушку из отряда. Она училась в нашем институте, когда я там преподавала, могу познакомить». Этой девушкой оказалась Надежда Викторовна Троян, будущий Герой Советского Союза...»

Далее автор отмечает, что Татьяна Калита вела себя с фашистами независимо, с достоинством, не раз высказывалась, что она врач и ей надо лечить людей в лагере военнопленных, а не генеральских собак купать. Информация об этих разговорах доходила и до самого Кубе. Однако гестаповцы не дознались о деятельности патриотки Татьяны Калиты. Ее просто выгнали как неугодную. Правда, сначала хотели отправить в Германию на принудительные работы. Но фрау Анита (жена Кубе. – Прим. авт.) настояла на том, чтобы просто изгнать строптивую прислугу из особняка. «Узнай она о том, что Калита связала партизанку Троян с Еленой Мазаник и прорабатывается план убийства Кубе, всем – конец, – уверен Николай Дубровский. – В сентябре 1943 года Татьяна Калита вместе с матерью ушла в партизаны».

Трудно предугадать, каким путем Анита могла узнать о ненависти Калиты к немцам–оккупантам. Если информация о вольнодумстве горничной просачивалась «до самого Кубе», то почему тот «пустил дело на самотек»? Да и фрау Анита весьма лояльно отнеслась к «выходкам» прислуги и ее крамольным речам... Кстати, вспомним, что Мазаник избежала проверки со стороны СД... по личному указанию гауляйтера.

Разгадки некоторых пробелов в причинно–следственной связи развития интриги взаимоотношений Калита – Кубе кроются в биографии горничной. А также в истории ее «вселения» в особняк гауляйтера. Но основная причина, затуманившая мозг Кубе и притупившая его подозрительность в отношении к новой работнице, крылась совсем в другом: Татьяна Калита была потрясающе красива!

Об этом можно судить по ее довоенным фотографиям. На одном из снимков, отметим дату на обороте – 1938 год, ей всего двадцать лет. Мягкий овал удлиненного аристократического лица, большие лучистые глаза, упругие дуги бровей, слегка тронутые помадой чувственные губы. Белокурые непокорные волосы спадают с плеч богатыми косами. Вылитая принцесса из сказки. Может, потому и фамилия ей досталась царская – Калита?!

Такую женщину невозможно представить в роли прислуги, моющей полы, выбивающей ковры или хлопочущей у плиты на кухне. Хотя, впрочем, обстоятельства порой оказываются сильнее внешних данных, чувств, желаний и способностей. Естественно, Татьяна Калита очутилась в прислугах у гауляйтера не по собственной воле.

Из обнаруженных документов, освещающих пребывание Татьяны Калиты в особняке гауляйтера, мы обратили внимание на донесение командира специальной группы ЦШПД майора Степана Казанцева: «Софья Калита (правильно Татьяна. – Прим. авт.), молодая девушка, минчанка, имеющая в городе мать, проживающую по Мопровской улице (правильно – по ул. Толстого. – Прим. авт.), работавшая врачом 1–й Советской больницы и попавшая к Кубе при следующих обстоятельствах. В конце июня 1942 года Кубе выступал на медицинской конференции. На этой конференции присутствовала и Калита. Девушка понравилась фашистскому негодяю, и он приказал ее сфотографировать. Получив фото, Кубе вызвал своего холуя для интимных и гнусных поручений – Ермаченко – и приказал ему устроить это «деликатное» дело так, чтобы Калита под каким угодно предлогом была у него. Ермаченко ретиво взялся за дело и совместно с директором больницы – русским эмигрантом Зубаревым – быстро выполнил приказ. Девушка чуть было не покончила с собой, но потом передумала и согласилась».

Далее автор отмечает: «Вот эту кандидатуру мы и обрабатывали вплоть до момента уничтожения Кубе».

Казанцев чистосердечно признается, что «здесь нас опередили другие партизаны. Очевидно, Калита была кем–то из партизан уже завербована и ввиду этого на все наши предложения отвечала весьма неопределенно: ни да, ни нет. К ее же матери подступиться было невозможно».

Косвенным подтверждением слов Казанцева может послужить... очень схожий по теме донос на Кубе, отправленный в Берлин. Процитируем несколько абзацев, обратив внимание на незначительные разночтения с текстом документа советского разведчика: «Так как ему (Кубе. – Прим. авт.) не удалось узнать биографические данные врача, то он созвал в Минске совещание белорусских врачей, на котором выступил с речью. Он обнаружил разыскиваемую им белоруску и дал задание своему адъютанту сфотографировать ее и выяснить анкетные данные.

На следующий день врач была вызвана к руководителю местной самопомощи, который сказал ей, что генеральный комиссар затребовал ее в качестве своей прислуги.

Когда она отказалась, ей было заявлено, «что надо приносить жертвы ради белорусского дела». При дальнейшем отказе ей напомнили о полицейских мерах, только тогда белоруска согласилась служить гауляйтеру. Имели ли место в этом случае интимные отношения, до сих пор неизвестно и в настоящее время выясняется. В заключение можно сказать, что с прибытием фрау Кубе в Минск упрекать Кубе в этом отношении нельзя».

...Вспомнила фамилию Калиты и Надежда Троян, находясь в Москве на допросе в Лубянке. Юная партизанка, несомненно, догадалась, что высокие генеральские чины, сидящие перед ней, знали многое. На вопрос о том, при каких обстоятельствах она оказалась в составе спецгруппы из Москвы, Надежда ответила: «Еще в тот период, когда я работала в Смолевичах и поддерживала связь с партизанским отрядом «Буря», у меня был знакомый партизан Красовский Иван, он же Притчин Архип, с которым была связана по подпольной работе. Впоследствии он был привлечен к работе оперативной группы НКВД на базе партизан Лопатина и порекомендовал меня Ивану Федоровичу Золотарю. Приблизительно в середине июня 1943 года меня вызвал к себе тов. Золотарь, беседовал со мною по вопросам биографии, об участии в подпольной работе и интересовался моими связями по Минску».

Перечисляя Золотарю имена минских знакомых, Надежда упоминает и Татьяну Калиту.

Эта фамилия вызывает неожиданный интерес у высокопоставленных следователей: «Кто она такая?»

«Тала (так подпольщицы звали друг друга. – Прим. авт.), – вспоминала Троян, – до войны была аспирантом Минского медицинского института. Муж ее – Грингауз Миша – учился в том же медицинском институте в одной группе со мной... В конце 1942 года или начале 1943 года, приехав однажды из Смолевичей в Минск, я случайно узнала от Печаткиной Нины, что Калита является уборщицей у немецкого генерального комиссара Белоруссии Кубе. Однако в то время я не обратила на это обстоятельство должного внимания».

Получив задание Золотаря установить связь с Калитой, Троян не откладывает его в долгий ящик. Встреча двух женщин состоялась 1 августа 1943 года. «Разговорившись о положении в Минске и условиях жизни при немцах, Тала, проживающая под девичьей фамилией Калита, проявила себя как патриотка, выражая недовольство немцами...»

«Хочу отметить, – продолжала воспоминания Троян, – что за время с 1 по 8 августа 1943 года я ежевечерне посещала Калиту Талу и о многом с ней беседовала».

Вопрос: О чем конкретно говорили вы с ней?

Ответ: При следующей встрече Калита буквально со слезами на глазах рассказывала мне о своей работе в прошлом в особняке у Кубе в качестве уборщицы. Ей, как и другим обслуживающим, было очень тяжело, приходилось много работать и терпеть деспотичного Кубе, который допускал избиение уборщиц, а ее неоднократно ругал.

На мои расспросы, кто еще, кроме нее, работал у Кубе, Калита рассказала, что особняк обслуживали четыре женщины: она – Калита, Мазаник Галя (речь идет о Елене Мазаник. – Прим. авт.), молодая девушка по имени Галя, которую называли Малая, и в качестве поварихи – бывшая кухарка графа Потоцкого Домина. Наиболее близко Калита соприкасалась и дружила с Галей Мазаник, также патриотически настроенной, муж которой до войны работал шофером в НКВД. Если не ошибаюсь, весной 1943 года в качестве обслуживающих в особняк Кубе были приняты две девушки, вызванные из Польши, а Калиту Талу уволили.

Вопрос: Что рассказала вам Калита о Мазаник Галине?

Ответ: Со слов Калиты знаю, что Галине Мазаник симпатизировал адъютант Кубе Вильденштейн Карл, который оказывал ей определенную материальную помощь. Вильденштейн нередко снабжал Галину Мазаник водкой, которую она продавала или меняла на продукты. Что касается настроения Мазаник, то Калита характеризовала ее озлобленной против немцев. Именно поэтому у меня возникла мысль лично познакомиться с Галей Мазаник в целях возможного выяснения через нее обстановки в особняке Кубе, можно ли туда устроить кого–либо из своих или использовать в наших интересах работающих там девушек. Об этом я и просила Калиту Талу.

Вопрос: Она согласилась познакомить вас с Мазаник?

Ответ: Да. 8 августа 1943 года мы вместе с Калитой Талой подошли к особняку Кубе и вызвали на улицу Мазаник Галину. Тогда я познакомилась с ней, но наша беседа была очень непродолжительной, так как Галя должна была быстро возвратиться на работу. Зная от Калиты, что у Мазаник иногда бывает водка для продажи, я и обратилась к ней с вопросом, можно ли у нее достать водки, за которую могу уплатить деньгами или даже продуктами. Мазаник ответила, что в настоящее время водки не имеет, но обещала в ближайшее время достать. Галя предложила в следующий раз зайти к ней на квартиру: улица Энгельса, 48, квартира 11. Мазаник предупредила меня, что бывает дома только вечером после окончания работы».

О результатах своей встречи с Мазаник Троян доложила Ивану Золотарю. Иван Федорович объяснил партизанке, что имеется правительственное задание уничтожить Кубе, и поручил ей «обрабатывать» Мазаник «для использования в этом деле», предупредив, что в беседах с ней нужно вести себя осторожно и обязательно добиться согласия на участие в убийстве Кубе».

А вот как этот знаменательный эпизод организации своей встречи с партизанской связной Троян прокомментировала сама Елена Мазаник в собственных воспоминаниях, датированных 1956 годом: «В 1942 году в дом Кубе привезли с биржи невольницу–прислугу Татьяну Калиту. Мы очень быстро познакомились и подружились. Татьяна произвела на меня хорошее впечатление, и мы скоро нашли общий язык. Мы слушали последние известия из Москвы, рассказывали военнопленным. Помогали им материально (собирали корки хлеба, картошку и другие продукты), но считали, что это слишком мало. Начали думать, как бы наладить прямую связь с партизанским отрядом. Мы были уверены, что связь установим.

Из последних известий нам было известно о партизанском движении в Белоруссии, которым руководит Коммунистическая партия. Однажды, придя на работу, Таня мне сказала, что познакомит с девушкой, которая, по ее мнению, пришла из партизанского отряда, на что я охотно согласилась, так как прямую связь с отрядом я искала очень давно. Таня спросила, что я собираюсь делать потом, на что я ответила: «Выполняю задание, которое поручат».

...Майор Казанцев не ошибался, утверждая, что Калита связана с советскими разведчиками. Оплошал лишь в имени женщины, назвав Татьяну Софьей.

А теперь попробуем соединить уже известные нам факты биографии Татьяны Калиты с новыми сведениями, которые сообщила в беседе с нами дочь отважной подпольщицы Галина Михайловна Броновицкая, кандидат медицинских наук, доцент, заведующая кафедрой анатомии старейшего спортивного вуза Беларуси:

– Мама была в жизни человеком действительно прямым, откровенным, честным и неподкупным, – утверждала Галина Михайловна. – Из ее рассказов мы знали, что идти на работу к немцам она отказывалась до последней возможности, когда продавать на рынке из домашних вещей было уже нечего... А после окончания войны мама вернулась в свой институт, продолжила научную деятельность, отрезав прошлое. Но ведь в свою автобиографию она вписала строку – «работала уборщицей у Кубе». И от этого в 50–е годы некуда было деться. Прошлое напоминало о себе новыми доносами, ведь кто–то из обывателей не забыл о работе Калиты у Кубе. Городские власти, не разобравшись, пытались выселить нашу семью из Минска.

– Признаться, мама с неохотой вспоминала военное лихолетье, – отмечает собеседница. – Таково, видимо, гуманное свойство человеческого мозга – забывать трагическое прошлое... Помнится, рассказывала о том, как партизанские медики спасали жизни раненых, не имея в достаточном количестве нужных лекарств и даже питания, боролись с инфекционными заболеваниями, стремились улучшить санитарное состояние в отряде. При «медсанчасти» числилась на довольствии корова, молоком которой поддерживали силы раненых бойцов. Животное, как и люди, вело кочевой образ жизни... Одежду партизан «выжаривали» на раскаленных кухонных плитах. Тем и спасали людей от паразитов, а отряд – от массовых заболеваний.

В автобиографии Татьяны Калиты не нашлось места описаниям подробностей партизанского быта и боев. Из далеких 40–х годов донесся к нам ее голос: «После 8 месяцев пребывания в отряде я была переведена в бригаду «Железняк», где и работала в должности начальника санслужбы отряда номер 3 до освобождения Белоруссии от немецкой оккупации...»

Бывший командир крупного партизанского соединения, полковник в отставке Иван Федорович Титков, как удалось выяснить, в годы войны вел дневники, на основе которых уже после Победы родилась книга его воспоминаний «Бригада «Железняк».

Всего несколько строк в своей работе Иван Титков уделил характеристике медицинского персонала: «Прежде всего подчеркну, что она (медицинская служба) была укомплектована замечательными кадрами. Они делали почти невозможное в условиях партизанской войны, чтобы спасти человека, вернуть его в строй, преградить дорогу тифу, чуме, холере и другим болезням».

После освобождения Белоруссии Татьяна Калита получила ученую степень кандидата медицинских наук, родила и воспитала дочь, долгое время преподавала в Минском государственном медицинском институте. Но боль незаслуженной обиды, можно не сомневаться, терзала легкоранимое сердце. Ее «забывали» пригласить на торжественные сборы и встречи ветеранов Великой Отечественной войны. Лишь скромные реликвии – медали «Партизану Отечественной войны» II степени и «Двадцать лет победы в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.», врученные ей... лишь 16 февраля 1965 года, напоминали о боевом прошлом и – ранили душу.

Можно предположить, что замалчивание заслуг партизанского доктора явилось следствием того злополучного опоздания на московский рейс. Еще неизвестно, как бы сложилась ее дальнейшая судьба, попади она в Москву вместе с Мазаник, Осиповой и Троян, и чем бы закончились допросы на Лубянке. Но знаем, история не терпит сослагательного наклонения. И гордый характер Калиты, отмечаемый многими, не позволял ей говорить о заслугах и добиваться официального признания.

Татьяна Калита, «соединившая» двух подпольщиц, подвергалась не меньшему риску, чем ее соратники. К тому же именно по их воспоминаниям Кубе с супругой и адъютант гауляйтера Вильденштейн прозвали служанку большевичкой и, в конце концов, выставили за ворота особняка. Вспомним, что ведь не по своей воле строптивая медичка пошла в услужение гауляйтеру: Калита согласилась сменить белый халат врача на скромную спецодежду горничной не добровольно, а лишь под угрозой угона в Германию и беспокоясь за судьбу матери. К тому же имеется доказанный факт: держала себя на новом месте «службы» достаточно независимо.

Невольно напрашивается вопрос: а зачем же тогда семейство Кубе держало при себе такую независимую особу и столь продолжительное время? Как ни парадоксально может звучать ответ, но, скорее всего, Кубе тешил свое самолюбие унизительным, по его мнению, положением советского доктора. Но и с этим не все ясно. С клеймом большевички выпроваживают, но никаких карательных мер не предпринимают... Лишь горничной Елене Мазаник запретят с ней общаться. И после всего этого Калиту ни СС, ни СД и пальцем тронуть не посмеют!

«За время пребывания в спецгруппе и в бригаде «Железняк», – записала Татьяна Калита в своей послевоенной автобиографии, – дважды представлялась к правительственной награде. Первый раз – к ордену Красной Звезды и второй раз – к медали «Партизану Отечественной войны» I степени.

Документация о представлениях к наградам пропала во время последней блокады, и в настоящее время в Минском обкоме партии находится мой наградный лист, полученный уже вторично после окончания войны».

Допустим, что вопрос о награждении рассматривался в партийных органах. Но, как оказалось, безрезультатно. Решения какого–то не последовало. А если оно и было, то так и осталось за семью печатями. Сработала, как говорится, «фигура умолчания».

Обнаруженные в архиве Минского медицинского университета свидетельства, а также справка за подписью бывшего командира партизанской бригады имени Железняка Героя Советского Союза Ивана Титкова, бывшего командира сводного отряда «Феликс» Ивана Золотаря, казалось бы, должны были устранить допущенную несправедливость.

Прислушаемся и мы к голосу соратников Татьяны Калиты.

Елена Мазаник высказалась однозначно: «Я считаю, что за этот отрезок времени, который я знаю Калиту Татьяну Никитичну, она вела себя, как подобает честному советскому человеку».

Ей вторит и Надежда Троян: «Калиту Татьяну в годы временной оккупации немцами территории БССР знала как настоящую советскую патриотку... Неопровержимым свидетельством тому является то, что Калита Т.Н. помогла партизанскому отряду (через Троян Н.В. – Прим. самой Троян) установить связь с советской патриоткой Галиной Мазаник, работавшей в то время у Кубе, безусловно, зная о намерениях партизан и о том, какую ответственность она могла понести».

Бывший командир партизанского соединения «Железняк» Иван Титков подтвердил после войны сведения, указанные Татьяной Калитой в ее автобиографии: «За выполнение заданий командования партизанской бригады в области постановки медицинского дела в одном из отрядов этой бригады врач Калита Т.Н. представлялась дважды к правительственной награде, а именно: к ордену Красной Звезды и к медали «Партизану Отечественной войны» I степени. Компрометирующего материала на врача Калиту Т.Н. у командования партизанской бригады имени Железняка не имелось».

Командир отряда «Феликс» Иван Золотарь, который направил на связь к Калите Надежду Троян, свидетельствовал: «Таким образом, именно через нее и только благодаря ей мы сумели впервые подойти к Гале Мазаник и начать подготовку по выполнению серьезного задания, что своей подписью и удостоверяю».
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter