Плохо или хорошо не вмешиваться человеку в дела природы?

Из серии «Луна над озером»

Давно заметил: в красивых, живописных местах замечательно в добрую, солнечную погоду. И как-то особенно тоскливо, когда дожди и туманы накрывают землю и сердитые ветры пронизывают окрестность. Вот-вот такие дни наступят в райском уголке Браславщины, где среди лесов, лугов и многовековых лип пристроился мой рыбацкий домик.

Солнце еще только село за озером, но сиреневые сумерки настойчиво устремились в беседку, где я в тот день решил устроить «засаду». Кому? Не догадаетесь: своему воображению. Кое-что об этих местах я знал и раньше, но то, что услышал тем утром, вообще поразило. Оказывается, через дорогу, пролегающую рядом с воротами моей усадьбы, буквально метрах в двадцати, стояла… корчма. Вы не ослышались! Корчма. Но обо всем по порядку.

Тема моих сегодняшних размышлений все же серьезнее обычных воспоминаний, картинок из прошлого, фантазий… Разумеется, мы должны беречь первозданную природу, охранять флору и фауну и очень деликатно вмешиваться в их жизнь. Насколько деликатно? Может быть, вообще не надо, как предлагают некоторые?

Все последние десятилетия здесь буйствовали стада диких кабанов, опустошали поля и огороды местных. Так было по всей Браславщине. Куда только не жаловались люди! Многое пытались сделать и власти. Помню, как настойчиво просил меня председатель райисполкома Владимир Лакомый, а затем и сменившие его другие руководители написать «громкую статью» на эту тему, чтобы привлечь внимание к данной проблеме в столице. Ведь что-либо предпринимать самим в национальном парке (это в основном именно такие там земли) категорически запрещается. Писал я, писали другие журналисты. Но все это без пользы, хотя попытки что-либо изменить время от времени возобновлялись.

Но вот грянула чума! Свиньи вымирали стадами. Их было по-человечески жалко. Болезнь сделала свое дело. Проблема ушла сама собой. Может, на время, но ушла.

Так, может быть, все так и отдавать на откуп самой природе? Вот сегодня безобразничают бобры. Их развелось множество. Эти лесные инженеры серьезно нарушают экологию. На моих глазах помутнел ряд озер, когда бобры стали в массовом количестве хозяйничать на речушках, что соединяют между собой эти группы водоемов. Вроде бы разрешили отстреливать и даже рекламировать мясо бобров. Не поздно ли? По-любому надо было раньше думать…

Вот и с дорогой, что уже почти узкой тропкой бежит мимо ворот моей усадьбы. Не поверите! Она еще есть на картах как имеющая стратегическое военное значение. Удивительно! Особенно резко она начала увядать со времен распада СССР, когда соседняя Латвия ушла в свободное плавание. Хотя, если быть более точным, все началось раньше. С той поры, когда в 1939 году, а затем и после войны начал вымирать некогда большой поселок Почта-Абабье.

Теперь приведу две картинки, на которые устроило сегодняшнюю засаду мое воображение…

Вот мчится тройка удалая! Бубенчики слышны издалека. На самом деле это почтовая тройка. Сюда она доставляла депеши, письма и самую разную корреспонденцию. Ямщик переночует на втором этаже просторной корчмы (от моей беседки до той корчмы рукой подать). Мне даже слышны голоса веселящихся там людей. Завтра утром другая тройка свежих лошадей повезет почту дальше. Потому и зовется местечко Почта-Абабье. Хотя об этом, как я выяснил, в округе почти никто не знает. Само большое Абабье расположено за озером. Там тоже есть питейное заведение, но оно не у дороги.

А здесь время от времени пролетают, а то и останавливаются, другие путешественники или путники, спешащие из Краславы в другие места. Красивая дорога. Веселый путь среди живописных озер и лесов.

Картинка номер два. Тридцатые годы. Хуторской поселок Почта-Абабье все еще процветает. Дорога, что выходит от него на трассу Браслав — Друя, широкая, свободная. Да и достаточно оживленная. У людей серьезные хозяйства. Много конюшен. Мельница. Большой загон для телят. Колодец у каждой хаты. На горе — большущий дом двух хозяев-братьев. Позже он станет Домом охотника.

— Эта дорога была такой широкой, что, как рассказывал отец, — говорит мне сосед по даче, живущий на ближайшем хуторе, — он, сидя у окна своей хаты, мог видеть, как по трассе Браслав — Друя, у деревни Чернево, двигалась техника. Да и чего удивляться — всего километр отделял. Это теперь, чтобы попасть в Чернево и выехать на асфальт, надо все три отмотать по неудобной лесной дороге.

— Интересно, что по-своему это была очень музыкальная деревня. Здесь был даже свой оркестр из местных жителей. Играли на самых разных инструментах, в том числе и на флейте. А как веселились… Несколько оставшихся еще в живых старушек помнят те времена. Это точно о них, наших отцах и дедах, песня со словами «Бывали дни веселые», — говорит мне Павел Стельмаченок.

Сам он долго жил и работал в соседней Латвии, а когда заболела и осталась одна мать в этом уже почти опустевшем хуторском поселке на шесть хат, приехал сюда. Думал, на время, но так и остался навсегда.

Сейчас, сидя в беседке, вокруг которой все было залито лунным светом, я диву давался, размышляя о том, как быстро может меняться окружающая нас жизнь. Сменилось всего два поколения. Всего два! Это, по сути, отец и сын. Ну ладно с почтовой тройкой и корчмой. Это все-таки из другого мира. Но вот эта дорога…

Улыбнулся, вспомнив вчерашнее происшествие. Утром вышел с чашкой кофе к воротам и стал на дороге (этой самой, все еще имеющей стратегическое, по некоторым картам, значение). Остолбенел. Со стороны хаты того же Павла на меня мчался какой-то зверь. Легкая оторопь: а вдруг бешеная лисица. Но нет! Огромный заяц остановился передо мной, как вкопанный, метрах в семи. Они же видят только по сторонам. Учуяв меня, он сиганул в сторону озера. Может, попить захотел?

А еще двумя днями ранее, вечером, стоя на мостике, видел, как три кабана плыли с нашего берега на другой. Утром рассказал об этом лесничему. «Гурманы они, на том берегу полакомиться молодой кукурузой захотели», — рассказал он мне.

Такие вот здесь места.

Так хорошо это или плохо, когда мы не вмешиваемся в дела природы и пускаем многое, как здесь, на самотек?

У меня лично однозначного ответа пока нет. Узнав историю этих мест, уже навсегда сохраню в своих мыслях и фантазиях картинки из прошлого. Сидя сиреневым вечером в своей беседке, где чаще всего и пишу такие эссе, буду видеть, как удаляется в ночь тройка с бубенцами и красивые люди в красивых одеждах спешат куда-то далеко. А временами, когда будет наплывать грусть или тоска, услышу музыку оркестра из местных жителей, который звучал здесь в лучшие для них времена. Услышу, и, возможно, самому станет веселее.