Как журналистка и пограничник переехали в деревню, завели большое хозяйство и учатся жить в гармонии с природой и людьми

«Когда мне было пять лет, все было очень просто: то, от чего светло, — хорошо, а остальное — так себе. Теперь краски на непрофессиональной палитре смешались. Я многое перестала понимать. Какую из болей терпеть, а какую лечить таблетками? Кому можно показать теплую слезу на ладошке, а от кого ее лучше спрятать в железный кулак? С кем садиться за общий стол, а кого обходить по широкому радиусу?» 


Это строки из повести «Ба!», которую Александра Онищук написала три года назад. Тогда ее супруг Андрей Онищук еще служил в Брестской погрангруппе. А Саша работала журналистом. Сегодня брестчане не мучаются вопросом, на правильном ли они пути, в согласии ли с миром живут. «После того как переехали в деревню, все стало на свои места», — говорит Саша.

...Деревня Ступичево — за Каменцем. Пару километров по гравийке, метров двести по еле заметной в траве колее — и мы на хуторе, у зеленого домика на отшибе, который выбрали для жизни супруги Онищук. В хозяйстве бывших журналистки и пограничника — куры, гуси, утки, козы, овцы и 30 пчелиных ульев. Породистый пес Джек и верная собака Римма. Пять котов. Теплица с помидорами и грядки с огурцами, кабачками, спаржевой фасолью и картошкой. Посажен молодой сад — груша, персик, абрикос, черешня. 


Для современной деревни такое хозяйство — редкость. 

— Для нас это только начало, хочу корову! — смеется Саша. — Правда, никак не могу выбрать вид деятельности, который с уверенностью назвала бы для себя основным. Обожаю работать со словом. Безумно люблю рукодельничать. И жить не могу без ухода за своим сельским зверинцем. 

Бывший начальник заставы и его жена-журналист уехали из Бреста в деревню.

Ландшафтный дизайн, похоже, Саше тоже нравится. Обращаю внимание на корзинку с луковицами тюльпанов и клумбу с мятой и ландышами.

— Мама луковицы привезла. Говорит, зря я сорняков насадила. А для меня это самые красивые в мире сорняки — ландыши и мята! 

Хутор под Каменцем возник в жизни брестчан (которые познакомились в лицее в Бресте, влюбились, получили высшее образование и поженились) не случайно:

— Когда мы уехали служить на белорусско‑польскую границу, я поняла, что больше в город не вернусь. 

Андрей был начальником заставы, и мы жили в деревянном домике. Говорю ему, давай совершим какой‑нибудь подвиг, нас представят к награде, а я скажу: «Нет, не нужна нам награда, лучше позвольте нам тут жить!» 

Андрей пошел на повышение, его перевели в Брест. Онищуки построили квартиру в городе. 


— А все равно хотелось в деревню, — вспоминает Саша. — Мы объехали много районов, подбирая вариант для себя. Однажды по дороге в Гомельскую область ночью проезжали знаменитые Ольшаны. Увидели, как там жизнь бурлит — люди не спят, везут на рынок овощи. Назад поехали днем специально, чтобы посмотреть, чем дышит огуречная столица в светлое время суток. Впечатлились. Окончательно утвердилась мысль, что можно жить и работать на себя. 

Андрей ушел из Брестской погрангруппы подполковником по окончании контракта — с выслугой лет, но без пенсии (сейчас ему 36, а пенсия только в 47). Саша уволилась из редакции. Зарегистрировала личное подсобное хозяйство «Быть добру». К своему участку в 18 соток оформила еще 14. И началась настоящая сельская жизнь — на своей земле и в своем доме. 

Правда, хозяйка считает, что овощевод из нее получается с трудом, а вот птицевод и животновод растут и мудреют: 

— Купили инкубатор, и у нас появился птичник. В феврале вывелись цыплята, потом из гусиных яиц, которые Андрей привез аж из Березино, вылупились гусята породы линда. Дою козу, разделываю тушки птиц. Научилась варить из козьего молока сыр и творог (очень вкусно!). Пеку пшеничный и ржаной хлеб на закваске.

Интересуюсь, а как сложилось с местными жителями? Приняли — не приняли?

— В прошлом году нас называли «тые дачныки». Потом увидели, что мы хозяйство завели, стали по‑другому смотреть. Стали приходить на экскурсии. Мед у нас покупают. Не надо называть нас дауншифтерами, мы не замедлились, не отказались от благ цивилизации, мы перестроились. Стараемся понимать, для чего живем. Каменетчина — это часть меня. В Каменецком районе родился мой отец. Недаром меня магнитом вытянуло сюда из областного центра — зов генетической памяти, так сказать. А и вообще, без учета генетики, здесь нереальные, неземные края. Мы теперь живем в раю.

Пчелами занимается Андрей. 

— Не скажу, что моя помощь здесь что‑то решает, однако теперь я знаю, кто такая пчелиная матка, как она выглядит, как выглядят маточники, каково на вкус маточное молочко, из чего оно «сделано», как микроскопическая точечка на дне ячейки в сотах постепенно превращается в пчелу, чем печатный расплод отличается от запечатанного меда, сколько весит корпус улья с пчелами, медом и пергой. Мне кажется, я всю жизнь владела данной информацией. И это чистое удовольствие, клянусь, — щебечет Саша, предупреждая, что к ульям лучше не приближаться.

Правда, был один момент, создавший затруднения начинающему пасечнику: местное хозяйство не считало нужным предупреждать об обработке посевов. Но Андрей добился‑таки уважения к своему занятию. 

Андрей не столь эмоционален, как супруга, которая, к слову, называет себя всего лишь «творческим директором» ЛПХ «Быть добру». Гендиректор — Андрей. Он в дуальной паре — физик, Саша — лирик. Перфекционист. Потому считает, что восхищаться их сельской жизнью, а в Ступичево семья пока только второй год, рано:

— Надо построить сараи, новый дом... 

И так далее. 

Очевидно, хозяин все это собирается делать (как и сейчас) своими руками. Вторую неделю Андрей обучается работе с деревом, целые дни проводя в мастерской у профессионала. 

Быть добру! А как тут скажешь по‑другому? 

kozlovich@sb.by 

Фото Виталия ДУЛЕВИЧА и из архива семьи ОНИЩУК.