Неработающая фабрика с обширной прилегающей территорией в самом центре Молодечно — проблема не только фонда культуры, но, очевидно, и городских властей.Ее специализация — продукция из льна. «Более 60 лет традиций и качества!» — этот слоган начинает презентацию фабрики на ее сайте. Приведена цитата мыслителя XIX века Ральфа Эмерсона: «Прошлое предназначено служить нам, но завладеть им мы можем только при условии его подчинения настоящему».
Красиво! Но сейчас два производственных здания фабрики опечатаны, работники уволены. А то, что здесь прежде производилось, теперь производится в другом месте, другим собственником. Поэтому слово «завладеть», которое в приведенной цитате имеет, очевидно, философский смысл, применительно к фабрике обретает смысл материальный.
История, увы, привычная. Потеря рынка по объективным причинам или из-за просчетов менеджеров, смена собственника, банкротство или санация, возрождение или окончательная экономическая смерть — какой из вариантов уготован «Сакавице»? Я только начал вникать в ситуацию, как вышла статья «Кто довел до банкротства уникальную белорусскую фабрику?». Она появилась на сайте, доступ к которому ограничен Министерством информации «в связи с размещением на ресурсе информации, распространение которой запрещено статьей 38 Закона Республики Беларусь «О средствах массовой информации».
В ней есть такие слова: «Все государственные СМИ полностью игнорируют это событие... «Советская Белоруссия» по указке сверху уже неделю готовит репортаж, в котором, со слов корреспондента, ему придется сделать виновником событий последнего директора фабрики». Про «указку сверху» и слова корреспондента, якобы мои, чушь. Можно назвать это фейком, а можно ложью. Даже не удосужились уточнить, как сейчас газета называется... Но это к слову. Уверен, что читателю все будет ясно из хроники лишь трех июльских дней.
Среда. Браво, менеджер!
К поездке в Молодечно обязывала резолюция редакционного руководства «Проверить» на письме жителя райцентра Игоря. Он эмоционально написал о судьбе фабрики и дал ссылку на видеоролик, содержание которого, в сущности, и пересказал. «Фонд, который управляет этой фабрикой, хочет ее обанкротить и распродать за копейки, а людей оставить без работы», — такими словами начинает свой разоблачительный сюжет некий видеоблогер, позируя на фоне фабрики. Ее учредителем является Белорусский фонд культуры.
В Молодечно меня встретили автор письма Игорь, директор фабрики Сергей Соболевский и дизайнер-технолог «Сакавицы» Елена Гореликова. Я включил диктофон: «При всем к вам уважении в статье, если она будет написана, позиция ваших оппонентов тоже будет изложена. Обязательно с ними встречусь». Это профессиональная норма, закон для меня и редакции.
Сразу скажу, что услышанное и увиденное впечатлило. Фабрика — два невзрачных здания с обширной прилегающей территорией, гаражи, склады, безлюдье. Вход заклеен бумажкой с надписью: «Опечатано комиссией наблюдательного совета ЗАО «Сакавица» 25.06.2019». Директор объяснил: «Приехали из Минска 8 человек на двух машинах, я был на больничном... Вошли в здание, потом его опечатали. Утром 26-го я написал заявление в милицию о несанкционированном проникновении...»
Пару минут пешком от Дворца культуры, рядом — банки, музей, суд, гостиница... Центр города умирающая фабрика не красит. Сергей Соблевский был приглашен ее спасать. Бывший наш земляк, он представился жителем Варшавы. Учился в ВИЗРУ и Университете Лазарского, авторитетной в Польше бизнес-школе. В Варшаве и познакомился с нынешним председателем правления фонда культуры Тадеушем Стружецким, тогда советником по культуре белорусской дипмиссии. «Стружецкий знал меня как экономиста и бизнесмена», — говорит директор. Впрочем, бывший: уволен 24 июня. Уточняю: «Вы видели бумагу об увольнении, какая в ней формулировка?» — «Я показывал ее юристу: это увольнение».
Дизанер Елена Гореликова с традиционной продукцией фабрики, куклами изо льна, которые всегда были прекрасным сувениром в дипломатической среде. Но теперь у Елены другой работодатель.Соболевский принял фабрику в конце 2017-го. Старые машины и навыки швей не позволяли конкурировать. Качество, себестоимость, сроки — по всем параметрам фабрика проигрывала. Новых машин не купить, счет заблокирован. Директор оптимизировал штат и сам крутился как мог, работал и за водителя, и за грузчика.
Тронул рассказ дизайнера Елены о дефиле на фестивале белорусской песни и поэзии «Маладзечна-2019». Подготовленную коллекцию нарядов негде было шить: электроэнергия отключена. Мастерицы работали по домам. Успели! Устроили на празднике шикарный показ. Его увидели в Израиле, позвонили — «у нас это безумно дорого!» — собирались приехать для сотрудничества. Партнеры и заказчики, поставщики оборудования и покупатели продукции были найдены в Финляндии, России, Польше, Голландии... Так звучал рассказ дизайнера и директора. «Мы уже набирали работников, были в шаге от успеха», — сетовали они. Фонд, дескать, обнулил все усилия и разрушил планы.
А потом показали новую площадку: помог сочувствующий бизнес. На первом этаже свечное производство, на втором — швейный цех и офис с мощными компьютерами, на которых по вечерам работают дизайнеры. Новейшие японские и немецкие машины, филигранная вышивка… Как пример — миниатюрный герб на мужском галстуке.
Костяк коллектива и традиции сохранены, оснащение достойное, открылись перспективы. Повторяю, я был впечатлен. Но уточнил: «Вам не поставят в вину, что используете оборудование «Сакавицы»?» Ответ: «Да, перебросили с баланса на баланс. Но все корректно». Откуда известно про намерение фонда обанкротить фабрику? Так сказал, дескать, один из его представителей. «Это можно доказать?» — «Готов пройти полиграф». Наивно, ну да ладно.
Оператор Эльвира Денисович гордится новейшей многооперационной машиной, которая открывает новые маркетинговые горизонты. Но перед кем: принадлежащей фонду культуры «Сакавицей» или частным предприятием директора?Пятница. «Он воспользовался нашим доверием»
Скромный офис из двух комнат Белорусского фонда культуры в Троицком предместье. Отсюда происходящее на «Сакавице» видится иначе. «Обанкротить? Глупее позиции не придумаешь. Фонд кровно заинтересован в фабрике», — утверждает Тадеуш Стружецкий, председатель правления Белорусского фонда культуры.
Иных источников, кроме добровольных пожертвований, фонд не имеет. Члены правления зарплаты не получают. Небольшие деньги зарабатывают четверо сотрудников за почасовые услуги по выпуску «Краязнаўчай газеты». На нее главным образом и тратились получаемые от фабрики средства. Отчисления на уставную деятельность были скромны: 1.250, 2.500, 2.700 рублей в месяц.
Стружецкий признает, что сам привел Соболевского в фонд: «Он показался энергичным, предприимчивым бизнесменом, предлагал интересные идеи. Мы на ура приняли его предложения по модернизации. А поскольку счета «Сакавицы» были заблокированы, позволили проводить платежи через учрежденный им «Экополис продукт» для погашения первоочередных долгов «Сакавицы». И он этим воспользовался — только в интересах «Экополис продукта».
Как бы то ни было, за 2017 год при прежнем директоре фабрика имела более 100 тысяч рублей прибыли. Через год под руководством нового имела столько же убытков. В январе 2019-го произошло первое отключение электроэнергии. «9-го, в свой день рождения, я выехал в Молодечно решать эту проблему. Услышал серьезный упрек от председателя райисполкома Юрия Горлова, но его поддержку получил...» Соболевским и директором «Энергосбыта» был составлен и подписан график погашения текущих долгов, энергия включалась.
Но директор график не выдержал, и в феврале электроэнергия была отключена окончательно. Вот почему коллекцию для фестивального дефиле шили на дому. Мне этот же эпизод Соболевский объяснял иначе. Дескать, надоело ходить с бумагами по кабинетам. То не так, это не этак. Один раз, второй, третий... По мне, так надо бы и в десятый, и в сотый, если от этого зависела судьба фабрики.
Стружецкий признается, что тогда-то и закралось подозрение, что директор не собирается оживлять «Сакавицу», что у него другие планы. Фонд назначил аудиторскую проверку. Обнаружились большие долги, о которых правление не подозревало: два десятка судебных исков на сумму более 200 тыс. рублей, только за время работы Соболевского. А потом директор перестал выходить на связь. Его искали с помощью молодечненской милиции. Нашелся на больничном. Исполняющего обязанности не назначил. Предприятие было заблокировано.
Комиссия фонда культуры перед вскрытием опломбированной фабрики ожидала ее директора, Сергея Соболевского. Как и прежде, он приглашение игнорировал.«Несанкционированный вход» на фабрику комиссией фонда 25 июня был продиктован одной целью: получить доступ к бухгалтерским документам. Входные двери и кабинет открыл бухгалтер «Сакавицы», который с документами… удалился. Сбежал, можно сказать. Где они, что с ними стало, Стружецкий не знает. Подозревает, что часть может быть уничтожена.
Спрашиваю: «Нужно ли вам столько площадей для скромного производства, не сдать ли часть в аренду? Ведь центр города...» — «Мы с середины прошлого года предлагали директору проработать такую возможность. Он не справился…» Я очень кратко излагаю содержание почти 2-часового детальнейшего рассказа Стружецкого, который неоднократно подчеркивал: «Ни одного решения я не принимал самостоятельно! Только коллегиально, исполкомом, как прописано в уставе».
Мы расстались ненадолго. На понедельник был назначен очередной выезд в Молодечно комиссии из 9 человек. Предстояло вскрыть опечатанную фабрику и оценить, что из нее исчезло. Стружецкий не возражал, если я буду присутствовать.
1 июля, 4-го, 8-го, 15-го, 18-го — это дни, когда исполком фонда официально приглашал директора для разговора. Тот игнорировал или отказывался.
18-го курьерской почтой прислал посылку, в которой были полсотни ключей, печать, некоторые документы и 2 трудовые книжки.
Тадеуш Стружецкий не скрывал обиды: «Всегда был генератором идей, а теперь меня выставляют ретроградом. Не могу с этим смириться! Но крови мы не жаждем. Для начала надо сесть за стол и объясниться. Соболевский по-прежнему директор, его полномочия только приостановлены».
Вечером я позвонил Соболевскому: «Почему вы отказываетесь от посреднических услуг, которые предложил для примирения не кто-нибудь, а Владимир Карягин, председатель президиума Республиканской конфедерации предпринимательства?» — «Мне кажется, он стал на сторону фонда». — «Так переубедите его!»
Я рискнул дать искренний совет: «Если не приедете на вскрытие фабрики в понедельник, то усилите подозрения. Вы идете в лобовую атаку, но можете проиграть. Вы рискуете больше всех. Это в любом случае бросит тень на вашу репутацию, а вам еще работать. Я бы на вашем месте приехал». «Подумаю», — ответил Соболевский.
Понедельник. Демарш
Я вторично ехал в Молодечно, мысленно представляя, как оппоненты на ступенях фабрики пожмут друг другу руки и все проблемы уладят миром. Возле Радошковичей меня заставил съехать на обочину звонок из редакции: «Соболевский прислал письмо. Он запрещает вам публиковать сведения, которые ранее сообщал, иначе грозит жаловаться в Министерство информации». Вот это поворот! Еще недавно в течение нескольких часов директор давал мне детальные сведения, сообщая даже то, чего я и знать бы не хотел. Потом досылал информацию по электронной почте. Что вдруг случилось? Или заподозрил, что мое первоначальное мнение может пошатнуть альтернативная информация? Мне возвращаться в Минск? Размыслив, я решил, что ни Соболевский, ни кто-либо еще не могут запретить журналисту то, что делается по закону и редакционному уставу.
Соболевский к вскрытию фабрики не прибыл. В назначенное время члены комиссии в присутствии майора милиции вошли внутрь. Директор ускорил бы дело: без него пришлось подбирать ключи к десяткам дверей на трех этажах — производственные помещения, административные, технические, складские, подсобные... Интерьеры двух зданий произвели грустное впечатление. Только в одном из помещений можно работать: сделан ремонт. Но цех пуст. Члены комиссии констатируют: некоторое оборудование отсутствует. Я знаю, где оно находится, но по этическим соображениям не могу назвать адрес. Впрочем, меня и не спрашивают. Инвентаризация заняла весь день, подписания акта я не дождался.
Отремонтированный цех вполне мог бы работать и выпускать продукцию. Почему не работает? Вечером позвонил возмущенный Игорь, автор письма в редакцию: «Блогер выложил второй ролик, посмотрите! Директор подставляет и меня, и вас. Как будто печется о фабрике, но фактически о своем кармане».
«Банкротство в Молодечно. Кто сосал кровь «Сакавицы» — так называется второй сюжет блогера-«разоблачителя». Наша газета, по его мнению, ждет отмашки сверху. Соболевский представляет события как противостояние старого и нового мышления. «Наш коллектив испытывает сильное напряжение и очень сильное давление», — говорит дизайнер Елена Гореликова. Блогер «выстрелил» дуплетом с сайтом, доступ к которому ограничен. Вечером он тоже выдал ту самую статью про «Сакавицу»: «…Все государственные СМИ полностью игнорируют это событие... «Советская Белоруссия» по указке сверху уже неделю готовит репортаж…»
Постскриптум
Директору Соболевскому и фонду я одинаково не судья и не адвокат. И если мое мнение о конфликте менялось, то вы, читатель, видите причины. Касательно фонда приведу лишь цитату из информации БЕЛТА к одной из пресс-конференций: «За годы работы общественное объединение внесло большой вклад в деятельность по поиску и возвращению в страну национальных произведений искусства, памятников истории и культуры, архивных материалов. Белорусский фонд культуры является постоянным представителем общественности во всех национальных органах по делам культуры, а также основателем республиканских фестивалей и конкурсов».
Намекать на него как на «кровопийцу»? Впрочем, это в стиле блогера, которому все ясно с первых минут: газета ждет отмашки, а фонд и власти намерены оставить людей без работы. Мне же и сейчас после долгих встреч и разговоров многое непонятно. Истину предстоит искать в судебных заседаниях, в сопоставлении цифр, документов, аргументов. Потому и не пытаюсь вдаваться в экономические и правовые детали.
А блогер уверенно шагает по Молодечно и вещает: «Здесь был даже Наполеон!» При чем тут Наполеон? В Молодечно, дескать, закрыты почти все крупные предприятия: завод «Модуль», швейная фабрика «Березка», завод «Спутник»... Вместо них открыты торговые центры. Теперь вот еще и «Сакавица», на которой могли бы работать 140 человек. А в Минск из Молодечно идут переполненные электрички, которые везут людей на работу. Звучит как приговор местной власти, которая в едином строю с замшелыми бюрократами из фонда культуры противостоит менеджеру современного типа.
Как поведет себя коллектив, когда и если «Сакавица» вновь заработает? Главное в возрождении фабрики все же не машины, а люди.Тут уместно бы привести мнение председателя Молодечненского райисполкома Юрия Горлова. Но секретарь категорически мне отказала: «Вы не первый, кто с этим приходит… Никаких комментариев по «Сакавице»!» Я настаивал, ссылаясь на задание руководства, но: «Нет, нет, нет!»
Владимир Сивуха, член комиссии и представитель Республиканской конфедерации предпринимательства, когда-то работал на молодечненском предприятии. Он признался мне, что только после его закрытия узнал, что на нем производили: для космоса, стратегической авиации, атомного подводного флота и других специфических сфер. Проблема Молодечно и не только этого города, что высочайшая квалификация тысяч людей оказалась ненужной с распадом Союза. Но никак не вина нынешней власти, местной или более высокого уровня. Именно в нашей стране предпринимаются неимоверные усилия, часто критикуемые с Запада и Востока, для сохранения советского промышленного наследия. Иначе от него и следа бы давно не осталось — как произошло у прибалтийских соседей.
Зато на бичевании власти можно сделать себе имя в медиасфере, создать репутацию борца за правое дело, получить шанс выиграть локальную информационную войну. В любом случае. Поддерживает власть промышленные гиганты, сохраняет рабочие места, которые можно ликвидировать, — плохо, виновата. Не спасает фабрику — виновата. И ведь выигрывают, хотя бы в глазах некоторых граждан.
Помилуйте, Елена, кто же «давит» на коллектив, если «госсми события игнорируют», наша газета «ждет отмашки», а председатель райисполкома не дает комментариев (вероятно, предоставляя конфликту решаться правовым образом)? Только Соболевский, получается, и давит, нагнетая атмосферу в медиапространстве. Предстает не рейдером, а эффективным менеджером и борцом за права трудящихся, предлагая акционировать фабрику. А свою фирму не желает?
Главное. Оборудование, которое худо-бедно работало на «Сакавицу», теперь работает на предприятие Соболевского «Экополис продукт». И оставшаяся часть коллектива тоже.А ведь его пригласили на помощь: в фонде нет экономистов-менеджеров. Теперь приглашенный вовсю критикует работодателя. Демаршем я называю не объявленный «запрет» мне лично, а отношение директора к своему работодателю, демонстративное игнорирование и публичные обвинения, хотя бы через СМИ с ограниченным доступом. «Демарш» — понятие не только дипломатическое, в обычном языке означает резкий, неожиданный поступок, выпад.
Даже не знаю, с чем его сравнить... Допустим, вы подвернули ногу, опираетесь на палочку и попросили здоровяка-прохожего помочь вам перейти улицу. Он перевел, хотя по пути сам споткнулся, и вы едва не упали. Но вместо того, чтобы извиниться и на прощание пожелать вам выздоровления, он стал кричать на всю улицу, указывая нас вас пальцем: «Вы только посмотрите на этого инвалида!» Напоследок еще и трость вашу отобрал. Несолидно, не по-мужски. Или это превентивный, упреждающий удар?
Теперь предстоят разбирательства в правовом поле: фонд намерен вернуть все, что ему принадлежит. Но как поведет себя коллектив? Не те работники, которых трудоустроил Соболевский, а те, кто остался без дела? Вернутся ли под крышу «Сакавицы», когда и если она вновь заработает? Главное в возрождении фабрики все же не машины, а люди. Владимир Сивуха говорил мне: «Да, многие этого хотят». Надеюсь рассказать читателю продолжение истории, когда картина прояснится.
ponomarev@sb.by
