Можно ли было избежать развала СССР

Была страна огромная

Распад СССР: историческая неизбежность или геополитическая катастрофа?
С момента развала Советского Союза прошло 25 лет. Одни называют случившееся естественным и закономерным ходом событий. Другие утверждают, что имел место вполне управляемый процесс, который привел к крупнейшей геополитической катастрофе ХХ века. Где же истина? Какую роль во всем этом сыграл личностный фактор и какие уроки нам преподнесла история? Об этом рассуждают первый проректор Академии управления при Президенте профессор Александр Ивановский, историк и философ Борис Лепешко и политический аналитик Петр Петровский.



“НГ”: В чем, на ваш взгляд, главные причины распада СССР: проигрыш в холодной войне, падение цен на нефть, исчерпанный ресурс командно-административной экономики? Или виной всему стала закостеневшая идеология? Был ли этот процесс неизбежен или можно было его предотвратить?


Борис Лепешко: Тут все зависит от базовых позиций. Если считать, что распад СССР — благо, то зачем его надо было предотвращать? Если это был управляемый процесс, то его авторам надо дать Нобелевские премии за эффективность управленческих решений. Если же мы столкнулись с естественным ходом событий, то разве скорбят по поводу “естественной убыли” отживших социальных феноменов? Спор продолжается, и могу лишь выразить собственную точку зрения: для меня все то, что произошло четверть века назад, — это и личная, и философская, и политическая катастрофа. У общества не нашлось ресурсов для того, чтобы ее исключить. Ни интеллектуальных, ни политических, ни экономических. Причем многие видели приближение этого “политического цунами”, но сделать ничего не смогли (или не захотели). Аналогичный процесс имел место в канун революции 1917 года. Все и всё понимали, даже пытались остановить разрушительные процессы, а чем закончилось? Тем же, чем и в 1991 году. Думаю, для большинства людей события 25-летней давности означали крах привычного общежития. Впоследствии это обернулось кровавой бойней во многих бывших республиках некогда единой державы. Когда сегодня утверждают, что все это ради пресловутой свободы и демократии, то нужно задуматься над одним-единственным вопросом: а стоит ли эта свобода и демократия тысяч загубленных жизней и беженцев в Карабахе, Грузии, Кыргызстане, Украине, Молдове?

Александр Ивановский: Крах СССР — это, безусловно, величайшая геополитическая катастрофа. Почти 300 миллионов человек одновременно оказались в достаточно сложной ситуации неопределенности. Я уже не говорю про страны третьего мира, которые несколько десятилетий входили в состав социалистического блока и с его разрушением столкнулись также с огромными трудностями шоковой терапии. Кроме того, эта трагедия привела к началу наступления на социальные права и гарантии простых граждан. И не только на постсоветском пространстве. С начала 1990-х повсюду сворачивались социальные программы, потому что мир стал однополярным, и особого смысла поддерживать средний класс власть имущими уже не стало. В свое время капиталистические страны именно под влиянием СССР из-за опасения прихода к власти левых сил были вынуждены проводить у себя более социально ответственную политику. С распадом советского государства началось сокращение социальных программ на Западе, увеличилась степень неравенства. На этом фоне во многих странах стало расти недовольство народа своими политическими элитами, укрепились позиции ультраправых националистических сил.

Наступившая глобальная монополия одного центра силы привела к мощным финансовым кризисам, которые следуют друг за другом, фактически не оставляя странам времени на восстановление. Да и в целом международная политика стала более непредсказуемой, участились теракты, войны, обострились локальные конфликты, проблема беженцев. Наступил период глобальной нестабильности.

Петр Петровский: Не соглашусь с тем, что у страны не нашлось ресурсов для того, чтобы предотвратить приближение катастрофы. Напомню, что страны СЭВ (Совета экономической взаимопомощи) к тому времени занимали по уровню совокупного ВВП треть мировой экономики, имели все базовые технологии. Но в силу слабости менеджмента не смогли удержать свои позиции.

Говоря о причинах распада СССР, я апеллировал бы к древнему тезису: кому это выгодно? Сразу после войны в мире сформировалось два блока — советский и евроатлантический. Последний не скрывал своей цели одержать победу над системой социализма и в этом плане хорошо работал. Роковую роль в судьбе СССР сыграли и цены на энергоносители. В 1970-е годы, когда произошел их резкий рост, западные страны сделали акцент на энергосберегающих технологиях, роботизации и автоматизации промышленности. Советский Союз пошел по пути демпингования цен на углеводороды в границах своего блока. Это на время дало преимущества, но, с другой стороны, затормозило переход на компьютерные технологии, автоматизацию и электронику. В результате к 1980-м, когда цены на нефть рухнули, экономики стран Запада оказались более конкурентоспособными. Советское же руководство вместо того, чтобы ускоренно модернизировать экономику, занялось трансформацией политической системы. Нельзя искусственно насаждать в обществе демократию, не имея для этого подготовленной экономической, социальной и идеологической почвы. В этом я вижу главный урок событий 1991 года.

“НГ”: То есть, окажись на месте Горбачева более сильная и решительная личность, все могло бы сложиться по-другому. Но так ли уж значима здесь роль личности? Ведь при больном и немощном Брежневе СССР ведь не распался...


П.П.: Брежнев стал тем руководителем, который создал детонатор к взрывному устройству, уничтожившему Советский Союз. Горбачев не смог обезвредить этот детонатор. В сравнении, например, с китайским лидером Дэн Сяопином Горбачев наделал массу ошибок. Вместо проведения экономических реформ, внедрения антикризисного менеджмента Горбачев занимался популизмом, дезинтегрировал управленческую систему, проводил непонятные действия по стимулированию и созданию народных фронтов. То есть создал многочисленные центры политических сил, которые боролись между собой и делали систему неуправляемой.

Б.Л.: Вне сомнений, Горбачев несет персональную ответственность за то, что произошло с нашей страной. И его деятельность требует соответствующей правовой и политической оценки, конечно, негативной. Что же касается роли личности, посмотрите и попробуйте оценить национальное развитие Беларуси вне контекста личности Александра Лукашенко. Или оборону Англии в 40-х годах прошлого века вне воли и характера Черчилля. Или судьбу Франции после Второй мировой войны вне де Голля. Все сразу становится понятно. Среди факторов, определяющих судьбу любой страны, конкретная личность играет определяющую роль.

А.И.: Я не оспариваю тезис о том, что все проблемы начались вверху и они во многом были связаны с отсутствием ротации кадров, затянувшимся процессом их омоложения. Но что касается возможностей социалистической экономики, то здесь я далек от крайностей. Думаю, истина все же посередине. Очевидно, что многочисленные крупные проекты, проводившиеся в СССР (достижения в сфере космоса, военной промышленности, социальной политики), были бы невозможны без ведущей роли государства в экономике. Другое дело что на каком-то этапе экономика застыла, не развивалась. Но социалистические идеи живы и востребованы в мире. Сегодня и в России, и в Беларуси примерно 60 процентов населения придерживаются консервативных, социал-демократических традиций.

Существование СССР уравновешивало ситуацию на мировой арене. Фактор сдержек и противовесов позволял избегать многих негативных сценариев, в том числе и ядерной войны.

“НГ”: Любое общество по своей природе привержено консерватизму, который вовсе не является помехой для развития. Вопрос в том, кто возглавит страну на конкретном этапе и куда повернет энергию масс. В этом контексте показателен пример бывших советских республик. Ведь путь к независимости все начинали фактически с равных стартовых условий. Но кто-то сумел доказать свою состоятельность, не допустить конфликтов, сохранить управляемость, а кто-то никак не может выбраться из пучины хаоса и политических склок. Почему?

Б.Л.: На этот вопрос нет ясного и приемлемого ответа. Всегда налицо целый комплекс причин, явлений, выстроить которые в определенную иерархию часто не возможно. Все попытки теоретиков (от Платона, Гегеля, Маркса до постмодернистов) предложить внятный ответ успехом не увенчались. И никогда не увенчаются — в этом как плюс, так и минус нашего существования. То есть любое развитие всегда содержит элемент непредсказуемости. Представить, что аналитики все посчитают и предложат в будущем беспроигрышные варианты развития, невозможно. Но ясно одно: чтобы катастрофизм развития свести к минимуму, надо быть состоятельным в части возможностей национальной элиты (не продажной, не компрадорской), национальной экономики, национальной системы образования.

П.П.: Думаю, в некоторых странах (Украина, Грузия, Кыргызстан, страны Балтии) местные элиты просто переоценили свои силы и возможности, часто действуя на волне эмоций и в угоду отдельным политическим силам. Вклад той же Прибалтики в общесоюзную систему был равен белорусскому. А что в итоге произошло у наших соседей? Невиданная депопуляция и деиндустриализация. Противоположный пример — Казахстан с его сложной этнической ситуацией. В 1991 году многие прочили ему судьбу горячей точки. Но республика выстояла. С одной стороны, благодаря сильной личности ее президента. С другой, у политической элиты было понимание, что новые условия несут в большинстве своем риски и их важно вовремя увидеть и купировать. В Беларуси также восторжествовал здравый смысл. Мы сделали акцент на развитии того, что имеем, не рубили сплеча, не разрывали связи с прошлым, сохранили традиции и преемственность. То есть мы выбрали прагматичный путь, отказавшись от вульгарных рецептов и либерально-шоковой терапии, которую настойчиво предлагали нам извне. Это позволило сохранить базовые хозяйственные единицы и дало возможность нормально функционировать системе управления.

Советский Союз — это когда на Кавказе не терроризм и наркотики, а курорты, санатории и лучшая в мире минералка. В Украине не битвы на Майдане, не бойцы со свастикой, а бескрайние пшеничные поля, авиационная промышленность, чистые города и добрые счастливые люди. В Прибалтике — не марши СС, а производство высокоточной электроники и радиотехники.

“НГ”: Что же, в политике, как и в жизни, каждый сам выбирает свою дорогу. После исчезновения СССР часть новых молодых государств потянулась в ЕС, другие выбрали интеграцию на евразийском пространстве. Что предопределило такой выбор? И почему попытки России стать центром притяжения бывших советских республик пока не привели к большому успеху?  


Б.Л.: После распада СССР “включились” новые механизмы исторического, этнического, иного характера. Где-то на первом месте оказались приоритеты, сформированные национальными элитами. Где-то проявилось желание вернуться к национальному “золотому веку”, вне социалистического контекста. Кто-то взял ориентир на иные центры силы. Комплекс этих факторов и обусловил национальный выбор в различных постсоветских странах. Никто не предвидел именно такого развития событий, и потому можно достаточно смело утверждать, что логика здесь на втором месте. Все решает соотношение самых разных факторов, “работающих” здесь и сейчас. Относительно же России все достаточно давно сказано. И о величии, и о героизме, и о проблемах (“ты и убогая, ты и всесильная, ты и могучая, ты и бессильная” — тут уж ни добавить, ни убавить). Два прошлых века Россия была в центре мирового внимания, заявив о себе достаточно громко и кровавыми революциями, и победоносной войной. Что будет завтра? Этого, наверное, не знает никто.

П.П.: Проблема в том, что ни сейчас, ни в 1990-е годы Россия не предложила глобального проекта, глобальной альтернативы (прежде всего, с точки зрения ценностей) сложившейся однополярной системе мироустройства. Ясно, что это не должен быть проект возвращения в СССР. Также недопустимы копание в прошлом и поиск обид. Это должен быть проект будущего. Если Россия сможет четко его сформулировать, то успех реинтеграции на новой основе гарантирован. Если же Россия останется на реваншистских позициях, попадет под влияние этнических, имперских и прочих амбиций, то из нашего Евразийского союза ничего не выйдет.  

А.И.: Исследования систем госуправления начиная с XVIII века до настоящего времени показывают, что все они строились иерархически. Каждая страна имела свою историческую память, наследие и в соответствии с этим развивалась в том или ином направлении. Понятно, что развалившиеся куски от СССР к какому-то берегу должны были пристать. Где-то сыграли свою роль большие деньги, где-то ставка делалась на обещания. Шел, в общем-то, вполне управляемый процесс продвижения границ, перемещения стран в те или иные блоки. Со временем появились первые разочарования, обиды, потому что одни не дождались обещанного, другие хотели большего. Все это еще раз свидетельствует о том, что всегда надо жить своим умом и “выбирать свою колею”. Дармового прогресса никогда не было и не будет. Чтобы жить лучше, надо вкалывать самим.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter