Летчик Иван Жуков вновь побывал в Беларуси, где 38 лет назад совершил подвиг

Был только МиГ

С ГЕРОЕМ Советского Союза заслуженным военным летчиком СССР Иваном Жуковым мы встречаемся в самолетном ангаре на окраине Щучина, небольшого города у западной границы Беларуси. Именно здесь в начале 60‑х годов прошлого века Иван Ефимович осваивал полеты на сверхзвуковом истребителе МиГ‑19. И сюда спустя более чем полстолетия он вернулся, чтобы пройтись по улицам своей молодости и побывать у старого друга‑сослуживца.

Иван Жуков был рад побывать в Беларуси, где произошло главное событие его жизни.
фото: АННА КСПЕР

20‑летними лейтенантами они встретились в Кобрине, а спустя несколько лет вместе с полком перевелись в Щучин. Сейчас Иван Жуков живет в Подмосковье, его друг, Леонид Карпов, — в Гродно.

— Город я не узнал, — делится впечатлениями летчик. — Единственный домик остался прежним при выезде на автостраду. Еще с маленьким сыном мы там с коляской прогуливались. Помню, так заговорились с женой, что ботиночек потеряли. Рядом лес был — мы там белые грибы собирали. Где сейчас райисполком и городской парк, раньше были старые двухэтажные домики. Их сейчас нет. Вообще от Щучина, каким я его знал, осталось только озеро, где мы с ребятами плавали и кувыркались на надувных камерах, а еще — православная церковь и костел.

Слово за слово, разговор сводится к событиям 21 августа 1981 года в небе над Кричевом, где летчик испытывал новейший истребитель МиГ‑25. Подвиг Ивана Жукова тогда был отмечен званием Героя Советского Союза. На вопрос о предчувствии катастрофы, которую он сумел предотвратить, мой собеседник отвечает так: если это уже тысячный полет, о каком предчувствии может идти речь? Просто идешь на работу. А когда происходит пожар в воздухе — тоже не до эмоций. Надо действовать. Четко и быстро.

— Это поначалу, в молодости чувства захлестывают через край. Помню, перед первым прыжком с парашютом инструктор спрашивает: «Готов?». А ты стоишь на крыле, за рейку держишься и дрожащим голосом отвечаешь: «Готов». Тот видит, что ты совсем раскис, поэтому на всякий случай напоминает: «Не забудь кольцо дернуть»... Потом — полет, невероятное чувство парения, приземление и непередаваемые ощущения от всего этого. Бежишь снова к инструктору, просишь, чтобы разрешил снова прыгнуть, прямо сейчас. А нельзя. После первого прыжка никому не дают сразу снова прыгать: в эйфории можно не меньше дров нарубить, чем от страха.

...В тот день на огромной высоте и скорости в кабине МиГ‑25 сработала аварийная лампочка «Пожар левого двигателя». Загорелась и погасла. Ложные срабатывания «аварийки» на этом типе самолетов уже случались, поэтому Иван Ефимович поначалу не придал ей значения. Понял, что происходит что‑то серьезное только тогда, когда не смог переместить в другое положение рычаг управления. Его заклинило.

— Ручку на себя — а она упирается. Значит, надо предпринимать меры. А сзади летчик говорит, что горячо в хвосте. Все‑таки горим! Решили снижаться, но первый заход на посадку оказался неудачным. Выбор был такой: катапультироваться или заходить на второй круг. На принятие решения — 5 секунд. Заходим на второй круг, — мой собеседник как будто просматривает видимый только ему одному видеоряд. — Отключаю левый двигатель, «подгашиваю» скорость, выпускаю тормозные парашюты. Остановка. Я на взлетно‑посадочной полосе.

— Что почувствовали, когда поняли, что самое страшное уже позади?

— Дрожь в ногах. Организм так отреагировал на невероятное напряжение последних минут полета. До этого четыре аналогичных самолета взорвались, а в пятом даже погиб летчик. Я был шестым кандидатом... До этого момента дефектные МиГ‑25 разрывало на мелкие куски. Конструкторы и летчики знали, что существует какая‑то ошибка, но какая точно — по оставшимся осколкам не понять. Благодаря тому, что я посадил самолет, причину удалось найти и устранить. Оказалось, через дыру в камерах сгорания в топливный бак попали горячие газы. К счастью, на тот момент емкость в моем самолете была пуста, поэтому бак не взорвался, а раздулся.

— Спокойно садились за штурвал после этого случая?

— Врачи рекомендовали мне поехать в санаторий, отдохнуть. Потом я прошел летную комиссию и отлетал еще шесть лет. Какое было чувство, когда впервые сел в самолет после аварийной посадки? Ну я же из санатория приехал, поэтому казалось, что приступаю к работе после отпуска.

После того августовского героического полета 1981 года Иван Жуков (на фото слева) летал еще шесть лет.
ФОТО ИЗ ЛИЧНОГО АРХИВА

Вместе выходим на взлетное поле Щучинского аэродрома. Сейчас здесь самолеты малой авиации. Хозяин одного из них Андрей Чернышов приглашает Героя Советского Союза в кабину. Спустя несколько минут самолет отрывается от земли и уходит в небо. На землю Иван Ефимович возвращается возбужденный и с горящими глазами:

— Мне доверили управление самолетом. Я не сидел за штурвалом уже 30 лет, но все прошло замечательно. Мы сделали два круга над городом на высоте 450 метров. Руки все помнят, есть реакция на крен. Сегодня ветреная погода — вести маленький самолет непросто.

Иван Жуков не скрывает: сейчас он счастлив. Словно и не было тех лет, что отделяют его от молоденького лейтенанта, которому доверили пилотировать лучшие советские истребители. А время просто поменяло картинки на фотографиях, оставив неизменным самое лучшее в этом сильном человеке: любовь к жизни и своей профессии.

charovskaya@sb.by

Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter