Истории, подобные этой, редко имеют счастливый финалНе будь я лично знакома с Натальей, никогда бы не поверила рассказу о том, что женщина, отсидевшая два года за торговлю наркотиками, смогла восстановить родительские права на сына и забрать 13–летнего Кирюху из детдома. Биография 32–летней минчанки больше напоминает сюжет слезливой мелодрамы, чем обычную житейскую историю. Однако это — быль...
Сентябрь 2007–го
В Наташину квартиру я явилась незваной гостьей — приехала наудачу вместе с инспекторами ИДН Октябрьского РУВД Минска, считающими эту семью своей гордостью: в отличие от большинства бывших осужденных Наталью не нужно было перевоспитывать. Из гомельской колонии она вернулась с единственной мечтой — забрать сына домой...
Их дом — это небольшая двухкомнатная квартира почти на окраине Минска. Обстановка скромная, но не бедная — все необходимое есть. Сама Наталья — невысокая, голубоглазая и скорее худая, чем стройная, — нежданным гостям удивилась, но недовольства человека, которого потревожили в последний день отпуска, не выказала. Просто убавила газ под кастрюлей с борщом и сняла с плиты сковородку с жареной картошкой. Мне как человеку стороннему и незнакомому с одного взгляда было понятно, что жизнь ее не назовешь, как в любовном романе, «одним мигом счастья»: тут было все — любовь и горечь, страх и радость, обиды и надежды...
Май 1993–го
— С Максимом я познакомилась в школе — мы одноклассниками были. И как уже теперь понимаю, влюбилась в него на свое несчастье: если бы не он, моя жизнь могла сложиться совсем по–другому, — с легкой грустью в голосе размышляет Наташа. Мы сидим на кухне, пьем чай и болтаем, как соседки по купе в поезде: вряд ли когда–нибудь встретимся вновь, поэтому и рассказать можно самое сокровенное... — Повзрослели, начали встречаться и... на выпускной экзамен по русскому языку я пришла, будучи на пятом месяце беременности. Того, что мой Макс увлекается наркотиками, тогда даже предположить не могла: он был милым, веселым, заботливым... Когда я сообщила, что «залетела», не стал, как многие другие 17–летние парни, давать задний ход, говорить, что не готов к такой ответственности и вообще сомневается, его ли ребенок... Сказал просто: значит, в сентябре поженимся.
Так и получилось: 16 сентября — в четверг — Максиму исполнилось 18, а в субботу мы сыграли свадьбу. Меньше чем через месяц родился Кирюша. И понеслось: забота о ребенке, стирка, готовка, уборка — приглядываться к мужу было некогда. Иногда, вернувшись с дневной прогулки с ребенком, я замечала, что в квартире как будто ацетоном пахнет (наркоманы используют растворители для производства наркотика из маковой соломки. — О.П.–Г.), однако списывала все на соседей: думала, то кто–то полы красит, то жидкость для снятия лака пролили... Я ведь строила счастливую семейную жизнь и не представляла, что любящий муж сможет все разрушить...
Февраль 1995–го
— Этот день не раз снился мне в кошмарах: тем утром я делала в квартире уборку, как вдруг — звонок. Открываю, а на пороге... милиция с ордером на обыск. Я начала было возражать: мол, мой муж — порядочный человек, ни о каких наркотиках и речи быть не может! Тогда они заявили: «Раз так — дайте нам поработать и убедиться в том, что подозрения действительно беспочвенны». Если бы так оно и оказалось! На балконе между мокрыми простынями милиционеры нашли бутылку с остатками наркотического «супа». Вскоре Максима приговорили к 3 годам колонии...
Знаете, ведь в большинстве случаев жены в первые же годы разводятся с осужденными мужьями, а вот я, наоборот, ждала. Вместе с ребенком на электричках — с игрушками, горшком и передачами — ездила к нему на свидания в Могилев. Все надеялась, что когда он вернется, мы будем счастливо жить, сына воспитывать... Не вышло.
Вскоре после его освобождения я как–то раз задержалась на работе. Прихожу — а Максим в бешенстве: приревновал на пьяную голову. Не слушая оправданий, он схватил огромный кухонный нож и стал гонять меня по квартире. Когда выходила замуж, и подумать не могла, что влюбленный муж сможет так себя вести... Я тогда чудом сумела заскочить к соседям и на следующий же день подала на развод: сомнений в правильности решения не было — дальнейшая семейная жизнь будет только хуже...
Март 2000–го
— Конечно, одной воспитывать ребенка сложно, хоть я и работала продавцом в киоске, денег нам с Кирюшкой не хватало. Вот я и не выдержала, соблазнилась идеей давнего приятеля подзаработать: он предложил поторговать наркотиками. Покупали героин, смешивали его с измельченным анальгином и продавали друзьям Максима — к тому времени я уже знала, что почти все они крепко «сидят на игле». До сих пор не знаю, кто из «клиентов» меня тогда «сдал»: вскоре пошла по стопам Максима — в гомельскую женскую колонию.
Вышла оттуда с единственной мыслью: что же я наделала?! Ребенок в детдоме, у меня запятнанная биография, мама за два года ни разу не улыбнулась... Поняла: нужно устраиваться на работу и забирать Кирюху домой — иначе моя жизнь пройдет зря. Правда, сразу сына мне не отдали — пришлось ждать три года, прежде чем меня сняли с учета в наркодиспансере. Почти каждый день я бегала к нему в гости, приносила гостинцы и подарки к праздникам...
А вот Максим как в воду канул: с тех пор как мы развелись, давал о себе знать лишь раз — позвонил незадолго до Кирюхиного дня рождения. Пообещал привезти для него подарок, но, видимо, в последний момент передумал: я напрасно полдня прождала его на остановке. Кстати, сын о нем даже не спрашивает: у меня секретов от Кирилла нет и история эта ему известна...
13 апреля 2007–го
— В нашей маленькой семье этот день — главный праздник: именно тогда я наконец–то забрала сына домой! Все предыдущие годы одной только этой мыслью и жила: мечтала, что в тихой и пустой квартире появятся его игрушки, зазвучит счастливый смех... Ради сына я сменила работу, спустя 13 (!) лет после окончания школы поступила на заочное отделение университета: буду экономистом. Там, кстати, о моем прошлом ничего не знают: они не спросили — я не сказала. Решила начать жизнь с чистого листа. Хочу получить новую профессию, чтобы заработать на образование сына.
Это ведь самый больной вопрос: учеба. Чувствую, что из–за тюрьмы не успела многое дать ребенку — и в моральном, и в материальном плане. Его сверстникам родители уже давно по компьютеру приобрели, а я лишь недавно смогла купить, да и тот подержанный: обошелся в 300 долларов. У нас монитор стоит 1995 года выпуска — он чуть «младше» самого Кирилла. Так что компьютер приходится потихоньку обновлять: сменили винчестер, «мышку», клавиатуру...
А уж сколько мы в общении друг с другом потеряли — 5 лет! Приходится заново знакомиться: ему — узнавать родную маму, мне — единственного сына. Чем увлекается, о чем мечтает, какими человеческими качествами обладает, кем станет в недалеком будущем?..
Сентябрь 2007–го
За те полтора часа, которые мы с Наташей проговорили, я отчетливо поняла: да, она действительно вела себя безрассудно и в конце концов оступилась, «сломав обе ноги», но, повзрослев и испив чашу собственных горьких слез, воскресила в себе мечту о счастливой жизни и нашла силы ее воплотить. Уверена, все задуманное у нее получится, хотя и не без труда. Почему в моих словах нет ни нотки сомнения? Потому что Кирилл — 14–летний улыбчивый мальчишка, очень похожий на Наташу, — на вопрос, любит ли свою маму, горячо ответил:
— А как же? Кто бы такую маму не любил!
