В названиях более 300 белорусских деревень зашифрованы чрезвычайные ситуации древности
Не верь своим глазам, больше слушай и бойся очевидности. Так обычно наставляют новичков опытные топонимисты. И вправду, их работа сродни профессии археолога: никак не обойтись без кропотливого изучения материала на местности, «раскопок» и личного «погружения» в исторический контекст. Ушедшие эпохи с неохотой раскрывают свои тайны, не жалея ни вашего времени, ни ваших ног… Итак. Молодечненский район, 12 километров от Олехновичей – и мы перед дорожным указателем «Пажарышч...». Куда и с чьей легкой руки пропала последняя буква? Был ли здесь вообще когда-нибудь пожар? Этот и другие секреты нам предстояло узнать.
Стучусь в первую хату — так и так, хотел бы выяснить происхождение названия деревни. Иван Гриневский в Пожарище живет с рождения – уже 67 лет. Деревенька год от года мельчает – раньше было почти 60 дворов, сейчас — 13. Так что историю, поди, никто уже и не припомнит.
— Знаю, что поселение наше очень старое. Сходите на кладбище, сами увидите: там лежат и униаты, и католики, и православные. Многие надгробные камни давно вросли в землю и покрылись мхом: не разобрать ни слов, ни цифр. Думаю, люди здесь поселились лет 300 назад, если не больше, — рассуждает Иван Петрович. – Был ли здесь пожар? Трудно сказать: даже в жаркое лето у нас ни лес не горит, ни торф, ни трава. Так, кошкины слезы… Не в этом дело. Отец мой, царство небесное, часто говорил, что корни соседнего Городка «зарыты» в нашей деревне. Спросите, может, кто еще что об этом знает.
Спросил. 85-летняя Янина Григоренко только пожала плечами: «Я тут не с самого рождения живу. Когда мне исполнилось пять лет, отец купил 25 соток земли и перевез нас сюда с мамой… Знаю, что земля тут была намного дешевле, чем в округе. Многие приезжали даже из отдаленных поветов. А с недостающей буквой в названии никаких секретов нет: местные сорванцы отклеили как-то с указателя некоторые гласные и согласные. Так из «Пажарышча» получился «Парыш». Дорожники-то надпись восстановили, но одной «А» так и не нашли. С тех пор мы во множественном числе».
Идем дальше. Следующий дом – и следующая история. На этот раз, кажется, «та самая». Настоящая.
— Дед мне рассказывал, что уже при Александре II здесь было крупное местечко. Бойко шла торговля, улицы прирастали новыми домами, ремесленники и купцы получали хороший навар. Все перечеркнул ужасный пожар, случившийся в конце XVIII века. Огонь уничтожил все: дома, имущество, хозпостройки… Все, кто уцелел, снялись с насиженного места и перешли за несколько километров. Там основали Городок – крупный поселок, в котором было множество лавочек ремесленников. Место пожарища долгое время пустовало. Но когда объявили о льготных ценах на покупку земли, сюда ринулись многие: из Постав, Витебска и Гродно. Вместе с ними был и мой прадед — уроженец Сморгонского повета, — говорит пенсионер Борис Игнатович (83 года). – Деревенька быстро ожила и отстроилась, но память о том пожаре осталась. С тех пор нас за глаза называют пожарниками, хотя формально не за что: за последних лет 20 в Пожарище не сгорела ни одна хата. Такая вот история.
…Удивительно, но факт: в Беларуси нет ни одной карты, на которой бы значились все «огненные» топонимы. Первую и единственную пока попытку свести их воедино предприняли в Музее пожарного и аварийно-спасательного дела МЧС.
— Пришлось на месяц засесть в читальном зале Национальной библиотеки, вооружившись почтово-адресным указателем Минской губернии и картами Беларуси 1910—1962 годов. В блокнот в итоге выписал более 600 названий, но уже тогда понял: без детальной сортировки не обойтись. Слишком уж много созвучий, повторов и исторического мусора, — рассказывает «Р» Андрей Готин, директор музея. – Первыми из списка пришлось вычеркнуть советские новоделы – названия, данные после 1917 года по шаблону и не имевшие ничего общего с многовековой историей конкретных поселений: Искра, Пламя Октября, Красный Факел, Веселый Уголь… Кроме пожаров идеологических, за ними едва ли скрывается что-то серьезное. Специалисты из Национальной академии наук помогли также отсеять топонимы-созвучия вроде: Загораны, Погораны, Зольки, Угляны... Да, действительно, похоже, но в основе этих названий зашифрованы совсем иные значения. Первые два, например, указывали на место расположения деревни – «за горой» и «близ горы». Два последних топонима рассказывают соответственно о составе почвы и угловом расположении земельного надела.
Последней «оговоркой» в пожарной карте стали топонимы со словом «Ляда». И вот почему. Подсечно-огневое земледелие на Беларуси известно со времен незапамятных: лес сжигали, пни выкорчевывали, а на том месте сеяли жито. Сам же участок, как правило, называли потом лядой. Так вот таких ляд по стране сейчас – десятки: Горелая Ляда, Ляды, Лядины и т.д. На карте же для простоты оставили одну из них.
Итог: в сухом остатке — 327 оригинальных топонимов, в которых по сей день живут огонь, его первопричины или последствия. Если смотреть на карту, больше всего красных точек в Минской, Витебской и Гродненской областях. Если пытаться структурировать названия, получится 4 блока: 1) сам пожар и его внешние проявления; 2) новые названия деревень-погорельцев; 3) вера в огонь, посланный небесами; 4) и наконец, имена, данные горелым болотам, урочищам и полям.
— Из этих названий при желании можно реконструировать типичный пожар тех лет в развитии: Дымово — Огневка – Гарь – Пыхань – Избужар – Пекло — Двор-Жары – Погорелка – Пепелишки – Жгунь — Горелоши. Одной из причин возгорания деревянных, крытых соломой хат становилась молния: ее страшно боялись и всеми силами старались задобрить. Отсюда – Перунов мост, Громобой, Перуново и Громки. Поначалу в эту же группу мы ошибочно вписали Моланы и Грозово, но затем выяснилось: в основе этих топонимов – вовсе не разряды небесного электричества, а женские имена. Одно болгарское: Гроза. Второе греческое: Меланья, — объясняет Андрей Готин. – Если деревня выгорала дотла, это считалось предзнаменованием свыше. Своего рода карой. Поэтому селились на том же месте крайне редко. Зачастую собирали весь оставшийся скарб и переходили на новое место. Так в свое время появились Новоселы, Подселы, Негорелое и Новые Горяны. Особую группу составляют природные объекты, поврежденные огнем. Здесь и Горелый Луг, и Горелый Бор, и Погорелый Остров и Горелый Мох с Горелой Грядой. Сначала название давалось им, а затем уже автоматически переходило на деревни, возникавшие неподалеку.
Когда именно на карте Беларуси появились все эти необычные названия, сказать сейчас сложно. Точную дату не берутся озвучить даже ученые-топонимисты. И вот почему. В летописные источники крохотные деревеньки попасть, разумеется, никак не могли – масштаб не тот. Собрания русских летописей и метрики ВКЛ начинают фиксировать местечки и другие относительно небольшие населенные пункты примерно с XVI века. Только благодаря им мы сегодня знаем, что Олехновичи основаны в 1562-м, Боровляны – в 1503-м, Бешенковичи – в 1508-м, а Браслав, например, — в 1423 году. Скорее всего, основная масса населенных пунктов с «пожарными» названиями возникла в Беларуси между XIII и XVIII веками. Поэтому установить сегодня происхождение каждого конкретного топонима можно только на месте, расспросив стариков или почитав районные книги памяти.
...Не ленитесь стирать пыль со старых названий. Не проходите мимо. Они, как древние свитки, хранят память об угрозах минувших веков. И открывают глаза на неведомую жизнь, в которой не было огнетушителей, автономных пожарных извещателей и номера 101: «Дежурная служба МЧС: Что случилось?..»
На снимке: тот самый указатель: все-таки не Парыш.
