Польская сторона дала разъяснения касательно «дела Бурого». Не только наша газета об этом писала (СБ от 13.03.2019) — выступали депутаты, включился белорусский МИД. Бурый, напомню, это убийца 79 белорусов, его отряд уже после войны сжег 5 деревень Подляшья. И вот на официальном сайте польского Института национальной памяти (ИНП, государственное учреждение) сказано, что опубликованное ранее «научное исследование» не имеет юридической силы. Расследование, закрытое в 2005 году, в котором в действиях Бурого усматривались «признаки геноцида», возобновляться (и, соответственно, изменяться в выводах) не будет. Пока. Ну и на этом спасибо.
Арестованный Ромуальд Райс, он же Бурый. 1948 г.
Зачем же было вообще публиковать этакое «научное исследование» на официальном сайте ipn.gov.pl? Во-первых, как там пишут, это «часть широкой дискуссии о ситуации, в которой оказалась Польша после Второй мировой войны». Началась «ситуация», помнится, с того, что Германия напала на Польшу, разгромила ее армию, польское правительство сбежало, государство вновь исчезло с карты Европы. Закончилась тем, что Красная Армия Польшу освободила, совместными усилиями союзников государство было восстановлено, СССР передал ПНР большую часть Белостокской области. Даром. С этим дискутировать трудно, но если очень хочется, то можно.
Это называется «свобода исследований». Она «позволяет историкам подвергать сомнению», как пишет ИНП, например, личность, цели и оценку деяний того же Бурого. Потом, правда, приходится говорить, что все это «не имело юридической силы». Осадок, однако, остается — не в этом ли смысл таких исследований и таких публикаций? Или это некий пробный шар — когда перестанут на него реагировать, можно будет и о «юридической силе» подумать?
В рамках «свободы исследований» (на нее ведь монополии ни у кого, надеюсь, нет) приведу еще пару недавних публикаций. Имя Адолфаса Раманаускаса-Ванагаса широко известно теперь не только в Литве. Это командир отряда «лесных братьев». Которые, чему есть многочисленные свидетельства, участвовали в уничтожении мирного населения в конце и после войны. Однако в Литве их официально считают национальными героями. Вплоть до того, что бывший сотрудник КГБ Станиславас Дрелингас, один из участников послевоенной операции по задержанию Раманаускаса-Ванагаса, был признан виновным в геноциде. С чем недавно согласился и Европейский суд по правам человека.
Получается, «советские репрессии против литовских партизан» — это геноцид. В свою очередь, уничтожение ими (зачастую предельно жестокое, вместе с семьями) милиционеров, парт- и хозработников, врачей, учителей, колхозников — это не террор и уж никак не геноцид. «Партизаны, — признали сначала литовские, а затем и европейские судьи, — выполняли существенную роль в сохранении национальной идентичности, культуры и национального самосознания». Убитым (литовским же) коммунистам, служивым, учителям, врачам и простым колхозникам в этом отказано. Ни национального самосознания они не имели, ни культуру не несли, про идентичность и говорить нечего — да литовцы ли они были в самом деле?..
Во Львове тем временем депутаты облсовета протестуют против памятника. Его в феврале открыли в польском Щецине, чтобы «увековечить память тысяч поляков — жертв геноцида украинских националистических организаций в 1939 — 1947 гг.». Об этом тоже говорится на официальном сайте ИНП. Депутаты, взывая к президенту, кабмину и раде одновременно, в свою очередь, вспоминают украинское село Сагрынь на Холмщине, сожженное польской Армией Крайовой в марте 1944-го.
И это мы еще не вспомнили про конфликт между Польшей и Израилем, касающийся Холокоста, не цитируем утверждения израильских СМИ, что «отрицание Холокоста в Литве приняло угрожающие масштабы»…
Выводы из этого «парада встречных воспоминаний», густо замешанного на геноциде и двойных стандартах одновременно, думаю, каждый способен сделать сам. С одним уточнением: уходят, стремительно уходят, безвозвратно уходят живые свидетели, участники и современники тех военных событий. И это непоправимо в том числе вот почему. Только они могли встать и сказать: было так. Было убийство. Были казни. Был геноцид. И никакой суд — ни верховный, ни европейский — не посмел бы им, выжившим, перечить. А их нет — и теперь, получается, многое можно.
Поэтому — что касается нас, белорусов, — память должна сохраняться. Поэтому память должна жить. На ней как на научном фундаменте покоится вся наша информационная безопасность — не в техническом, а в морально-мировоззренческом смысле. Поэтому так важно, полагаю, патриотическое (оно же — нравственное) воспитание. Чтобы каждый ребенок со школы, с младых ногтей, на уровне подкорки знал: было так. И это было убийство. И это был геноцид. И мы все-таки выстояли. И мы победили.
Потом — когда вот это будет уверенно освоено и закреплено! — потом пусть историки, как талмудисты, «подвергают сомнению» и «исследуют документы», потом — пусть! Но сначала должен быть заложен нравственный фундамент — моральные основы нашей истории, если хотите. Ты можешь быть за Великое Княжество Литовское или против, можешь почитать Полоцкое княжество или Речь Посполитую двух народов, но мировоззрение белоруса стоит на ответе: партизаны или полицаи. Все остальное — производное от этого ответа.
Поэтому как талмудисты, ибо — не касаясь заповедей. Чья важность подтверждена многовековой историей выживавшего в любых условиях народа. И каждый день подчеркивается сегодня — во время полной информационной свободы и почти полной же безнаказанности публикаций, «не имеющих юридической силы».
Пока что.
mukovoz@sb.by
