Музыкальное наследие общества филоматов: любовь и песни Томаша Зана

Тайному обществу филоматов и филаретов, организованному когда–то студентами Виленского университета, уже исполнилось 200 лет. Адам Мицкевич, Игнатий Домейко, Ян Чечот, Томаш Зан — все они были объединены не только общей идеей, образом мыслей, но и образом жизни. Научные, литературные достижения филоматов широко известны и достаточно подробно изучены. А вот как они развлекались, как проводили свободное время? Наверняка члены просветительско–патриотического кружка не чуждались общества прекрасных юных барышень, с охотой и много музицировали, сочиняя собственные песни. В подробностях жизни филоматов мы разбирались с помощью известного музыковеда Светланы Немогай, разыскавшей в архивах редкие рукописи текстов и нот.

Адам Мицкевич

Виленские музыканты

Судя по воспоминаниям участников событий тех лет, все их маевки, встречи, погулянки сопровождались песнями, даже мини–спектаклями с музыкой, сочиняли которые и Адам Мицкевич, и Томаш Зан, и прочие члены кружка. Но до сегодняшнего времени музыкальное творчество филоматов остается в тени.

— В эпоху романтизма музыка и поэзия шли рука об руку. У филоматов был тесный контакт с музыкальной средой в Вильно, — рисует картинки тогдашней жизни Светлана Немогай. — Общество это вращалось вокруг Яна Голланда, бывшего придворного капельмейстера Радзивиллов в Несвиже, а также Кристины Франк, личности примечательной. Жена доктора Йозефа Франка — известная певица Кристина Герхарди, звезда европейского масштаба, муза Бетховена и ученица Йозефа Гайдна, последовала за мужем в Вильно, когда в 1805 году он стал профессором Виленского университета.

В доме Франков проводились концерты, собирались музыканты, и, разумеется, в этой среде вращались и филоматы как музыканты–любители достойного уровня. В частности, у Кристины брал уроки Томаш Зан — личность разносторонняя, писатель, поэт, всерьез интересовавшийся минералогией, бывший также членом масонской ложи «Совершенное единство». В плане музыки он среди филоматов был наиболее креативным, даже сам писал музыкальные номера на сценарии Яна Чечота.

Паненка и лучезарный

С именем и судьбой Томаша Зана связана уникальная находка, сделанная Светланой Немогай в библиотеке Академии наук Литвы им. Врублевских:

— Я искала материалы, касающиеся нашей мемуаристки Габриэли Пузыны, она описывает быт собственной семьи — Гюнтеров, а также своих родичей Тизенгаузов, очень подробно. И в Вильнюсе мне удалось найти сборник, связанный с Габриэлей Пузыной, — «Песенки, собранные и записанные в Кохачине Бригидой из Свентожецких Зан в 1855 году». Этот рукописный сборник разбивается по содержанию на две части: первая и более объемная — собственно филоматские песни, а вторая связана с возвращением в родные края Томаша Зана.

После ареста филоматов и филаретов в 1823 году члены общества были либо высланы в отдаленные губернии, как Мицкевич, либо приговорены к тюрьме и последующей ссылке, как Чечот и Зан. Причем Зан взял на себя вину за многих членов общества, поэтому по возвращении из изгнания в 1841 году на родной земле его чествовали как героя и дворянские семьи наперебой старались заполучить такого гостя в свой дом.

В гости тогда ездили солидно — на месяц или два, Зана приглашали разные семьи, в том числе и семья Гюнтеров, зазвавшая героя в Добровляны. В мемуарах Габриэли Пузыны сохранился соответствующий фрагмент воспоминаний. У нее было две сестры, и все вместе они предавались традиционному домашнему творчеству благородных барышень, когда стихи писали сами, а музыку к ним подбирали из популярных мелодий, как было принято у аматоров. Томаш Зан легко включился в этот быт. Например, в сборнике есть песня Зана, приветствующего «литвинок и русалок», датированная 1841 годом, на мотив цыганского романса «Ты не поверишь, как ты мила». В свою очередь, паненки Гюнтер также отвечали Зану величальной песней:

«Светлы герой наш,
светлы герой наш,
Светлы герой наш,
хвала Табе!»


В одной из гостиных дворянских усадеб Томаш Зан встретил и юную Бригиду Свентожецкую. По семейной легенде, при первой встрече с «архилучезарным» она встала на колени и поцеловала Зану руку. Эта романтически настроенная паненка, зачитывавшаяся Адамом Мицкевичем, решила собрать и сохранить песенное наследие филоматов. И старалась, записывая ноты и тексты, давать как можно больше информации о каждой песенке. Например, указывается, когда и как они исполнялись впервые: «при поднесении перстня и венка Томашу Зану от общества «лучезарных» («прамянiстых») в 1819 году на горах за Маркучами», «при первом поцелуе родной земли после 20–летнего отсутствия в 1821 — 1841 годах».

— Это облегчает работу, — признает Светлана Немогай. — Песенки разные по стилю: среди них есть авторские, студенческие, оперного и религиозного происхождения, написанные композиторами–любителями. Исполнялись они на мотивы «Гаудеамуса», арий из популярных опер, в гимне филоматов «Хай радасць з вачэй нашых блiсне» использована музыка виленского композитора Антона Сокульского. К некоторым музыку написали граф Константин Тизенгауз и сам Томаш Зан. Тексты сочинялись и на белорусские мелодии, в записях указываются даже конкретные народные песни, например, «Сем дзён малацiла».

На этом романтическом певческом фоне герой–изгнанник не заметил, как влюбился. В кого? А в ту самую барышню Бригиду, которая столь бережно собирала филоматские ноты и песенки. Юная паненка Свентожецкая была моложе своего героя примерно на четверть века, но высоким чувствам это помехой не стало: «Я увидел в ней саму Литву, увидел в ней ангела...» — писал Зан своей приятельнице Марии Путкамер, большой и несчастливой любви Адама Мицкевича. Поженились они с Бригидой в 1846 году, родители девушки приобрели молодым небольшое имение Кохачин в Сенненском уезде (сейчас — деревня Коковчино Сенненского района).

Всего девять лет было отпущено им вместе. За эти годы у Бригиды Свентожецкой и Томаша Зана родились четыре сына, по некоторым данным, была еще и дочь. Под конец, если верить многим источникам, Зан страдал психическим расстройством, однако на любящее отношение Бригиды это, судя по всему, не повлияло. Томаш умер в возрасте 60 лет в 1855 году, похоронен он в Смолянах под Оршей, годы спустя там же обрели последнее пристанище его жена и сыновья. Бригида надолго пережила мужа, скончавшись в 1900 году, не дожив до 82 лет. И всю жизнь она бережно хранила тетрадь с песнями своей юности.

Своевольная дочь

Под музыку развивалась и любовная история Адама Мицкевича. Автор «Песни филаретов» дружил с известнейшей пианисткой своего времени Марией Шимановской, оказывавшей ему покровительство и познакомившей, например, с Михалом Клеофасом Огиньским, дипломатом и композитором–любителем. Поэт даже, несмотря на свою долгую любовь к Марии Верещаке–Путкамер, женился на дочери Шимановской Целине, которую знал еще 12–летней девочкой.

Причем Целинка Шимановская оказалась особой решительной: стоило Мицкевичу в парижских салонах несколько раз обмолвиться о тех счастливых днях, когда он чуть ли не качал ее, тогда ребенка, на коленях, как девушка собрала чемодан и примчалась к нему в Париж. И поэт, не устоявший перед напором благородной паненки, с которой у него, как и у Томаша Зана с Бригидой, была колоссальная разница в возрасте, женился.

Естественным образом история любовная перетекла в музыкальную: Мицкевич играл на флейте, арфе и фортепиано, сам много и с охотой музицировал. А поскольку магнитофонов тогда не было и образованные люди организовывали музыкальное пространство вокруг себя собственными силами, то Мицкевича в паре с Целинкой часто можно было услышать в парижских салонах. И, разумеется, талантливая теща Мария Шимановская писала музыку на стихи поэта, как делал это еще один известный композитор Станислав Монюшко.

***

С именем Монюшко связана и значительная часть наследия филоматов в области обработки белорусского фольклора, который упорно собирал Ян Чечот. «Песнi  з–пад Нёмна i Дзвiны», на которые сочинял авторскую музыку Станислав Монюшко, были переведены Чечотом на польский, бывший тогда литературным языком, и изданы. Таким образом, благодаря Чечоту белорусский фольклор был введен в профессиональную литературу, поскольку как добросовестный исследователь он указывал и первоисточники. А благодаря Монюшко они обзавелись и новыми мелодиями. В 1995 году их даже издала в Минске «Белорусская капелла» — в переводе на «мову», возвращающем к первоисточнику. А вот песенки, записанные Бригидой Свентожецкой, еще ждут своего часа.

ovsepyan@sb.by