Буду седым, красивым и всемирно известным

Новые позиции Дмитрия Войтюшкевича

Он назначил мне встречу в крутом ресторане Минска. Я пришла, увидела гламурного Диму в задумчивой позе — и не узнала. Повзрослел, возмужал, похорошел, что ли? Войтюшкевич, один из самых стабильных наших музыкантов, выпустил на днях десятый по счету альбом — «Лирика». Только что вернулся из Варшавы, где, выясняется, по протекции Януша Юзефовича регулярно выступает в рейтинговом телепроекте «Мировые хиты». «Из самолетов не выхожу практически, — доверительно сообщает Дима. — Голова идет кругом: Копенгаген, Стокгольм, Вильнюс, Варшава...» И глаз у него так загорается дьявольски... Пока мы беседуем, ему постоянно звонят: то Егор Хрусталев беспокоит, уговаривает сняться в очередном телеконцерте ОНТ, то уточняют время предстоящего концерта–презентации нового альбома «Лирика». Словом, все хорошо у Войтюшкевича...

— Дима, ты замечаешь некое равновесие в жизни: сколько отдал, столько и взял?

— Я называю этот феномен — «оправдать поездку». За 15 лет моей творческой жизни я пока так ни разу и не почувствовал это. С другой стороны, страшно рад, что двигаюсь хоть и медленно, но вверх. Я почти уверен, что к семидесяти годам полностью расцвету, достигну высот Леонардо Коэна: буду седым красивым стариком и всемирно известным.

— Ты пытался заработать деньги не музыкой?

— Да, в 92–м году в Варшаве на ступеньках Дворца науки и культуры я пробовал березовский хрусталь продавать. У меня мама в те годы работала на заводе «Неман» и зарплату ей выдавали хрусталем... Теперь, когда меня приглашают в Варшаву в тот же самый дворец с концертами, я люблю полякам рассказать, как в далекие 90–е приезжал к ним выживать...

— Не пошла тебе коммерция?

— К счастью, нет. Однажды в Минске на Комаровском рынке я разложил тот же самый хрусталь, ко мне подошли милиционеры, оштрафовали за незаконную деятельность, на этом все и закончилось. Я тогда вдруг ясно понял: никогда не буду ничем заниматься, кроме музыки.

— Музыка тебя организует?

— Я еще когда в группе «Палац» работал, вывел для себя замечательную формулу: нет концертов — не беда. Садись и пиши музыку для себя, в стол, как угодно. Только не жди неизвестно чего.

— Ни дня без строчки?

— Две недели назад меня пригласили в Стокгольм как артиста, и в честь нашей делегации был устроен ланч в той самой ратуше, где вручают Нобелевскую премию. Пожалуй, лет через 40 я вполне могу на нее, премию, рассчитывать в области литературы.

— Пишешь?

— На радио у меня есть авторская программа «Простые слова», недавно я начал писать к ней какие–то этюды, эссе, описываю жизненные истории, придумываю диалоги. У меня получается, я думаю, если постоянно заниматься литературой, из меня выйдет хороший писатель.

— Дима, у тебя есть жизненные принципы?

— Я очень авантюрный и резкий человек, люблю хорошую компанию, но принципы у меня есть. Первое — никогда не связываюсь с подонками, второе — борщ должен быть горячим, третье?.. Это не принцип, скорее, не до конца оформленная мысль, но звучит она примерно так: «Руководствуйся сердцем, а не умом».

— Вот и я удивляюсь твоей интуиции. На сегодняшний день из бурных вод шоу–бизнеса ты вышел совершенно сухим: и не «здрадник», и не «попса». Как это получилось?

— Я встречаюсь со своими зрителями в малом зале концертного зала «Минск» шесть раз в год и впредь хотел бы встречаться только с ними. Хотя самые лучшие музыкальные авантюры в моей жизни состоялись только благодаря хорошей компании белорусских музыкантов. В первую очередь благодаря Лявону Вольскому и Игорю Ворошкевичу.

— Какой ты положительный герой, однако.

— Нет, я не положительный, могу и выпить от души. Хотя в последнее время даже на вечеринки стал жалеть время: я назавтра обычно не в состоянии решать важные вопросы и мне это не нравится. Пристрастился в последнее время на выходные уезжать из Минска на свой хутор, на реку Неман. По–моему, впредь большую часть своей жизни я буду проводить на хуторе.

— Охота, рыбалка?

— Нет, это пока еще не мое. Я беру кларнет, выхожу на берег речки, начинаю играть — разговаривать с эхом. Знаешь, какое у меня там эхо? Как в горах.

— Как тебе одному, без семьи живется?

— Я бы хотел семью, в душе я человек семейный, меня дети любят. Только жить с Войтюшкевичем — это не подарок: я много езжу... У меня есть сын, которого я очень люблю и которого мне очень не хватает: мы, к сожалению, не общаемся...

— Почему?

— Я несколько лет назад сделал очень много ошибок в жизни. И сейчас приходится за все это платить. Надеюсь, рано или поздно я сына все–таки увижу и буду с ним говорить. Пока — посвящаю ему все свои диски.

— Дневник в Живом журнале ведешь, зачем?

— Я вот тоже раньше не понимал, зачем Адаму Глобусу ЖЖ? А сам, когда в сеть погрузился, дошло: ЖЖ — это ж ведь прекрасная возможность быть в курсе всех дел. Не думаю, что стану добросовестным блоггером, я не офисный работник и времени на разные там аськи, скайпы у меня нет. К тому же я не умею и не люблю печатать на машинке. Меня больше увлекает процесс написания от руки.

— Возможно, ты и прав: рукописи, как известно, не горят. А вот мюзикл «Пророк», о котором было много разговоров, похоже, провалился в белорусском прокате?

— Думаю, судьба мюзикла сложится удачно вопреки самым мрачным прогнозам. Я благодарен Илье Олейникову и Янушу Юзефовичу за все то, чему они меня научили, развернули меня, можно сказать, к театру и кинематографу. Я даже взялся перечитывать мемуары Михаила Ромма — очень увлекательно...

— И все–таки в чем, на твой взгляд, был основной промах у создателей мюзикла?

— Не знаю. Это ж ведь особенности русского стиля: «Все по коням! В атаку! А разбираться потом будем»...

Фото Никиты Безрукова.