Будьте совершенны!

В нынешнем году Туровская православная епархия отмечает свое 1000–летие, самому легендарному Турову — уже 1025! Путь за плечами долгий. Со взлетами и падениями, приобретениями и потерями, как, собственно, и должно быть. Сегодня городу уделяется большое внимание: он благоустраивается, ведутся раскопки на месте древних поселений, совсем скоро здесь откроется необычный музей. Но люди, заглядывая в страницы истории, все же пытаются прочесть там свое будущее. В прошлом седого Турова — много поучительного. Как и мудрых учителей. Важно, насколько успешно мы, сегодняшние, усваиваем эти уроки мудрости и духовности.

Туровская церковь, дощатая, выкрашенная в небесно–голубой цвет, внешне скромная, но аккуратная, любовно обихоженная. Когда я приехала, уже стемнело, в приходском доме как раз ужинали. За столами разместилось не менее десятка детей от полугода до 16 лет и несколько взрослых. Этот вечер был последним постным накануне дня Петра и Павла. Так что на столе — гречневая каша, суп, ягоды — черника, собранная детьми накануне. С ребятами в лес ходили живущие при церкви уже немолодые женщины — Катерина и Евдокия. Четыре ведра набрали. Будут готовить в собственном соку. Катерина говорит, во время зимнего поста они пекут коржики и едят, обмакивая в ароматную томленую чернику, — очень вкусно.

На постой меня определили в дом через дорогу от храма, где и живут Катерина с Евдокией. Настоятель туровской Всехсвятской церкви отец Сергий Храпицкий представил их: «Сестры». Во Христе, конечно.

Катерина

Женщина очень строгая. Встретила меня далеко не с распростертыми объятиями. Невзирая на присутствие батюшки, тут же высказалась: «И чего эти корреспонденты едут и едут, пишут и пишут. Толку–то...» Потом, правда, оттаяла. Но не могла сдержаться, чтобы время от времени не сетовать: «Нет, не хотят теперь люди верить в Бога, а он ведь есть, точно есть. Все почему? Потому что верить в Бога — большой труд. А люди ищут, где полегче».

Катерина, по ее словам, раньше такой же была. Неверующей. Аж до 40 лет. Спрашивала у людей: Бог есть? А ей отвечали: «Какой Бог? Придумала! Живи и радуйся сейчас, а то потом в яму бросят — и все». Катерина и старалась: раз в яму, то чего уж — бери от жизни все, что сможешь ухватить. Не жизнь, а сплошное «хали–гали», как сама и определила. Да так, видимо, увлеклась, что увидела дно пропасти. Глубокой, коли стала просить Бога, в которого не верила: «Помоги!»

— И что, помог? — спрашиваю.

— Помог. Только не знаю, выдержу ли до конца.

— Так тяжело?

— Тяжело. Но и радостно тоже.

Сейчас вот прошу, чтобы детей моих не оставил. И если надо для спасения им пройти через пропасть — значит, будет так. Только пусть спасет.

У Катерины два сына. Оба приехали за ней в Туров и живут здесь. Сама она перебралась лет шесть назад. Несет послушание, занимается церковным хозяйством.

— Бог есть, это точно, — упорно повторяет Катерина. — Да и как можно: в яму — все! И моих детей в яму? Я в детстве любила рассматривать всяких козявочек, жучков. Летом ранним утром дома спят, а я бегом на луг. Цветов — море, всяких. Кто–то же это создал...

У одного из сыновей Катерины проблемы — стал пить. А ведь матушка Анна, супруга отца Сергия, говорит: руки мастеровые — и плотничать, и столярить умеет... Недавно деревянную люльку соорудил для младшего сына батюшки — двухлетнего Серафима. Но это когда трезвый.

А еще Катерина переживает, что не задерживаются у них на церковном подворье люди — трудники да послушники. Побудут неделю–другую, ну месяц, и бегут. «Пугаются», — делает она вывод.

— Чего пугаются?

— А кто их знает! Тяжело.

Дмитрий

Невысокий юноша с лицом молодого монашка, тоже пришлый, как мне показалось, не пугается. Собранные в пучок длинные волосы, маленькая светлая бородка клинышком, худощавое лицо, спокойный взгляд. «Пономарит у нас», — говорит Катерина. В тот вечер, когда уж все ложились спать, отец Сергий выдал Дмитрию благословение испечь к утру, к праздничной службе в честь святых первоверховных Петра и Павла, просфоры. Парень явно воспринял задание как должное: надо — значит надо. Следующим днем слышала наставления батюшки другому своему молодому помощнику. «Смотри, Дмитрий всю ночь пек. И не по принуждению, а по любви. Он ближе всех нас к Богу», — поучал священник. Хоть и не мое дело, но мысленно с ним соглашалась.

Евдокия

Евдокия — худенькая женщина с добрым лицом — помогает матушке нянчить двухлетнего Серафима. Малыш — создание белокурое, голубоглазое — настоящий херувимчик. Вечером Евдокия купает ребенка и укладывает спать в люльку, по старинке подвешенную к потолку. Говорит, вещь очень удобная, не то что эти современные коляски. Чуть тронешь — она и закачалась, как на волнах: плавно, умиротворенно. На ночь Евдокия поет Серафиму песенку «Милый Боже». В ответ ребенок радостно улыбается и пытается подпевать. «Баю–баюшки» и слышать не хочет», — с гордостью роняет Евдокия. Серафим в подтверждение тянет вверх ручонки и лепечет на своем детском языке: «Боже... там...»

Семейные лабиринты

В семье у отца Сергия и матушки Анны шестеро детей: Анастасия, Адриан, Кирилла, Даниил, Серафим и Ксения. У главы семьи есть еще восемнадцатилетний сын от первого, студенческого, брака. О своем разводе отец Сергий говорит спокойно — все произошло давно, до прихода в церковь, и вместе с тем с неизбежной долей горечи. Семейные лабиринты — особо запутанные. В создание проблем обычно каждый участник драмы вносит свою лепту. Но спустя время судить о том нет смысла. Все должны друг друга простить.

Радует отца Сергия то, что
с сыном связь не потеряна, дети постарше — шестнадцатилетняя дочка Анастасия и пятиклассник Адриан дружат с братом. И эти отношения в семье по–настоящему ценят.

Пути Господни

Отец Сергий — в миру физик. В церковь пришел не сразу. Работал инженером–электронщиком в Боровлянах, в НИИ онкологии, настраивал компьютерные системы. Тогда и началось его сближение с религией. Наверное, потому, что в таком скорбном месте вера — то немногое, что не дает людям сломиться и потерять себя при земных страданиях. Матушка Анна по образованию филолог, выпускница БГУ, минчанка. Из семьи, церковь уважающей, но не более того.

— Что подвигло вас так круто поменять жизнь?

— Не считаю, что так уж круто. Я и до крещения не был человеком далеким от вопросов духовности. Интересовался, читал. Предки все — православные. Дед умирал — завещал окрестить нас, детей. Господь, видите, все своими путями устраивает. Но сначала я пришел в церковь, чтобы помогать. Помогать в том деле, которому меня научило государство.

Как же произошло, что девять лет назад отец Сергий сменил столицу на глубинку Полесья?

— Пригласил на беседу митрополит, владыка Филарет и сказал: «Болит сердце за Туров, езжай». Турову действительно не везло: священники сменялись один за другим, а потом и вовсе никого не стало. Вот мы и отправились поднимать почти рухнувшее дело.

А потом с детьми здесь легче... Как бы справлялись с шестерыми в городе?

Дети

С детьми в тихом спокойном Турове, наверное, легче. Серафим, например, просто обожает корову Ласку. Даниил в этом году идет в школу, но любит погонять с ребятами по улице, родители ему уже даже внушение делают — к школе надо готовиться: старшие учатся отлично, нельзя нарушать традицию.

Только вот пятиклассник Адриан, этим летом сдавший экзамены в музыкально–художественную гимназию–колледж искусств имени И.О.Ахремчика, с гордостью говорит, что родился в Минске и скоро отправится к минской бабушке, где у него будет телевизор, компьютер, мобильный телефон... «Грустно уезжать от мамы и папы?» «Нет», — признается Адриан, честно глядя большими мамиными миндалевидными глазами. Ну, это он не понимает еще...

Адриан показывает свои рисунки — натюрморты, пейзажи. Чувствуется, парень любит жизнь. Артист по натуре, с удовольствием выступает в концертах, в летнем лагере даже был звездой дискотек. «Наверное, от меня передалось», — признается отец Сергий.

Старшая среди детей, Анастасия, окончила девятый класс той же гимназии, куда — можно сказать, на смену ей — поступил Адриан. Настя успешно выдержала испытания в колледж. Она пианистка. Пробует сочинять музыку. Участвовала в нескольких конкурсах. По просьбе родителей продемонстрировала собственное мелодичное произведение с грустно–романтичным содержанием о девушке, которая поет на клиросе. Хотя сама Настя, как и положено юной барышне ее возраста, улыбчива и музыку любит не только классическую. К попсе, правда, относится пренебрежительно. Что будет делать после колледжа, пока не решила. Учиться — да. Но где — раздумывает. Самый логичный вариант — консерватория. Мамино предложение — духовно–музыкальное училище — тоже заинтересовало.

— А как Настя отнеслась бы к перспективе стать в будущем матушкой? — полюбопытствовала я у Анны.

— Мы с ней об этом не говорили, но, кажется, она была бы не против.

А вот восьмилетняя Кирилла, серьезная девица с толстой светло–русой косой за плечами, на мой несерьезный вопрос (несерьезный — потому что, сколько можно его детям задавать) — кем хочет стать, ответила сразу: «Матушкой», чем немало удивила матушку Анну. Кроме того, в планах быть педагогом — тоже, как мама, работать в детском саду. У Кириллы редкое женское имя. В честь святого Кирилла Туровского. Правда, обладательница имени пока не знает, кто такой святой Кирилл. Рано. Все впереди.

Общая любимица в семье — пятимесячная Ксения. «Иди к папе», — протягивает руки к ребенку отец Сергий. Малышка удобно устраивается у отца (просто отца) на коленях, ухватившись ручонками за крест, что лежит на груди батюшки. К Ксении приставлена еще одна добрая женщина — Мария.

Спрашиваю у Катерины и Евдокии, не обижают ли местные ребята батюшкиных детей? Обижают. Но матушка никогда на чужих плохого не скажет, только своим в очередной раз строго выговорит: мол, сами виноваты, не лезьте, куда не следует.

Музыка

В семье все имеют музыкальное образование. Сам отец Сергий в юности увлекался роком, играл в вокально–инструментальном ансамбле — «Персонал» назывался, позже пел в хоре. Кстати, хоровое пение, считает, стало наиболее действенным стимулом к дальнейшему духовному служению.

Брат батюшки после нелегких жизненных испытаний также серьезно занялся музыкой, лауреат фестивалей бардовской песни в Беларуси среди инвалидов. Анна прекрасно поет в храме на клиросе. Духовные песни в ее исполнении звучат и в недавно снятом фильме о Турове.

Секреты воспитания

— Отец Сергий, вы растите сыновей. Что, по–вашему, мужское воспитание?

— Воспитание мужества. А мужество, в свою очередь, предполагает выдержку, терпение и разумный подход во всем. Я всегда повторяю евангельский принцип: если на зло отвечать злом, зло увеличивается в два раза. Зло можно уменьшить только любовью.

— Но если ребенку во дворе, извините, врезали, то что он должен делать?

— Должен смириться и делать так, чтобы тому человеку стало стыдно.

— Сложный совет.

— Сложный. Кстати меня так учил мой отец, человек не церковный: «Ты будь выше его. Ну, ответишь, завяжется драка, все пострадают. Ты будешь мудрее, если просто уйдешь. Пусть он думает, что победил, на самом деле это ведь не так...» Господь говорит: будьте мудры, ако змей, и чисты, ако голубь. Если идти напролом, недолго и погибнуть. Нельзя поддаваться первому порыву. Нелегко, конечно, иногда сдержаться — мы все живые люди и живем в далеко не идеальном мире. Однако надо стремиться к этому.

Тем не менее православная церковь не отрицает и возможности самозащиты. Зло может быть пресекаемо и силовыми методами. Господь тоже многомилостив, но есть пределы и терпению Божиему.

— А в понятие мужского воспитания у вас входят занятия спортом, физическая закалка?

— Безусловно. Дома мы сделали детям гимнастическую стенку. Даже Серафим умеет подняться. Правда, спускаться ему труднее. Но это, как всегда. В жизни надо уметь соизмерять свои возможности.

В большой семье священника, если требуется, старшие дети помогают отцу во время службы. Когда охотно, когда и не очень. «У них многое от настроения зависит. Иногда стоит и принудить. Не без того», — считает батюшка. Старшие работают и в огороде. За старание, случается, перепадает небольшое поощрение: на речку съездят купаться или лакомством каким родители побалуют.

Дома у отца Сергия есть компьютер с выходом в Интернет. Собственно говоря, батюшка — компьютерщик из первого поколения. Однако прогресс не стоит на месте. «Вот, — с сожалением кивает он на полуразобранный принтер, — починить не получается. Каждый должен заниматься своим делом. Тут еще проблема прибавилась: вчера не смог выйти в Интернет — похоже, вирус. Думаю, за это Адриана стоит «благодарить»: втихаря привез из Минска игру — «Армагеддон». Поиграл. Точнее, доигрался. Оно и неудивительно — одно название чего стоит.

В доме священника нет телевизора. Телевизор и видеомагнитофон есть в приходском доме. Ребята смотрят мультики и детские фильмы, строго отобранные родителями, — «Золушка», «Мэри Поппинс», «Про кота Леопольда», «Три богатыря», «Аленький цветочек», «Королевство кривых зеркал»... Никаких монстров и ужастиков.

Служение

В церковном дворе в начале фруктово–ягодной аллеи широко раскинулось дерево грецкого ореха. Оно как бы прикрывает большой простой крест, у подножия которого несколько памятных камней с надписями на немецком языке.

— Во время войны рядом с нашей церковью немцы хоронили своих погибших. Может, поэтому и храм не сожгли, хоть и православный. Позже кладбище сровняли с землей. Уж очень фашисты «постарались» здесь — огромное количество народа загубили и городок сожгли чуть ли не полностью. Дикость и варварство, — комментирует настоятель.

Крест поставили из христианского чувства — приезжают сюда родственники тех похороненных. Правда, однажды старый немец потребовал: уберите грецкий орех, он, мол, корнями прорастает в моего брата, мне это дерево здесь не нравится. «А мне нравится», — отрезал тогда отец Сергий.

Вообще, у туровского настоятеля характер твердый, мужской. При этом он абсолютно убежден, что для священника главное — сострадание к людям. Священник не должен ничем гнушаться, ибо поставлен, чтобы служить. Служить, но не услуживать, подчеркивает он.

Надо сказать, случается отцу Сергию слышать и обвинения: мол, устроил батюшка при церкви «бомжатник», детей неблагополучных приваживает. Те потом по близлежащим огородам шастают. В ответ священник объясняет, что нет ничего плохого, если неухоженных, заброшенных детей накормят, кое–какую одежду дадут, иной раз и спать положат. В свое время для этого даже специально вагончик возле церкви поставили — утеплили, оборудовали, потом дом купили рядом с храмом. Сейчас, правда, в нем второго священника с семьей поселили.

Вообще, в округе многодетные семьи не редкость. Но среди них, по словам батюшки, непозволительно много таких, которых можно отнести к неблагополучным. Собственно говоря, и церковный приют начинался с того, что зашли в такой дом, а там голодные и холодные дети. Оставить не смогли, взяли с собой. Так и пошло. Несколько лет матушка Анна вела с детьми занятия в воскресной школе. Но в этом году скорее всего открывать ее не будут. Сначала собиралось человек тридцать мальчишек и девчонок, потом двадцать, а теперь, наверное, и десяти не наберется. «Компьютерные клубы нас победили», — вздыхает Анна.

Прихожане

Сейчас в Турове идут раскопки на Замковой горе. В скором времени появится археологическая экспозиция, окруженная смотровыми площадками. Тысячелетняя история Туровщины приобретет дополнительные материальные черты и аргументы. Когда–то здесь стояли десятки храмов, кипела жизнь духовная и мирская. Все это не должно кануть в Лету. Вот и мощи святого Кирилла Туровского пока не обретены. Говорят, покоятся где–то на Борисоглебском погосте. Но где — неизвестно. Искать смысла нет. Придет нужное время, люди узнают. А пока, выходит, рано еще, не созрели, не доросли.

Сегодняшняя Всехсвятская церковь в Турове стоит на месте древнего храма. Сейчас идет ремонт в старинной алтарной части, которой уже 200 лет. Когда выносили землю, обнаружили несколько каменных плит — похоже, остатки еще более старой постройки. В храме стоят легендарные святыни — древние каменные кресты. Еще один растет прямо на Борисоглебском кладбище. Многие специально приезжают в Туров, чтобы увидеть это чудо.

...Утро дня Петра и Павла. Перед храмом «тормознулась» пара мальчишек лет семи на велосипедах. Ребята соскочили со своих «коней», повернулись лицом к храму и начали широко, даже истово, креститься. «Ну вот, а отец Сергий переживает», — подумала я.

В честь праздника небольшая церковь была полна — в основном женщины постарше. Но появилась и молодежь, мамы с маленькими детьми. В ожидании причастия на скамеечках перед храмом чинно уселись несколько мужчин. Они ведут серьезный разговор на глобальные темы — как и положено мужчинам. Обсуждают, что время летит все быстрее и быстрее, так как землетрясения планету ускоряют. А землетрясения случаются там, где люди живут неправедно — пьют, курят, ругаются непотребно и работать не хотят. А то вот еще придумали, сообщил один из беседующих: построить корабль, на который поместится 108 тысяч человек, а на верхнюю палубу самолет сможет садиться. Рассказчика прерывают замечанием: «Представляете, если пойдет на дно — сколько людей сразу утонет». В ответ рассудительное: «Ну, нас с вами там точно не будет...» На том и порешили.

Неподалеку примостились две женщины — у них разговоры попроще, то есть ближе к жизни. Вскоре к ним присоединилась третья — в неслабом подпитии и не скрывала это. Первые две кабеты терпеливо слушали ее — своя, не прогонишь, хоть и пьяная, да и не ругаться же в церкви. А она им рассказывала «уважительную» историю о том, как, где и кем «ударно трудилась». А сейчас «на больничном» — собака покусала». Те не возражали: может, и «на больничном», может, и покусала — а что мы, ничего не знаем. Главное — не спорить.

Из приходского дома доносились аппетитные запахи — пост закончился. Туда–сюда сновали нарядные маленькие девочки. Их нисколько не смущало присутствие могильных оград, практически вплотную подобравшихся к церковным стенам. Чуть в стороне, всего в нескольких метрах от торжественной праздничной толпы, копали яму под новое захоронение, после обеда здесь же ожидались отпевание и похороны. С другой стороны родственники вели к причастию тяжелобольную женщину. Бедняжка сама идти уже не могла: сначала ее поддерживали, потом молодой человек (похоже, сын) взял на руки, как ребенка, и понес. Вот он — момент истины.

Борьба

После дневной службы, наконец, выпало время поговорить с отцом Сергием. Нарушая принцип политкорректности, спросила, не обижается ли на слово «поп». Не обижается:

— Раньше оно было каноническим — означало: «пастырь овец православных». Во времена советской власти осмеяние веры дало толчок различным анекдотам и соответственно придало слову «поп» пренебрежительное значение. И, конечно, как и на всяком месте, есть и своя вина. Хотя если брать мир, там злоупотреблений значительно больше. Но о мире мало говорится, так как это менее интересно.

Все мы подвергаемся искушению. Главный смертный грех, осуждаемый во всех конфессиях, — гордыня. Дьявол был наказан и низвержен из ангельского мира именно за нее. И сейчас лукавый дух мстит, пытается увлечь в этот грех весь мир.

— По–вашему, получается?

— Получается, к сожалению. Но Господь не хочет, чтобы мир увлекся, и смиряет.

Материальная жизнь, конечно, всем необходима. Господь учит: будьте совершенны. Но все телесные потребности невозможно удовлетворить и реализовать, это как наркотик.

— А где грань?

— Апостол Павел говорит: «Мне все дозволено, но не все полезно, мне все дозволено, но ничто не должно обладать мною». Человеку надо читать Евангелие. Там и наставления, и поучения, и опыт.

— Вам приходилось ощущать по отношению к себе агрессию со стороны окружающих?

— Конечно. К сожалению, нередко люди не хотят помощи духовной, так как духовный труд тяжкий, для них проще и легче жить во грехе. Тяжело и тому, кто призывает их к духовному очищению, они отказываются его принимать.

...Вечером в праздничный день святых Петра и Павла в церкви отца Сергия было пусто. Тем не менее батюшка, как и положено, вел службу. Ему старательно помогал молодой пономарь Дмитрий. На клиросе ладно выводили слова молитв матушка Анна и Катерина, в нужном месте самозабвенно повторяя: «Спаси, Господи; спаси, Господи; спаси, Господи...» За кого так страстно просили Всевышнего женщины? Мне кажется, в первую очередь за своих детей. Потом за себя. И — я в том уверена — за тех людей, которые в этот час должны были бы стоять рядом с ними. Но не стояли. Их никто здесь не осуждал. Их ждали и ждут. Каждый день. Утром и вечером — у кого как получится.

К середине службы в храм вошли две прихожанки, приложились к образу, удобно расположенному на столике перед алтарем, и, несмотря на то, что свободного места хватало, скромно отступили в сторону. Икона называлась «Неупиваемая чаша» — так сказать, в помощь страждущим от пьянства.

Больше в храме никто не появился...

Спаси нас, Господи!