Авторский коллектив художников Павловопосадской платочной мануфактуры стал номинантом на премию Союзного государства в области литературы и искусства
В авторском коллективе «Наследия» — 8 человек. Это — главный художник ОАО «Павловопосадская платочная мануфактура» Виктор Зубрицкий, заслуженный художник России Ирина Дадонова, художники Александр Хопкин, Елена Жукова, Владимир Стулов, Татьяна Сухаревская, Елена Фаворитова, Валерия Фадеева. Лауреат Государственной премии России Виктор Зубрицкий рассказал «СОЮЗу» о номинированной коллекции:
— За более чем двухсотлетнюю историю нашей мануфактуры сложилась единственная в своем роде школа платочного рисунка. Именно с рисунка (крока) начинается работа над каждым новым изделием, и от колористической гаммы зависит его дальнейшая судьба. Как правило, рисунок делится на три вида. Первый создается на основе растительного или цветочного орнамента, где присутствуют листья и цветы различных растений. Второй — на основе исторически сложившегося восточного огуречного орнамента. И третье направление — сочетания огуречного и цветочного орнаментов. Оно сейчас наиболее популярно.
— Сколько шалей в коллекции «Наследие»?
— 60 платков и шалей.
— А как рождаются шаль, платок?
— Ежегодно мы выпускаем до 600 видов шалей, платков, шарфов и палантинов из натуральных волокон: шерсти, хлопка, шелка, батиста. Пока художник работает над рисунком, производственники готовят ткань. На все про все уходит порядка двух месяцев. Толчок замыслу художника обычно дает какое–то эмоциональное потрясение. Такой пример: одна наша художница шла после работы домой и вдруг увидела на снегу гроздь рябины. Что–то в этом ее так поразило, что впоследствии родилась шаль «Рябина».
— Чем отличается платок от шали?
— Шаль — это полтора метра на полтора, а шерстяные изделия 90 на 90 сантиметров мы называем платками. Если изделие посвящено какому–то историческому событию, то это уже плат. Его, естественно, не носят.
— Какой размер сейчас самый ходовой?
— 125 на125 сантиметров, из натурального шелка.
— Где обучают вашему искусству?
— В Московском текстильном университете есть факультет декоративно–прикладного искусства. Его закончили такие гранды моды, как Валентин Юдашкин и Вячеслав Зайцев. Кстати, у Славы есть коллекция на тему павловопосадских платков, и не одна. Но он редко использует наши шали в чистом виде: режет их, кромсает, делает из них свои шедевры. Мы в душе сопротивляемся: как можно живую шаль и резать!
— Сохранился ли первый платок, выпущенный на мануфактуре?
— К сожалению, нет. Но с уверенностью могу сказать, что орнамент был из роз. В 1795 году крестьянин Иван Лабзин открыл фабрику по выпуску шелковых платков. В середине ХIХ века его правнук Яков с компаньоном Василием Грязновым открыли производство шерстяных платков с красочным набивным рисунком. В 1853 году ими был основан торговый дом, который торговал по всей России и за рубежом. В годы Великой Отечественной войны мануфактура коренным образом перестроила свою работу, перешла на выработку более плотных и тяжелых тканей для плащ–палаток, выпускался материал для военного обмундирования, простыни для госпиталей, бельевая ткань...
— У вас на мануфактуре богатые традиции.
—Да, это так, и сложились они за долгие годы усилиями и мастерством многих поколений. Все подготовленные кроки, то есть рисунки, рассматриваются и утверждаются художественным советом. На него приглашаются заслуженные художники предприятия, представители Министерства культуры России и Художественно–экспертного совета Московской области по народным художественным промыслам. Поскольку художники опытные, они делают все как положено. В производство внедряются только лучшие образцы, 80–90 процентов всех разработок идет под нож. Но это норма. Допустим, приходит молодой художник, ему, чтобы освоить ремесло, надо лет пять поработать под присмотром старшего коллеги, который подскажет, как «строить» розу, как класть тень. И только потом он в состоянии работать самостоятельно. А созревает как мастер к тридцати пяти — сорока годам.
— Где выставлялось «Наследие», выдвинутое на соискание союзной премии?
— Наши выставки с успехом прошли в Могилеве, Гомеле, Лиде, Молодечно, Витебске, Гродно, Любани, это наш город–побратим. В прошлом году участвовали в «Славянском базаре в Витебске» в центре народных ремесел «Двина». Огромный двухэтажный зал весь был оформлен нашими платками и шалями. Белорусы писали в книге отзывов: «Невозможно поверить, что такая красота рукотворна. Сколько чувства, любви и нежности вложено в эти платки. Это не просто невероятно красивый аксессуар, способный превратить даже самую простую женщину в красавицу, это настоящее произведение искусства». «На глаза наворачиваются слезы от такой красоты!» Когда сотрудники витебского художественного музея увидели нашу выставку, то попросили еще раз приехать и сделать экспозицию в их музее, она прошла в феврале этого года.
— Сколько стоит шаль?
— От трехсот рублей до трех с половиной тысяч стоит шерстяная шаль с ручной вязаной бахромой.
— А кто ваш покупатель?
— Наши шали любят носить на Востоке и в Средней Азии, в Украине. В Беларуси мимо выставки проходила женщина, зашла, осмотрела экспозицию, низко нам поклонилась. Сама она платки не носит, но с выставки ушла с шелковой шалью, от которой не могла отвести глаз...
Татьяна Хорошилова
ПАВЛОВСКИЙ ПОСАД
