Брали вину на себя... Светофорные головки зажгли свет ложному обвинению

На утреннем совещании, которое проходило 16 декабря 2003 года, начальник отделения по раскрытию преступных посягательств на грузы (ОРППГ) Минского отдела внутренних дел на транспорте Владимир Шакун поручил старшему оперуполномоченному Юрию Мисевичу провести необходимую работу на предмет причастности Николая Хмелевского к кражам светофорных головок 14-го и 15 декабря. При этом подполковник милиции сообщил своему подчиненному, что в ОВДТ имеются два нераскрытых уголовных дела, возбужденных накануне, по кражам светофорных головок. Вскоре Хмелевского доставили в кабинет № 119, расположенный в здании транспортной милиции по улице Брилевской. Хозяин кабинета начал с ним беседовать. Вот как, со слов Ю. Мисевича, развивались дальше события. Вначале он расспрашивал, как Николай провел предыдущий день. Затем сообщил, что на месте происшествия на остановочном пункте Мачулищи, где похищены головки от светофоров, изъяты отпечатки пальцев рук. Если они совпадут, предупредил, с отпечатками пальцев Николая, то это и станет доказательством виновности Хмелевского в кражах. Тот после этого заволновался и сказал, что подпишет все, что надо. Были оформлены протокол явки с повинной, другие «документы», подтверждающие виновность Николая не только в последней, но и предыдущих кражах. Да, признал Ю. Мисевич год спустя после декабрьской беседы, каких-либо доказательств причастности Хмелевского к кражам имущества Белорусской железной дороги не имелось, в том числе и оперативной информации. И при этом однозначно заявил, что в его присутствии к Николаю никто физического насилия не применял. Н. Хмелевский об этом же рассказывал иначе. Завели его в кабинет №119, расположенный по коридору справа от входа в здание Минского ОВДТ. В это время в кабинете находились двое молодых сотрудников милиции, одетых в гражданское. Они усадили Николая на стул возле стола и сразу же стали угрожать физической расправой, требуя сознаться в краже светофорных головок. В процессе этого «разговора» в кабинет заходили и другие сотрудники милиции. Они также требовали признания в краже, били его. Удары наносили в основном из-за спины. Один из ударов был настолько сильным, что Николай отлетел к шкафу. Ближе к обеду в кабинет пригласили эксперта. Он снял у Хмелевского отпечатки пальцев рук и ладоней. Кроме того, эксперт снял подозреваемого на видеокамеру. После его ухода угрозы и избиение продолжились. В кабинет зашел начальник отделения Владимир Шакун. Он стал требовать признания в совершении хищения и приводил при этом все тот же «неотразимый» довод: на месте происшествия остались отпечатки пальцев похитителя светофорных головок. На время обеда Хмелевского поместили в камеру для задержанных, которая находится на первом этаже отдела милиции. Через некоторое время снова доставили в кабинет № 119. Не выдержав издевательств, Николай согласился с требованием милиционеров и признался в совершении кражи. После этого Ю. Мисевич достал какой-то бланк, что-то в нем пометил. Протянув бланк Хмелевскому, старший оперуполномоченный распорядился, чтоб тот собственноручно написал в нем текст, который он продиктует. Под диктовку Мисевича Николай записал собственноручно признание в том, что в течение 2003 года совершал хищения светофорных головок на остановочном пункте Мачулищи и станции Колядичи, а также алюминиевых болванок с вагонов на станции Минск-Восточный. Затем подписал, не читая, написанный на двух страницах текст. Дома Николай появился лишь вечером. Рассказал своим сестрам, как его в милиции заставили взять на себя чужую вину. Сестры ему сочувствовали, но ничем помочь не могли. Как баран на закланье, шел Хмелевский на следующее утро в ОВД на транспорте. Так не хотелось ему туда идти. Но понимал Николай, что его судьба может оказаться еще более плачевной, если он не будет слушаться сотрудников милиции. После того как закончилось совещание, Николая снова пригласили в кабинет №119. Ю. Мисевич снова дал Хмелевскому подписать какие-то документы. Безучастно, не интересуясь, что подписывает, тот поставил под ними свою подпись. С некоторых пор Николай переживал только за то, чтобы его больше не били. Вместе с двумя коллегами Мисевича на иномарке «подозреваемый» отправился на станцию Минск-Восточный. Спутники показали Николаю, как выглядят эти самые светофорные головки, кража которых «вешалась» на него. На следующий день — новое испытание. С девяти часов утра до 17 вечера Хмелевский просидел под дверью кабинета №119. Когда появился старший оперуполномоченный Мисевич, то предупредил Николая, что он сейчас отведет его к следователю. Там Хмелевский должен дать такие же показания, какие написал под диктовку в заявлении о явке с повинной. «Обвиняемый» дал следователю Сергею Казловскому именно такие показания и расписался под ними. Так светофорные головки благодаря незаконным, противоправным действиям сотрудников милиции «зажгли свет» ложному обвинению ни в чем не повинного человека. Инсценировка кражи с поличным Андрея Чернышевича 16 января 2004 года задержали сотрудники ППСМ Минского ОВДТ и доставили в дежурную часть отдела. Здесь с ним начал беседовать молодой сотрудник милиции. Андрей поведал ему, что был судим. В настоящее время нигде не работает, ему негде жить. Поэтому попросил сотрудника милиции направить его в приемник-распределитель. Это для Чернышевича была единственная возможность в холодное зимнее время получить крышу над головой, питаться. Сотрудник обещал, что помочь в этом сможет его коллега. Так Чернышевич оказался все в том же кабинете № 119. Его хозяин Ю. Мисевич поставил такое условие: если Андрей хочет попасть в приемник-распределитель, то он должен будет «взять на себя дело». Для этого Чернышевич получит ключ, с которым пойдет к вагону и открутит с него деталь. Какую именно — ему покажут. Вдоволь настрадавшийся без жилья в январские морозы Андрей был согласен на все ради крова и тепла. Когда вместе с сотрудниками милиции он вышел на улицу, было уже темно. Ю. Мисевич и его коллега оперуполномоченный А. Руткевич завели бедолагу на железнодорожные пути, показали вагон и деталь, которую он должен был открутить. После чего показали направление, куда Николай пойдет после выполнения «операции». Чернышевич добросовестно выполнил все наставления милиционеров. Возле локомотивного депо его остановил мужчина в гражданском и поинтересовался, что он несет. Андрей предъявил только что открученную им с вагона крышку воздухораспределителя. «Злоумышленника» доставили в кабинет незнакомца. Прибыла оперативно-следственная группа. Вместе с ней и Мисевичем Чернышевич снова пошел к вагону, с которого открутил крышку. Перед фотосъемкой места происшествия контролирующий этот процесс Мисевич подкинул «задержанному с поличным» магнит и украдкой попросил, чтобы он сказал членам оперативно-следственной группы, что этим магнитом он проверял, где на вагоне находятся детали из цветного металла. Когда следственные действия на месте происшествия были закончены и оперативно-следственная группа уехала, Чернышевич снова оказался в кабинете №119. Его хозяин дал своему коллеге денег и попросил купить спиртного и чего-нибудь поесть. Тот вернулся с водкой, вином и закуской. Сообща Мисевич и Андрей распили бутылку водки, замачивая ловко сварганенное обоими дело. Сильно охмелевший Чернышевич потом подписал какие-то бумаги. Старший оперуполномоченный ОРППГ еще раз предупредил его, что он не должен никому распространяться об инсценировке кражи, о том, что сами милиционеры передали ему гаечный ключ. Найдя подход к опустившемуся человеку, Мисевич и Руткевич пошли дальше по проторенной тропинке беззакония. Предложили своему подопечному взять на себя несколько ранее совершенных и нераскрытых преступлений. В знак благодарности за отзывчивость Андрея его щедро кормили и поили. А главное, как и хотел того Чернышевич, милиционеры его пристроили в приемник-распределитель. На трезвую голову обитатель его стал сопоставлять даты. Получалось, что он брал на себя преступления, которые совершить не мог, так как в это время отбывал наказание в местах лишения свободы. Попросил работников приемника-распределителя дать возможность встретиться ему с Мисевичем. Тот пришел со спутником и успокоил разволновавшегося «злоумышленника». Пообещал все отрегулировать. Через неделю Чернышевича из приемника-распределителя доставили к следователю Сергею Казловскому. Тот также успокоил «подозреваемого»: не будет хлопотать перед прокурором об аресте Андрея, так как эпизоды, которые подобрал Мисевич, будут сняты по амнистии. Вечером того же дня Чернышевич снова пил вино. На сей раз не только с Мисевичем, но и Казловским. После в кабинете заместителя Минского транспортного прокурора Андрей рассказал, как его уговорили сотрудники милиции оговорить себя. Прокуратура дала обратный ход набравшему обороты уголовному делу. Милиционер в третьем поколении Возникает вопрос: ради чего старались за счет обмана и манипуляций раскрыть преступления, в том числе и прошлых лет, сотрудники транспортной милиции? Тем более, если судить о них по послужным спискам, то их никак не назовешь некомпетентными, беспомощными сотрудниками. Например, Алексей Руткевич был милиционером в третьем поколении. Охране правопорядка посвятили свои жизни его дед и отец. Маленького Алешу с трех лет отец брал на дежурства, если его не на кого было оставить. Так что милицейский дух парень впитал, как говорится, с младых ногтей. Позже, находясь вне службы, он помог жертве защититься от хулиганов и получил ранение… Короче, все говорило о том, что Алексей не должен совершать противоправных деяний такого рода. Однако не устоял и он. В результате по причине надуманных обвинений, которым всячески способствовали он и его коллеги по службе в транспортной милиции, кое-кто уже был и осужден без всякой вины. Кого-то эта участь миновала благодаря тому, что милиционеры-фальсификаторы сами оказались под следствием. Они, кстати, предпочитали «шить дела» в основном опустившимся, неустроенным в этой жизни людям. Был среди последних и доблестный «афганец», имеющий государственные награды за выполнение интернациональной миссии. Не постеснялись горе-милиционеры повесить и на него чужую вину. Додумались они сделать виноватым и психически больного человека. Причем «пристегнуть» его пытались к тем эпизодах, которые тот совершить не мог — находился на излечении в Новинках. Когда в отношении самих оперативников и следователя возбуждали уголовное дело, то расследование его проходило при мощном сопротивлении и различных проявлениях круговой поруки. Приходилось брать под защиту тех потерпевших, в адрес кого звучали угрозы о физической расправе, если они будут и дальше настаивать на своих показаниях. Но не дрогнул старший следователь по важнейшим делам Белорусской транспортной прокуроры А. Мадаян, другие ее работники. Дело в отношении троих сотрудников милиции доведено до суда. Начальник ОРППГ Минского ОВД на транспорте Владимир Шакун, не желавший давать показаний следователю прокуратуры и не явившийся на допрос, в итоге объявлен в розыск. Он до сих пор находится в бегах. По некоторым сведениям ушлый подполковник милиции покинул пределы страны сразу после того, как узнал, что в отношении его возбуждено уголовное дело. — Многие не в состоянии представить, — заявил в своей речи на судебном заседании государственный обвинитель — старший помощник Белорусского транспортного прокурора Геннадий Лисовский,—что у нас в столице подразделение внутренних дел начало фактически превращаться в преступную по своей сути антиобщественную группировку. Добиться раскрываемости любой ценой, признания в совершении преступления любым способом — вот сквозные, абсолютно аморальные и вредные принципы, взятые на вооружение в Минском ОВД на транспорте. При реализации этого принципа сотрудникам милиции нет никакой надобности напрягать мозги, совершенствовать свой интеллект, приемы работы. Главное для таких «раскрывателей», чтобы любым способом преступление было раскрыто. И наплевать этим перерожденцам на слезы, боль, унижения, физические и нравственные страдания потерпевших. Наплевать им на то, что ни в чем не повинные (или виновные только частично) люди пойдут по этапу, отбывая наказание за то, чего они не совершали, и им надолго, а то и навсегда придется распрощаться с верой в законность и справедливость. По большому счету, наплевать им и на закон, ибо они прежде всего ведут борьбу не с реальной преступностью, а за собственные интересы, личное благополучие любыми способами и средствами. В анализируемый им период тот же старший оперуполномоченный ОРППГ Юрий Мисевич, действиям которого мы уделили так много внимания, за «добросовестное отношение к своим служебным обязанностям», «достигнутые положительные результаты в оперативно-следственной деятельности» премировался многократно. Кроме того, в самый пик творимого им беззакония, 12 февраля 2004 года, ему даже объявили благодарность. Формулировка приказа звучит как прямой вызов здравому смыслу: «за профессионально грамотные действия, смелость и решительность, проявленные при раскрытии конкретных преступлений…» Не прошло и двух недель, как Мисевича и его коллегу А. Руткевича еще и премировали. После анализа оперативной обстановки в Минском ОВДТ за шесть месяцев 2003 года усилия подразделения Владимира Шакуна были оценены так: «Значительно сократилось количество преступлений (- 17,9 процента) в сфере преступных посягательств на грузы, выявленных сотрудниками Минского ОВДТ». В справке, которая появилась через квартал, написано: «Результаты работы отделения свидетельствуют о низкой эффективности работы по линии раскрытия преступных посягательств на грузы. Значительно сократилось количество (-25 процентов) злодеяний в сфере преступных посягательств на грузы, выявленных сотрудниками Минского ОВДТ». Надо было немедленно реагировать на столь серьезную критику. И наши «герои» начали выправлять статистику, набирать «палочки» «раскрытых» краж недозволенными методами. Пройдет пару месяцев, и они уже будут ходить в героях, пожиная почести и награды. Правда, суд Октябрьского района г. Минска под председательством судьи С. Цорох пересмотрел многие их «заслуги». Каждый из троих «героев» признан виновным по нескольким статьям Уголовного кодекса. В том числе и в привлечении в качестве обвиняемых заведомо невиновных лиц, с искусственным созданием доказательств обвинения. Каждый из троих в итоге приговорен к наказанию в виде семи, пяти и трех лет лишения свободы. Казловский и Мисевич будут отбывать наказание в исправительной колонии усиленного режима, а Руткевич — общего режима. Но и он, как его «коллеги-подельники», лишен права занимать должности в правоохранительных органах сроком на пять лет. Как остановить правовой беспредел? Корпоративность не лучшего пошиба, круговая порука в отделе, где работали фальсификаторы, достигла, считает государственный обвинитель Г. Лисовский, своего совершенства и универсальности, а уличенные в противоправных действиях милиционеры, оказавшись на скамье обвиняемых, в суде, как и в ходе предварительного следствия, умышленно искажали истину, не раскаялись и до последнего надеялись, что останутся безнаказанными. Если бы, не дай бог, продолжает свою мысль Геннадий Дмитриевич, так произошло, то можно было бы сделать вывод, что у нас нет законности и стоящей на ее страже прокуратуры. Осуждение зарвавшихся милиционеров продемонстрировало в итоге нашу силу, а не слабость. Появилось твердое убеждение, что правовой беспредел, творившийся в Минском отделе внутренних дел на транспорте, будет остановлен, и никто из его сотрудников не станет больше добиваться самооговоров.