Из всех видов незаконной добычи рыбы самым мерзким, самым жестоким и самым циничным я считаю травление хлорной известью. Ведь все живое уничтожается на многие километры вниз по течению, да еще в таких масштабах, которые даже трудно представить. Хотя браконьерам, совершившим это страшное преступление, удается собрать лишь тысячную часть от всей погибшей рыбы. Да и ту они сами есть не станут из-за того, что вся она пропитана запахом хлорки. Они везут ее на рынки, подальше от своих селений. А кто там станет принюхиваться к рыбе? О том же, что у травленой рыбы из-под жаберных крышек сочится кровь со слизью, покупатели тоже не знают.
Даже то, что на всем протяжении реки, по ее берегам находится множество кишлаков, жители которых берут воду из этих рек и травятся, браконьеров мало волнует.
И вот однажды, в период моей природоохранной деятельности в солнечном Узбекистане, катил я вдоль реки Ангрен на своем служебном мотоцикле и с высоты нависающей над поймой реки скалы увидел вдруг в прибрежных кустах автомобиль УАЗ, из его кузова семь человек выгружают полные бумажные мешки и носят их на берег. Мешков оказалось двенадцать. Было совершенно очевидно, что сейчас произойдет чудовищное преступление — из этих мешков в реку высыпят хлорную известь. Я помчался к ущелью, по которому дорога спускалась к реке, но, когда доехал до браконьеров, было уже поздно: они вытряхивали известь из последнего мешка. Пустые мешки лежали рядом.
Во время задержания браконьеров с самыми разными орудиями лова я, в общем-то, не испытывал к этим людям злости. Добродушно разговаривал, шутил. Но когда увидел такое чудовищное варварство, меня даже затрясло от ярости. Хотя и понимал прекрасно, что волю чувствам не имею права давать. Понимал и то, что действовать должен резко и решительно, поскольку браконьеры тоже наверняка знают о том, что совершили уголовно наказуемое деяние, и могут напасть, используя свое численное преимущество.
И когда они действительно вытащили из чехлов на поясах национальные узбекские ножи и взяли в руки увесистые булыжники, произвел выстрел из пистолета по галечнику. Грохот выстрела и взвизгнувшая от рикошета пуля мгновенно отрезвили их, и после команды положить ножи и камни на землю и отойти в сторону они исполнили мой приказ.
Вдруг я услышал сзади шум шагов и, когда оглянулся, увидел мужчину лет сорока и парнишку лет шестнадцати с удочками в руках и садками с рыбой. Свое появление они объяснили тем, что пришли мне на помощь.
Искренне поблагодарив их за гражданственность и мужество, я спросил, видели ли они происшедшее.
— Как же, конечно, видели! И они нас видели, но нагло сыпали хлорку в речку. Мы чуть выше их рыбачили.
— А будь ваша воля, какое наказание вы бы им определили?
— Да заставили бы самих сожрать мешок хлорки!
— Я рад это слышать и полностью солидарен с вами. А теперь помогите мне доставить их на центральную усадьбу Акчинского охотничьего хозяйства. Вы умеете водить автомобиль?
— Так я же и работаю шофером.
— Ну вот и прекрасно. Вы поведете машину в Акчу, а я поеду в кузове с нарушителями. Мальчик останется мотоцикл караулить. Мы вернемся сюда на егерской машине.
— А зачем я буду охранять мотоцикл, если я сам хорошо «Урал» вожу. У нас дома точно такой стоит.
— В таком случае поехали. Вы, друзья, полезайте в кузов. И я поеду вместе с вами. В Акче решим, что с вами делать. Да не вздумайте по пути туда шутки шутить. Это для вас очень плохо может закончиться!
До центральной усадьбы Акчинского военно-охотничьего хозяйства доехали без приключений, а когда машина остановилась перед воротами, из беседки, закрытой густой виноградной лозой с гроздьями спелого винограда, выглянул егерь Ибрагим-бек. Я попросил его открыть железные ворота, чтобы мы могли заехать внутрь. То, что произошло после моей просьбы, восхищает меня до сих пор. Нас как будто ожидали.
Из обширной беседки выбежали все егеря-узбеки, а это тридцать человек, с ружьями наперевес и сам начальник охотхозяйства Куликов. Ворота открыли, и все они, окружив плотным кольцом автомобиль, двинулись за ним на территорию усадьбы.
— Что сделали эти люди? — спросил Куликов.
— Высыпали в Ангрен двенадцать мешков хлорной извести. А вот этот мужчина за рулем и его сын, сидящий на моем мотоцикле, помогли мне задержать их и доставить сюда.
После моих слов все егеря без исключения с такой яростью набросились на браконьеров-соотечественников, что нам с Куликовым стоило большого труда остановить самосуд.
После оформления документов Куликов позвонил в Ахангаранский райотдел милиции, и прибывший оттуда наряд увез задержанных. Автомобиль остался в охотничьем хозяйстве до суда. Но до него дело не дошло. Начальник Узбекрыбвода забрал дело и наложил штраф по пятьдесят рублей на каждого браконьера. Дело закрыли, а меня понизили в должности на три месяца за то, что я не собрал с браконьерами хотя бы несколько мешков рыбы для предъявления им иска за нанесенный ущерб. И когда я после этого случая проезжал через горный кишлак, в котором жили эти браконьеры, его жители и те же браконьеры откровенно смеялись надо мной и крутили у висков пальцами. Дурачок, дескать. Пока не произошел кошмарный трагический случай, после которого травление рыбы хлоркой в реке Ангрен прекратилось.
Месяца через два после задержания этих браконьеров я опять проезжал по горному серпантину автотрассы, соединяющей Ташкентскую область с Ферганской долиной. День был воскресный, и в пойме реки, кроме отдыхающих, расположившихся на ее берегу возле своих легковых автомобилей, было множество рыболовов-удильщиков.
Неожиданно увидел в кустах автомобиль ЗИЛ-130 и возле него на траве семерых мужчин, распивающих водку. Остановив мотоцикл, я стал рассматривать их в двенадцатикратный бинокль и сразу узнал своих старых знакомых-травильщиков. Насторожившись, внимательно осмотрел автомобиль и кусты вокруг него. Ничего подозрительного не заметил. Решив, что эти люди перевоспитались, отправился дальше. А когда доехал до подъема на перевал Камчик, от которого река Ангрен уходила в труднодоступные горы, сделал продолжительную остановку возле аппетитно дымящихся мангалов у большой чайханы. Шашлыков в те времена в Узбекистане выходило четыре шампура на один рубль с хлебом в придачу и целой горой мелко нашинкованного лука.
Шашлычники и чайханщик всегда относились ко мне приветливо и радушно, хотя и не были ни рыбаками, ни охотниками. И постоянно хотели угостить меня своими деликатесами. Ну а я, не обижая их, всегда с шуткой отказывался.
Минут через тридцать возле меня остановился разгоряченный русский парень на мотоцикле, который, почти крича, сообщил о том, что внизу по реке, на тридцать третьем километре, семеро браконьеров высыпали в реку несколько мешков хлорки и нужно ехать туда как можно скорее, чтобы успеть задержать их.
Помня о том, за что я был наказан, хотя и несправедливо, я спросил парня:
— Начали они собирать рыбу?
— Да начали! Метрах в двухстах ниже перегородили реку сетью, чтоб погибшая рыба задержалась в ней! Поедем быстрее!
— Ты хочешь, чтобы они получили заслуженное наказание?
— Я очень этого хочу, поедемте скорее!
И когда мы все же отправились после недолгой умышленной оттяжки времени с моей стороны и прибыли наконец на злополучный тридцать третий километр, ни ЗИЛа, ни браконьеров там не оказалось.
Я был в шоке от такой ужасной промашки с моей стороны. А на парня просто жалко смотреть было. Он даже заплакал. Подступив ко мне со сжатыми кулаками, он яростно закричал:
— Я понял теперь, что вы с ними заодно! Но я не только пожалуюсь вашему начальству и в прокуратуру, но еще и мстить буду всю жизнь! Вы негодяй и должны ответить за свою подлость!
А мне и самому впору было хоть в пропасть прыгать от такого страшного конфуза. Немного поразмыслив, решил, что нужно попытаться догнать браконьеров. И доехать до самого их кишлака. Я ведь знал, где живут эти мерзкие люди. Примирительно сказал парню:
— Ладно, не шуми! Мне и так тошно не меньше твоего. Попробуем догнать этих подонков.
Но парень не унимался:
— Что, хотите меня убедить в том, что не в сговоре с ними? Не выйдет!
Наконец мне это надоело:
— Ладно, парень, ты слишком увлекся! Мне наплевать на твои угрозы! Катись туда, откуда приехал! И не мешай мне работать!..
И он вдруг успокоился. Потом спросил:
— Вы что, думаете, что можем догнать их?
— А чем черт не шутит, может, и догоним. В крайнем случае, дома найдем. Я ведь уже задерживал их два месяца назад за травление рыбы хлоркой. Но благодаря своему главному начальнику они фактически избежали наказания. Так что попробуем.
Отъехав километра четыре от этого места, мы увидели за одним из многочисленных крутых зигзагов трассы скопление машин и множество людей, смотрящих в пропасть. Мы тоже остановились и поинтересовались, что там?
— Да ЗИЛ бортовой упал в пропасть вместе с людьми. Сейчас ребята, которые спустились туда по ущелью, скажут, остался кто-нибудь живой или нет.
И тут наконец снизу раздались крики:
— Здесь семь погибших мужиков, много разбросанной рыбы! Наверное, погибшие были браконьерами!
— Ну вот, дорогой мой патриот. Всевышний наказал их все-таки. Думаю, что и для других браконьеров, подобных этим, происшедшее будет хорошим предостережением. Мне они больше неинтересны! А если пожелаешь помогать органам охраны природы, приезжай ко мне в Ахангаран, я тебе удостоверение выпишу. Такие люди мне нужны!
