Фото РЕЙТЕРВ качестве альтернативы выдвигается один–единственный способ решения проблемы: объединение здоровых сил общества, интеграция усилий антитеррористических структур, словом, всем миром, толокой против очередного вселенского зла. Против такого пути нет и не может быть возражений, вопрос в ином: а насколько реально это объединение? Весь опыт существования довоенной, послевоенной Европы свидетельствует в пользу того тезиса, что «перемирие» между соперничающими системами, структурами временно, локально, а противоречия постоянны и перманентны. Несложно предугадать, что, например, из Москвы вновь раздадутся голоса о том, что готовы к сотрудничеству, в ряде случаев прозвучит и то, что «предупреждали об угрозах», а из Лондона будет веять недоверием. Да и никуда не уйти от традиций соперничества, имеющих многовековую историю. Вообще, возникает такое чувство, что терроризм, возможно, интуитивно, бьет в самую болезненную точку, связанную с разобщенностью жертв террора и их неумением (нежеланием) переступить через какие–то предрассудки, табу, свою красную черту. Причем возникают странные парадоксы: адепты террора активно используют многие реальные достижения современного мира. Здесь и свобода передвижения — она ведь для всех? И глобализация со всем набором стандартных форм поведения и достижений научно–технического характера. И действительно важные достижения демократизма, начиная от реального выбора и заканчивая отсутствием границ. Причем налицо и чисто психологический контекст: возникает и демонстрируется чувство ненависти именно к этим достижениям — ах, у вас хорошо, ждите, скоро будет плохо. И этот психологический фактор явно многоаспектный, связанный и с историей, и с межрасовыми противоречиями, и с западной политикой всех последних столетий.
Вот что–то не было никогда слышно про снобизм представителей «южных народов», как называли своих убийц жертвы теракта в Лондоне. Попробуйте представить себе афганца, высокомерно рассуждающего про достижения его народа, и быстро возникнет чувство нелепости: там ведь война, кровь, люди живут в ситуации войны и крови, по сути, рождаясь с автоматами в руках. Какие университеты, какой экспорт демократии, какие западные стандарты! Скорее, перед нами параллельные миры, которые не нашли точек соприкосновения. Причем все попытки западного мира, который уже готов продемонстрировать гуманизм, человеколюбие, а не только пресловутый интерес, воспринимаются все с той же ненавистью, тем же недоверием. И сложно сказать, какие меры в этой ситуации должны быть первоочередными.
Тотальный контроль за передвижением, тотальная идентификация? Но что тогда останется от пресловутых демократических свобод? Закрыть границы, построить заборы? Кстати, крен в эту сторону особенно заметен, и информация про рвы, заборы и прочие достижения оборонительной техники постоянно появляется на страницах газет. Случится чудо, и заинтересованные стороны найдут общий язык, станут понимать друг друга не только в теории, но и на практике? Очень этого хочется. Но обратите внимание, что ведущие центры силы сегодня (США, Китай) не спешат активно участвовать в борьбе европейцев против террора, это не их вопрос, существуют более актуальные проблемы. В целом почему именно Европа стала центром притяжения террористических структур? Скорее всего, речь идет о нащупывании слабого звена, и именно Европа оказывается таким звеном, при понимании важности отдаленности, океанских и прочих преград иных стран. Ла–Манш ведь не спасает Великобританию от ударов.
Можно предположить, что все названные факторы (колониализм, межрасовые противоречия, историческая месть, столкновения по оси ислам — христианство и иные) важны, принципиальны, но есть основной, главный фактор. Это борьба за будущее. Идет борьба за ресурсы, за то, чтобы «золотой миллиард» был наш, а не чей–то, за воду, продукты, возможность жить, не обращая внимания на климат и иные угрозы. Скажут: слишком абстрактно, и все это в далекой перспективе. Но суть человека ведь не изменилась, несмотря на флер цивилизации. Разве не так?
