Александр Федоров.
Афганистан для наших воинов-интернационалистов всегда будет ассоциироваться с непредсказуемостью и опасностью, жаркой пустыней и величественными горами, с болью и трагедией, с героизмом и мужеством. Александр Федоров, ровно год прослуживший там командиром автомобильного взвода, выполнял, казалось бы, несложные задачи снабжения. На деле же каждый выезд сопровождался смертельным риском. О своем пребывании в Афганистане он рассказал корреспонденту «Р».
Жизнь на колесах
После школы Александр пошел по стопам отца и поступил в Челябинское высшее военное автомобильно-инженерное училище. Закончив его, получил звание офицера и должность инженера-механика. Служить его направили в 9-й отдельный автомобильный батальон, который дислоцировался в поселке Ветрино Полоцкого района Витебской области. Туда лейтенант отправился с молодой женой. Они ждали первенца, когда в начале 1986 года сформировали автомобильную колонну от Белорусского военного округа и отправили ее в Афганистан.
— Батальон находился на базе единственной в Беларуси автомобильной бригады. Только в моем взводе было более 60 КамАЗов, 2 КрАЗа, 9 «Уралов», — вспоминает Александр Федорович. — 8 марта объявили загрузку на эшелон, который доставил нас в Термез, самый южный город Узбекистана. Там доукомплектовались, получили новые КамАЗы с полуприцепами, обкатали их, обслужили, перешли знаменитый мост через Амударью и двинулись на Кабул. Мы сменили батальон из Одессы. Что интересно — общаться было нельзя, мы разминулись в пути. Командование опасалось передачи всяческой негативной информации.
Товарно-закупочная база, которую обслуживал автобатальон, стояла на окраине Кабула. Солдаты жили в больших палатках на деревянных каркасах. Впрочем, жили — громко сказано, на базе оставались лишь ремонтники. Бойцы отправлялись в поездки еженедельно, только и было время на погрузку-разгрузку и техобслуживание. Из Хайратона, Пули-Хумри везли продукты, вещи, боеприпасы, уголь, дрова. Часть разгружали в Кабуле, остальное следовало в другие пункты назначения.
— Мое «любимое» направление — Джелалабад, километрах в 150 от Кабула, — улыбается Александр Федорович. — Расстояния по километражу ничего не значили, за сто верст можно было ехать целый день.
Автоколонны формировались из 150—200 машин. Разъезжать по Афганистану в одиночку или группой в 10—15 машин без защиты было немыслимо. Душманы всеми силами стремились прервать коммуникации, оставить отдаленные части без продуктов и боеприпасов и постоянно нападали на автокараваны:
— В Хайр-Хане, известном также как Теплый Стан, формировались сводные колонны по 150—200 машин. Входили в нее обычные, без всякой брони, грузовики. Во главе колонны вставала пара БТР, посередине и в хвосте. На некоторых участках даже это не спасало. По пути в Гордез был десятикилометровый участок — немножко гор, какая-то растительность… Откуда там появлялись душманы — непонятно, выбить их оттуда никакими силами никто не мог. Этот отрезок пути преодолевали по две машины: давали команду «Вперед!», те мчались, и пока не появились в зоне видимости, другим команда не давалась. И все равно бывало, что моджахеды выходили на дорогу, чтобы перехватить хотя бы эти две машины. Как-то одну в упор расстреляли, уцелевшего водителя вытащили, отняли автомат и за руки, за ноги поволокли с собой. Хорошо, что в замыкании была зенитная установка: подъехала, дала предупредительный залп. Солдатика удалось отстоять, а машина с грузом сгорела.
Крещение Салангом
Без боевых действий не обходился ни один проход колонны:
— Минимум — просто постреляют, максимум — завязывается настоящий бой. Однажды в движении солдат-водитель высунулся в форточку, чтобы протереть зеркало заднего вида. В этот момент афганский снайпер прострелил ему плечо. Хорошо, над сердцем прошла пуля, важные органы не задела и боец смог довести машину до места остановки.
Уже в начале службы Александр Федоров получил серьезное боевое крещение и потерял бойца на знаменитом перевале Саланг.
— На высоте около 3000 метров в горах Гиндукуш есть туннель, который строили русские инженеры. Там всегда лежит снег. Чтобы преодолеть перевал, надевали на колеса цепи противоскольжения, по серпантину поднимались в горы и двигались по туннелю около 3 километров. Однажды мы шли в составе сводной колонны с наливниками, то есть бензовозами. На спуске с Саланга попали в засаду. Оказывается, бандиты захватили наши наблюдательные пункты и вели с вершин перекрестный огонь, методично нас расстреливая. Внизу все взрывалось, горело, пули сыпались дождем… Тогда я потерял своего водителя. Будучи старшим взвода, контролировал 15 грузовиков из замыкающей машины с зенитной установкой. В мой же КамАЗ сели два майора-попутчика. Я видел, как заряд гранатомета влетел в кабину, машина потеряла управление и свалилась в пропасть. Тогда вообще много людей погибло, не помогли даже пришедшие на помощь вертолеты, их отпугнули «Стингерами». Сгорело около десятка машин. Мы, конечно, отстреливались в направлении, откуда шел огонь, но целей не видели.
Остановка в таком случае смерти подобна: машина сразу становится удобной мишенью и уничтожается. Крошечную передышку получали, лишь когда огибали скалы на поворотах — они служили прикрытием. Горящие машины расталкивали, чтобы освободить проезд — наученные горьким опытом, водители прикручивали к бамперу деревянную шпалу.
— Увеличивали дистанцию между машинами и на максимальной скорости, возможной на серпантине, то есть 80—100 километров в час, преодолевали участок, по которому велся огонь, — делится Александр секретами выживания на горной дороге.
Когда остатки колонны прошли зону обстрела и остановились на охраняемом пункте, бойцы хотели вернуться на машинах с зенитками, чтобы помочь оставшимся в живых. Но их не пустили, в бой с душманами вступил целый пехотный полк. Позже подняли тела…
— Останки погибшего солдата должен сопровождать его командир. После того боя «черный тюльпан» под завязку загрузили цинковыми гробами, и отправился он по всему Союзу. Так я прилетел в Одессу к родителям моего водителя: «Здравствуйте, вот он я, командир взвода, а вот мой солдат…» — с горечью говорит Александр Федоров.
Гибель за каждым углом
Неудивительно, что нервы у всех постоянно были на взводе. Расслабиться не позволяли даже мирные жители: не секрет, что некоторые, особенно потерявшие родственников, ненавидели советских солдат. Александр Федорович вспоминает, как у одного из его бойцов случился нервный срыв. После того как детишки забросали камнями его машину, он выскочил из кабины и открыл огонь из автомата. Пришлось командиру взвода затолкать его обратно и сесть за руль.
Экзотическая природа Джелалабада восхищала и удивляла.
— Чего ему вздумалось на курок нажать? — удивляется собеседник. — Только я на него объектив нацелил — шапка с меня слетает… После этого попутчик раздумал фотографироваться. Да, погибнуть там можно было в любой момент, в любом месте, но молодые об этом не задумывались.
Однажды взвод Александра из 30 человек едва не сгорел в собственной палатке. Дело было зимой. Бойцы вернулись из рейса поздним вечером, разгрузили часть машин, а боеприпасы сдать не успели. Истопник заснул возле печурки и не заметил, как вылетела искра. А палатка горит очень быстро...
— Выскакивали, кто как мог, через окошки, — улыбается воспоминаниям Александр. — Тушить было бесполезно, особенно когда в огне начали взрываться боеприпасы. Все спаслись, только вещи сгорели. Знаете, что успели эвакуировать? Только заправленную койку погибшего водителя, на которой стояла его фотография…
Собеседник признается, что время в поездках, боях, погрузках и разгрузках шло очень быстро. К тому же Афганистан завораживал красотой и разнообразием природы:
— Жаркая пустыня, где летом на солнце температура поднимается до +70, а рядом заснеженные горы. Спускаешься в долину — там тропики, пальмы растут. Экзотика! А какие ветра афганские! Вот когда останавливалась колонна — так это с началом песчаной бури. Все окошки и дверцы плотно закрывались, и мы ждали, пока пройдет этот суховей с песком. Длился он обычно минут 15—20.
Вынужденные остановки
Люди привыкали ко всему, а вот машины, даже новые, очень плохо переносили жару и песок. Масло в двигателе меняли не каждые 5000 километров пробега, а после каждого возвращения с Саланга. Приходилось возить все с собой. В полевых условиях на охраняемых стоянках и обслуживание фильтров проводили, и даже двигатели меняли. В каждой колонне были эвакотягач и запасная машина, чтобы забрать полуприцеп сломавшейся. Поврежденный грузовик тащили на минимальной скорости 40—50 километров в час до ближайшей стоянки, для прикрытия с ним обычно оставалась зенитка, и все равно это было очень рискованно:
— Заночевать на дороге, а не на охраняемой стоянке — верная гибель. На всякий случай у меня гранатомет «Муха» был с собой, в критической ситуации я должен был сжечь груз, чтобы он не достался врагу.
Колонна остановилась на ночевку. Перед прохождением колонны дорогу, как правило, проверяли службы разминирования, ведь душманы частенько оставляли взрывные «сюрпризы». Но даже такие меры предосторожности спасали не всегда:
— Моджахеды раздобыли мины с пластмассовым корпусом, на который не реагировали металлоискатели. Над такой может пройти десять машин, а под одиннадцатой мина взорвется. Так случилось с одной из машин нашего батальона. К счастью, на снаряд наехала задняя тележка прицепа. При взрыве пострадал только груз, люди остались невредимы.
На обочину машины не съезжали никогда, ни под каким предлогом, ведь их группы разминирования даже не смотрели. Старались не пускать по встречной полосе и афганские колонны, мало ли кто и с каким умыслом мог оказаться в их составе:
— Обычно мы занимали всю проезжую часть. Сигнал о приближении давали выстрелом из зенитки. Кому очень надо — пусть тот сам съезжает на обочину!
Александр Федоров перешел через мост в обратном направлении в звании старшего лейтенанта и с медалью «За боевые заслуги». Собирались наградить и орденом Красной Звезды, но кандидатуру беспартийного офицера отклонили.
Прошедший через горнило Афгана офицер еще долго служил в своем подразделении. Теперь это 65-я автомобильная бригада, дислоцирующаяся в Жодино. Там не забывают воинов-интернационалистов: на территории установлен мемориал погибшим в Афганистане. Александр уволился в запас в звании подполковника с 29 годами выслуги с должности доцента кафедры автомобильной техники Военной академии, где и продолжает преподавать, будучи уже гражданским человеком.
nevmer@sb.by
Фото из личного архива героя материала
